Иудифь
Шрифт:
Ведь копья и мечи не станут главным
в войне сынов Израиля с тобою.
Лишь горы – их надежда и оплот.
Под градом стрел там войско не пройдёт.
Итак, наш господин, в сраженьях с ними
ты мудрость прояви свою и силу,
которые всему известны миру,
и не воюй, как воевал с другими.
Ты оставайся в лагере с войсками,
а
воды источник для врага закроем.
Источник лишь вчера мы отыскали.
В нагорной Ветилуе он один
презренной жизни полный властелин.
Страшней меча томительная жажда.
Она начнёт губить, как чёрным мором.
Падёт к твоим ногам их гордый город,
который защищают столь отважно.
С народом нашим мы взойдём на горы -
окрестные, ближайшие высоты,
и проследим, чтоб по тропинкам кто-то
не смог покинуть осаждённый город.
Сама собой победа к нам придёт,
и ни один твой воин не падёт.
И ты узришь желанное явленье,
когда войдёшь без боя в Ветилую:
кто будет жив, рыдая и тоскуя,
просить пощады станет на коленях.
И ты воздашь им злом за их гордыню,
за то, что войско миром не встречали,
за то, что быть особыми мечтали
ты Ветилую превратишь в пустыню.
Ты слышал всё. Так окажи нам честь.
Исполним мы всё сказанное здесь»!
Понравились их речи Олоферну.
Решил он поступить, как предложили.
В долине, под горой расположились
его войска - полки из самых верных:
сынов Аммона полк и с ним пять тысяч
сынов Ассура в полном снаряженье.
Израильтянам это охраненье
и капли влаги не позволит выпить.
Все воды этой горной стороны
от города теперь отделены.
Сыны Исава и сыны Аммона
в горах засели против Дофаима.
Теперь и заяц не проскочит мимо
их стражи неустанной и бессонной.
А часть своих отправили южнее
и на восток, напротив Екревиля,3
у Хуса на Мохмуре.4 Словно крылья,
они объяли город Иудеев.
Равнины у подножия горы
покрыли
Ассирийские шатры.Весь кругозор заполнили обозы,
телеги, колесницы, скот и кони.
Под тяжестью копыт равнина стонет,
Вид ратников несёт в себе угрозу.
А к вечеру костры зажглись повсюду
Готовят ужин в ротах кашевары,
вода кипит в котлах, сосудах старых.
Голодных в войске ратников не будет.
То здесь, то там на вертеле баран
манящим духом наполняет стан.
Тридцать четыре дня идёт осада.
Вода иссякла в городе нагорном.
Всё чаще вестник смерти чёрный ворон
являлся воспалённым жаждой взглядам.
В унынье дети, юноши и жёны.
И падают они от изможденья -
от голода и жажды нет спасенья
в пустых кварталах, солнцем обожжённых.
А на равнине – страшный, грозный вид –
всё войско Ассирийское стоит.
Тогда народ к начальникам собрался,
к старейшинам и Озии на площадь.
И с воплем упрекает их и ропщет
на то, что город ранее не сдался.
«Пусть Бог рассудит между нами с вами!
Вы сделали великую неправду -
и, хоть всегда на то имели право,
не сдали Ассирийцам город сами.
И вот теперь имеем мы ответ:
помощника у нас для жизни нет!
Бог предал нас в их руки на погибель:
уморят нас и голодом и жаждой.
Не вынести, не выстоять отважно,
не пережить детей невинных гибель.
Так пригласите их теперь. Отдайте
весь город их войскам на разграбленье.
Мы встретим Олоферна появленье
покорно, без торжеств, и без проклятий.
Пусть мы рабами станем у него,
но жизнь младенцев нам ценней всего.
Пусть грабят город, жгут, крушат жилища…
Хотя и горькой будет эта чаша,
зато живой душа пребудет наша,
не сгинут дети без воды и пищи.
Мы призываем небеса и землю,
мы Бога всей душою призываем
в свидетели пред вами. Умоляем