Итальянская комедия Возрождения

Амброджо. У меня есть свидетель. Вот он.

Оретта. Хорошо. Спросим его. Скажи-ка, Джаннелла, ты видел, чтобы кто-нибудь входил в дом?

Джаннелла. Я не видал, я не видал, сударыня, нет.

Оретта. Сторожишь ли ты днем и ночью эту дверь?

Джаннелла. Да, сударыня, у меня никто не войдет.

Амброджо. Когда я вернулся, был замок открыт? Когда я поднялся наверх, был кто-то в комнате с ней?

Джаннелла. Сдается мне, хозяин, дверь была в том виде, в каком вы ее оставили. Вы-то уж знаете, что не захотели, чтобы я закрывал. В доме я тоже никого не видел.

Вьоланте. А ежели вы кого-то и слышали, так меня. С чего бы это мне пыхтеть?

Амброджо. Все на одного — ну и пожалуйста! Будь что будет.

Оретта. Погодите. Скажи-ка, Джаннелла, ты сопровождал его нынче ночью в этом платье к дому дамы?

Джаннелла. Говорить, хозяин? Коли на то пошло, врать не хочу — грех это. Да, сударь, то бишь сударыня, и нам худо пришлось, потому как меня всего изранили, а его целую ночь запертым во дворе на холоде продержали.

Вьоланте. Да будет она благословенна, та женщина! Он получил по заслугам. Как вам кажется, Угуччоне, кто из них вправе сетовать и кричать — он или эта бедняжка? Поплачь, бедная, поплачь, облегчи душу. Лучше удавиться — вот мой совет всякой девушке, выходящей за старика, который все равно что собака на сене.

Угуччоне. Мне трудно говорить — в таком я бешенстве. Но черт или кто там тебя побери, старый трус, я тебе всыплю…

Оретта. Ой, Угуччоне, простите его из любви ко мне!

Вьоланте. Напротив, следовало бы выбить дурь у него из головы. Мерзавец! Порочить порядочных женщин, а?

Угуччоне. Возьмите свое платье и ступайте со мной.

Амброджо. Дорогой шурин!

Угуччоне. Прочь с моих глаз, мерзавец!

ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ

Мессер Ринуччо, мессер Джулио, Угуччоне, мессер Амброджо и Джаннелла.

Ринуччо. Пора выручать бедного старика.

Угуччоне. Только мессера Ринуччо с компанией не хватало! Живо в дом!

Амброджо. О! Дорогой мессер Ринуччо!

Ринуччо. Кто этот ряженый? Это вы, мессер Амброджо?

Амброджо. Лучше бы это был не я.

Джулио. Это платье на таком почтенном человеке, как вы!

Амброджо. Меня попутал бес, и я прошу вас, мессер Ринуччо: ради Бога, заступитесь, а то мой шурин хочет меня убить за пустяковую провинность, которая выеденного яйца не стоит.

Ринуччо. Ай-ай-ай, мессер Угуччоне, родственникам не пристало держать зло друг на друга.

Угуччоне. Как? Мерзавцу хватает смелости искать посредников?

Ринуччо. Он может рассчитывать на меня и в более важном деле. Идите все в дом, негоже по нынешним временам в такой час да еще в таком наряде разгуливать по улицам, тем более в Пизе. Я хочу, с вашего позволения, узнать, в чем дело, и пусть тот, кто не прав, исправится, прежние обиды уйдут в песок и впредь вы пребудете добрыми родственниками.

Джаннелла. Хорошо, когда голова варит!

Угуччоне. Я не против — при условии, что он будет вести мои дела подобающим образом.

Ринуччо. Это его долг. Идите, сударь.

Амброджо. О сын мой! Будь благословен! Тебя послал Господь. Я всецело полагаюсь на тебя.

Джулио. Красотка — наша.

Ринуччо. Идите домой, не сомневайтесь, я все улажу таким манером, что не будет недовольных. Вы мне поможете, мессер Джулио?

Джулио. С большой охотой. А вот и Джорджетто. Иди в дом, Джаннелла, — там и факел погасишь.

Джаннелла. Я хотел посветить вам.

Джулио. Что ты, спасибо, ступай. Иди-иди, только оставь дверь открытой.

Джаннелла. По мне, самое время завалиться спать. Умаялся как сто чертей!

ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ

Джорджетто и мессер Джулио.

Джорджетто. Опять он! Что он тут делал с факелом?

Джулио. Джорджетто, ты самый благородный человек на свете, и если бы я захотел вознаградить тебя по заслугам…

Джорджетто. Не надо громких слов, хозяин. Я у вас никогда не оставался без награды. Что было дальше?

Джулио. Блаженство, которое преподнес мне ты. Я даже о половине выпавшего мне счастья мечтать не мог. Да ты зайди со мной в дом мессера Амброджо. Мессер Ринуччо уже там, и ты увидишь и услышишь, в каком оба мы пребываем блаженстве.

Джорджетто. А вход в дом доктора обеспечен?

Джулио. Обеспечен. Еще как обеспечен!

Джорджетто. А Джаннелла? А запоры?

Джулио. Все побоку: доктор поступил под стать крестьянину, который, лишившись волов, вместо того чтобы поставить сторожей, их убирает. Представь себе, мессер Ринуччо заделался посредником между доктором, мадонной Ореттой и ее братом, и, коль скоро ничто не помешает, я стану третейским судьей.

Джорджетто. В каком споре?

Джулио. В том, по которому будет вынесено следующее решение: мессер Амброджо перестает ревновать, убирает от дверей Джаннеллу и снимает запоры, клянется, что у него самая верная во всей Пизе жена, а посему он позволяет ей бывать там, где она захочет, он же не станет за ней шпионить — ему достаточно будет поручить ее мадонне Аньоле, нашей сообщнице.

Джорджетто. А дальше?

Джулио. Он просит прощения у брата мадонны Оретты, у нее самой и у ее сестры; мессер Ринуччо и я становимся доктору кумовьями, когда у него родится следующий ребенок, а сие должно произойти через девять месяцев, если я не ошибаюсь.