Иудино племя

– Давай хотя бы доживем до его окончания.

– Не обязательно.

Была у Ольги такая слабость: все интересное, что случалось с ее близкими и не очень близкими знакомыми, вставлять в очередную книжку, причем изуродовав сюжетную линию до неузнаваемости. Впрочем, не до полной неузнаваемости, потому что знакомые как раз себя узнавали и порою обижались. Насколько Никите было известно, не так давно она сама влипла в некую криминальную историю и теперь с азартом охотничьего терьера ваяла роман про себя.

Сделав пару-тройку звонков, Ольга сварила кофе, разлила по чашкам и протянула одну Никите.

– Нун гут, - сказала она. – Слушай. Дело давнее, но шумели о нем долго. Был такой писателишка Артем Губанов, в начале девяностых очень модный. Писал крутые боевики, с мистикой, с фантастикой, с эротикой на грани порнухи, со скачками во времени. Короче, всего поманеньку. Первооткрыватель жанра. Огромные тиражи, деньги греб лопатой. Женился на какой-то там суперкрасавице. Но жадный был – жуть. Женушка терпела, терпела, потом завела молодого красивого любовника. А потом Губанов немножечко умер. Знаешь, как в анекдоте. Почему, мол, умер? Да грибов поел. А почему весь в синяках? Да грибы есть не хотел.

– Что, действительно отравили? – удивился Никита.

– Точно утверждать, разумеется, нельзя, но... Отравление некачественными консервами. С кем не бывает. Любовник на вдове срочно женился. Но она при Губанове наголодалась и принялась с бешеной энергией денежки тратить. А мальчик сам по себе никто, охранник, ему это не понравилось. Решил так же срочно развестись и через суд себе чего-нибудь отсудить, пока не поздно. Но не вышло. Имущество-то добрачное, а стало быть, разделу не подлежит. Удалось ему только половину четырехкомнатной квартиры отхватить, поскольку вдова его по какой-то сложной дурости к себе прописала.

– Очень мило, - Никита в задумчивости сделал большой глоток, обжегся, закашлялся. – Как говорил чукча, тенденция, однако.

– Умираю от любопытства, - застонала Ольга. – Расскажи!

– Потом.

– Какой ты, Ник, противный! Ну хоть намекни. Я сюжет обдумаю.

– Может, и конец сочинишь? Хотелось бы знать заранее, разоблачу ли я геройски злодея или примерю деревянный смокинг.

– Все так серьезно? – в голосе Ольги смешались тревога и охотничий азарт.

– Хотелось бы верить, что я преувеличиваю.

Ему все-таки удалось отбиться от ее приставаний. В общем и целом, Ольга Никите нравилась, но он не мог не признавать, что временами ее заносит, и тогда она начинает воспринимать жизнь как сборник потенциальных сюжетов. Смущало и то, что верующий человек может заниматься созданием подобной, если можно так выразиться, литературы. Виделся ему в этом какой-то привкус лицемерия. Он набрался нахальства и задал ей об этом вопрос.

– Да как тебе сказать? – смутилась Ольга. – Конечно, ты прав. Это, можно сказать, моя больная мозоль. Или тайный порок, как хочешь. Но…

– Леха так мало зарабатывает?

– Да нет. Скорее дело в патологической графомании. Разумеется, хотелось бы написать что-то такое… Ну, ты понимаешь. Только кому это нужно? В общем, не готова я пока от этого отказаться. Вот ты давно курить бросил?

– Месяца три назад.

– А до того сколько курил?

– Ну… Двадцать три года. Но ведь бросил же.

– Между прочим, «Преступление и наказание» тоже детектив.

– Ну, ты, мать, даешь! – восхитился Никита. – Сравнила себя с Достоевским. От скромности не умрешь.

– С Достоевским я себя не сравниваю, - обиделась Ольга. – Просто есть детектив – и детектив. Дело не в жанре. Можно даже богословский трактат так написать, что в руки не возьмешь. То, что сейчас с тобой происходит, не детектив? Или мои похождения за графскими сокровищами? Это уже не жанр, а жизнь. И потом, я стараюсь обойтись без чернухи и порнухи.

– И на том спасибо, - кивнул Никита. – А еще спасибо за помощь и за кофе.

– Не за что. Так я на тебя рассчитываю.

Кивнув неопределенно, – понимай как хочешь! – Никита вышел из квартиры. Лифт где-то потерялся, и он начал медленно спускаться по лестнице.

То, что узнала Ольга, совершенно гармонично вписывалось в общую картину. Интересно, а с Мариной Алексей познакомился, уже зная о ее богатенькой бабушке, или это был для него приятный сюрприз?

Ну что же, поработаем еще частным детективом.

* * *

Тамара Губанова жила в Гавани, и добрался туда Никита уже затемно. Ее дом, если и не элитный, то все же вполне приличный, расположен был как-то уныло, на отшибе. Наверно, из окон виден залив, подумал Никита, подходя к двадцатиэтажной башне.

Адрес узнала все та же Ольга. Звонить и договариваться Никита не стал, поехал на свой страх и риск. Поискав взглядом окна на девятом этаже, он увидел в них свет. Вот только что ей сказать? О чем спрашивать? За всю дорогу от Шувалова до Гавани ему так и не пришло в голову ничего дельного. Оставалось надеяться на импровизацию.

– Кто? – спросил из-за двери густой бас, когда он нажал на кнопку звонка. Басу вторил утробный собачий лай.

– Я к Тамаре Губановой, - Никита попытался как можно обаятельней улыбнуться в глазок и помахал своим вишневым служебным удостоверением. – Из детективного агентства.

Обладатель баса задумался, но все же открыл дверь. К великому Никитиному удивлению, им оказалась миниатюрная женщина лет тридцати, одетая в небесно-голубой атласный халат. Ее длинные черные волосы крупными кольцами падали на плечи, пухлые губы казались еще больше из-за ярко-вишневой помады, между пальцами слегка дымилась длинная тонкая сигарета. Под стать оказалась и собака – черная блестящая такса с рыжими подпалинами, которая выскочила на площадку и принялась обнюхивать Никитины ботинки.

– Гутя, брысь! – рявкнула Тамара, и такса, виляя задом с двумя рыжими завитками-«подфарниками», нехотя вернулась в квартиру.

– Я по поводу вашего бывшего мужа, - Никита еще сильнее растянул рот в улыбке. – Скажите, вы с ним общаетесь?

– Молодой человек, мой муж умер пять лет назад, - с видом оскорбленной невинности отрезала вдовушка.

– Я имею в виду Алексея Бессонова.

– А-а… Этого… Ну, проходите, - Тамара посторонилась и дала ему войти. – Ботинки снимайте.

Развязывая шнурки, Никита подумал, что о характере незнакомой женщины можно составить первичное мнение, когда заходишь к ней в квартиру. Нормальная пригласит на кухню, но в ботинках. Стерва - в комнату, но заставит ботинки снять и ни в коем случае не предложит тапки. Крайний вариант – пригласить босиком на кухню, особенно если там линолеум или еще хлеще – плитка.