It's So Easy And Other Lies

К счастью, в последний момент мы нашли Мэтта Сорума, который ранее играл в Cult. Нам надо было записать двадцать семь песен, и некоторые из них - как November Rain, Coma, и Locomotive – были очень длинными. Мэтту предстояло выучить все эти песни на репетициях и составить график их записи. В то же время, он пытался угнаться за нами со Слэшем в области выпивки. Первые двадцать четыре песни мы записали быстро. Но среди вала работы, огромного количества бухла и давления, исходящего от записи с группой, которая рассматривалась как самая большая новость в городе, Мэтт сорвался. Когда оставалось записать три песни, он исчез. Я оставлял ему сообщения, умоляя его придти и закончить последние три песни. Ответа нет. Я говорил, что куплю ему наркоты из собственного кармана. Ответа нет.

Он снимал мою старую квартиру в Laurel Terrace на время записи, так что я поехал туда в его поисках.

– Мэтт? – позвал я, войдя в дом, - ты где, приятель?

Ответа нет.

Я походил по квартире.

В глубокой нише в спальне был чулан. Его дверь была закрыта, но я слышал, что кто-то был внутри. Я открыл дверь, заглянул внутрь и, после того как глаза привыкли к темноте, увидел Мэтта, съёжившегося в глубине чулана с пачкой кокаина и прячущегося от мира. Он посмотрел на меня невидящим взглядом. Он был не в своей тарелке и был мучим паранойей. Мне пришлось сильно накачать его водкой, чтобы вывести из кокаинового прихода.

Мэтт взял себя в руки и добил оставшиеся три песни. Но когда мы приступили к сведению, внутри меня тоже что-то сломалось. Слишком много песен. Слишком много соперничества внутри группы из-за авторства и прочего. Я видел, как разрастались трения внутри группы, между менеджерами, Видел, как известность и немного денег да славы изменили парней, с которыми я прошёл сквозь огонь и воду.

О, неужели? Так вот как мы собираемся реагировать на всё это?

Я был разочарован. Это был бардак, и я не хотел с этим ничего делать.

Мы – и были ли это до сих пор «мы»? – наконец-таки ступили на порог достижения новой цели. Альбом. Двойной альбом, если быть точнее. Но я не был больше уверен, что он олицетворял.

Для этого ли я переехал в ЛА? Разве это означает “добиться успеха”?

Я уже достиг кое-чего из того, что планировал, уезжая из Сиэтла в Калифорнию. Гораздо больше, чем планировал. Гораздо больше, чем когда-либо представлял. Но, глядя вокруг сейчас, было яснее, чем когда-либо, что всё сложилось не так, как я ожидал. Я не жил в утопической панк-коммуне с Доннером и бандой. Друзья были мертвы. Фанаты были мертвы. Мой брак был мёртв. Моя группа потеряла участника, и, кажется, то ли умирала, то ли превращалась в то, с чем я не чувствовал себя связанным.

И кое-что ещё меня пилило - Rock in Rio подползал ближе и ближе.

Кто-нибудь собирается появляться на наших выступлениях в Бразилии?

Конечно, промоутер сказал, что концерты окупятся, но это были всего лишь его слова – мы уже давно поняли, что слово промоутера не всегда было целиком наполнено уверенностью. Maracana Stadium был самым большим в мире! Фрэнк Синатра там выступал, Пол МакКартни там выступал, Поп Джон Пол II там выступал. А мы? Мы отыграли менее полудюжины концертов за последние два года, а наш один-единственный альбом вышел почти четыре года назад.

Провести два концерта? В Южной Америке? Наркоман что ли?

Я начал сильнее налегать на бутылку, что позволяло мне принимать больше кокаина, что позволяло мне больше пить, что означало больше героина… и так до той точки, после которой я, как я всегда думал, брошу пить. Даже если бы это всегда было ложью, это добавляло чувство уверенности – впереди всегда был горизонт. Потом, сразу после записи песен к Illusion, горизонт потемнел. Я потерял всякую ориентацию.

Далее, 17-го января 1991, мы сели на самолёт American Airlines в Рио. Это был один из самых долгих моих полётов. Самолёт – это металлическая труба без выходов, а я всегда страдал клаустрофобией. Когда я летал домой к семье и друзьям в Сиэтл, мне приходилось за свой счёт брать с собой попутчика. Из-за приступов паники я даже думать не мог о том, как направляюсь к аэропорту один. Я самолечился всем, чем только можно. К полёту в Рио я приготовил пакетики кокаина, чтобы втянуть в аэропорту и в вертикальном положении протащиться по самолёту. Полёт, концерты, группа. Полёт, концерты, группа. Страх. Сомнения. Валиум. Стюардесса. Водка. Пожалуйста.

Всё.

“Дамы и господа, говорит капитан.”

А?

Я посмотрел в окно. Ничего.

– Немного новостей из кабины. Я только что получил сообщение, что силы Штатов начали бомбить Ирак по операции Desert Storm. Америка вступила в войну.

<io>Что за хуйня?

Я начал волноваться по поводу нашего приёма в Рио. Не встретят ли нас как американских агрессоров? Я надеялся просто добраться до отеля и прокрасться в комнату незамеченным.

И опять: кто-нибудь собирается заявиться на эти концерты?

Водка. Валиум. Водка.

Когда мы начали посадку, я был измучен постоянным туда-сюда между ужиранием и приходом в себя и попытками стянуть огромные количества алкоголя у команды, чтобы подавить панику, не впадая в неё или не теряя над собой контроль.

Шатаясь, мы вышли из самолёта с помутнением в глазах. Я чувствовал себя, как блядский марсианин, после такого долгого путешествия и накачивания себя притупляющими разум веществами.

Что эти люди тут делают? Почему они кричат?

Толпа из восьми тысяч фанатов встретила нас на входе. Я был потрясён; они были счастливы. Мы дотащились до нашего фургона. Вокруг и внутри фургонов много охранников.

Пулемёты, серьёзно?

Отель. И рядом нет известных пляжей. Шикарный отель, конечно, но торчащий перед самой безызвестной городской фавелой, трущобами на склоне холма, под названием Росинья.

Почему здесь? Ни одна из других групп тут не селилась.

Принц, Джордж Майкл, INXS, другие выступающие, - селились в других местах.

Почему мы держимся отдельно от остальных групп?

Следующий день. Репетиция. Какая-то сраная маленькая точка в центре города. Опять парни с автоматами у нас в фургоне. Второй фургон с бывшими военными с автоматами, везде следующий за нами. Пока мы болтались туда-сюда по городу, у меня впервые появился шанс увидеть жителей Рио в их естественном состоянии - которым, кажется, был крик “Guns N’ Roses” во всю глотку.

В течение следующего дня – выходного по расписанию – я пошёл в гостиничный бассейн в шортах и шлёпанцах позагорать и напиться до одури. Не выходя из бассейна можно было подплыть к бару, а вокруг стояли десятки сухих шезлонгов. Пальмы, экзотические цветы, роскошные сады вокруг.

Неудивительно, что тут много садовников.

Люди парили вокруг бассейна и садов, как мухи.

Подожди-ка, это… Кажется, я ебанулся. Это фанаты?

Те, кого я принял за садовников, глядя из-за забора, окружающего бассейн, на самом деле были сотнями фанатов. Теперь охранники гоняли бедных детей.

Этот город в эйфории от GN’R.

Maracana Stadium: 175,000 людей и река сточных вод, протекающая прямо через стадион. Настоящая река. Из дерьма.

Люди, орущие “Guns N’ Roses, Guns N’ Roses!”