Итальянский роман

В октябре 1944 года вдоволь навоевавшиеся с женщинами и детьми Жюэн и Де Голль помахали ручками и отбыли из Италии. Увозя в багаже Ниццу и Корсику. Теперь уже навсегда.

– Ну, погодите! – сказали итальянцы. – Мы будем сражаться на полях. Мы будем сражаться в центре. Мы будем сражаться на флангах. Мы будем сражаться во вратарских площадках. И мы никогда не сдадимся! Forza, Italia! Forza, Azzuri!

В финальной игре чемпионата мира по футболу 2006 года в Берлине защитник сборной Италии Марко Матерацци точным ударом головы отправил мяч в сетку ворот сборной Франции.

– А ты хорош! – сказал ему капитан французов Зинедин Зидан. – Потом, в конце матча, когда наша великая команда вашу жалкую командочку, как и всегда, обыграет, я, может, даже подарю тебе свою футболку.

Национальная гордость Матерацци взвилась на дыбы, и он прочитал Зидану короткую лекцию, в ходе которой припомнил все двухсотлетние обиды. Виновата в них, по версии итальянца, была почему-то лично зидановская сестра. Француз в исторический диспут вступать не стал, а вместо этого точным ударом головы отправил Матерацци в нокдаун.

– А ты хорош! – сказал Зидану арбитр и выгнал его с поля.

– Чёртовы макаронники! – рвал на себе волосы и яростно сверкал глазами сидевший на трибуне Жан Жанович.

– Проклятые лягушатники! – кипятился и потрясал кулаками Джованни Джузеппевич.

Хозяин чемпионата, миролюбивый и рассудительный Ганс Гансович, побледнел и уже было изготовился их разнимать. Но не потребовалось. Со времён последней войны все они поумнели и больше не дерутся. Лишь иногда по старой памяти да от избытка чувств переругиваются через Альпы. Оно и правильно. Ведь как ни крути, Жан Жанович и Джованни Джузеппевич – братья. Пусть и двоюродные.

А чемпионат мира тот Италия всё же выиграла. Так-то.

Проверки на дорогах

К утру кончилась вода. Жадно вытрясаю из бутылки последние капли. Рассматриваю вариант пойти назад или вниз, но осознаю, что в этом случае решимости вернуться на маршрут мне потом может и не хватить. Иду вперёд. И вверх. Должна же эта чёртова Альта Виа меня хоть куда-то привести?..

Учитывая, что я ничего не ел с прошлого, а не пил – с этого утра, идти… Тяжело, в общем, идти. На крутых подъёмах останавливаюсь и отдыхаю через каждые десять-пятнадцать метров. Временами теряю разметку, блуждаю, по два раза забираюсь на одну и ту же горку.

Впереди слышу звон колокольчиков: коровы. Там, где коровы, – там теоретически должны быть и люди. Размечтался. Итальянские коровы оказываются существами совершенно автономными. Они бродят где попало, устилают все дороги и тропинки навозом, у них есть благоустроенные коровники и огромные колокольчики на шеях, которые слышно за пару километров. Единственное, чего у них нет – это хозяев. Или хоть каких-нибудь ухаживающих за ними людей. Во всяком случае, мне их обнаружить не удаётся.

Подсознательно понимаю, что иду по очень живописным местам. Основная часть сознания, однако, занята обработкой животрепещущего вопроса: «где взять воды?» Самое обидное, что разнообразной формы и принципа действия поилки и фонтаны попадаются в изобилии. Все как один пересохшие. И по-прежнему ни единого человека или хотя бы вменяемого указателя. Только маршрутная разметка и на каждом втором дереве таблички: «заповедник», «охраняемая территория», «охота запрещена», «сбор грибов запрещён», «мусорить запрещено» и вообще всё запрещено. Ситуация усугубляется тем, что если раньше внизу располагалась очевидно цивилизованная местность с домами и посёлками, то сейчас признаки жилья испарились. В какую сторону выходить, если уж совсем припрёт, понятно не очень.

Наконец всё же нахожу… ммм… источник. Выглядит это как наполовину врытая в склон пластмассовая коробка с крышкой. Внутри неё размещается трубка, из которой тоненькой струйкой сочится вода. К конструкции прикреплены резиновые шланги, уходящие куда-то вниз, под гору. Вся система прижата к земле настолько, что подставить и наполнить бутылку невозможно. Приходится снимать целлофановую обёртку с пачки сигарет и по глотку черпать воду с её помощью. Сказать по правде, предпочитаю оставаться в счастливом неведении, что это за вода и откуда она здесь берётся. Пусть это будет такой… хм… внезапный родник, да.

Преодолев очередной крутой и затяжной подъем, утыкаюсь в перегораживающие тропу ворота из толстой проволоки. Надпись на рукописном плакате гласит, что это ограждение от животных и оно под током. Не влазь, мол, убьёт! Рассудив, что подобную штуковину поперёк туристического маршрута установили бы вряд ли, прихожу к выводу, что опять свернул не туда. Отправляюсь искать разметочные знаки. Через пятнадцать минут обнаруживаю себя у подножья всё того же подъёма. Вскарабкиваюсь обратно, осторожно пролезаю под проволочным ограждением… Ну да, так и есть. И правда, чего это я решил, что у местных синьоров не хватит духу наглухо перегородить популярный туристический маршрут? Тем более что популярен он, судя по всему, исключительно среди меня.

Тропинки сменяются проезжими грунтовками, почти постоянно идущими на спуск. Развешанные по правой стороне дороги таблички информируют, что в этом итальянском заповеднике запрещено охотиться и мусорить. Таблички по левой стороне – тоже что-то запрещают делать, но уже в этом французском заповеднике. Стало быть, я иду ровно по самой границе. По этим местам Фернандель гонялся за Тото в фильме «Закон есть закон».

Вся Альта Виа разделена на десятикилометровые в среднем этапы. В конце каждого из них, по задумке создателей маршрута, должна располагаться структура для отдыха: гостиница, приют или хотя бы простое укрытие от дождя и снега. Теоретически.

Дохожу до конца очередного этапа. Здесь, согласно карте, на перекрёстке дорог должен стоять приют. Карта не врёт, формально он здесь есть. Ну, по крайней мере, остатки стен ещё сохранились.

Усаживаюсь на землю и принимаюсь думать, как жить дальше. Сижу долго. Дожидаюсь проезжающей машины. Уже привычным движением прыгаю под колёса. Женщина за рулём утверждает, что если мне нужна еда, то дальше по Альта Вие идти бесполезно, там ничего нет. Зато вон в той стороне можно найти ещё один приют. До него, говорит она, недалеко, километра четыре. Тут, видать, на лице моём отражается настолько сильная эмоция, что женщина поспешно добавляет:

– Но дорога ровная, никаких подъёмов!

На веранде свеженайденного приюта – ура, он действительно существует! – сидят и курят две тётушки, одна из которых оказывается его владелицей. Сообщаю ей, что ничего не ел со вчерашнего утра. Тётушка обладает решительным характером и немалым, по всем признакам, опытом помощи голодающим. Она без лишних слов гасит сигарету, удаляется на кухню, и через пятнадцать минут передо мной появляются тарелка пасты размером с хороший тазик для стирки белья, гора салата и корзина хлеба. Этим добром в обычных условиях можно было бы накормить троих меня. Тётушка, однако, на этом не успокаивается и приносит ещё примерно таких же размеров тарелку тушёного мяса. Вместо голодной смерти, мне резко начинает грозить смерть от переедания.

В приюте три комнаты, в каждой по восемь–девять коек. Сегодня я единственный постоялец. Спрашиваю у хозяйки: нормальное ли это явление? Может, сейчас не сезон? Она даже слегка обижается и отвечает, что сезон нынче в самом разгаре. Позавчера, например, у неё ночевала огромная толпа немецких туристов. Аж целых четыре человека.

Утром, пока завтракаю, заезжает выпить кофе компания хозяйкиных знакомых, два итальянца и француз. Говорят они на лигурийском диалекте, поэтому практически ничего не понимаю. Ожесточённо между собой спорят, трясут перед носом недоверчиво качающего головой оппонента фотографиями на экранах телефонах, разводят в стороны руки – во!.. – демонстрируя размеры чего-то. В общем, оказываются грибниками на привале. И грибы здешние, судя по размаху рук, размером не уступают чернобыльским.