Иудино племя

Отвернувшись, чтобы Анна не видела его злой усмешки, он со вздохом положил жилетку на тумбочку.

– Анюта, я… Большое тебе спасибо, но пойми, я не могу принести ее домой. Сразу начнется: что, как, откуда. Пусть полежит пока у тебя.

– Пока моль не сожрет? – со слезами в голосе спросила Анна.

– Опять?! Ты что, меня не поняла тогда, в кафе?

Отпихнув Анну, которая пыталась повиснуть на его руке, Алексей начал быстро одеваться.

– Лешенька, ну прости! Прости! Только не уходи!

Анна бросилась к нему, упала на колени, обхватила его ноги и завыла по-бабьи, дурным голосом с истеричными всхлипами.

– Вот это номер!

Так и оставшись с открытым ртом, Анна медленно повернулась в сторону двери. Комкая в руках шарф, в прихожей стояла Галина. На лице ее читалась странная смесь возмущения, отвращения и злобного торжества: ага, я же говорила, что тебе, мать, место в аду!

Все так же медленно Анна перевела взгляд на будильник. Стрелки по-прежнему стояли на без десяти семь.

Оттолкнув Галину, Алексей схватил с вешалки куртку и выскочил из квартиры.

– Ну и что ты мне скажешь, мамочка?

Голос Галины резал, как бритва, а «мамочка» прозвучало самым грязным ругательством. И Анна закричала, срывая голос, захлебываясь ненавистью, зажмурившись и сжав кулаки:

– Заткнись, гадина! Все из-за тебя! Ненавижу! Чтобы ты сдохла!

Быстро одевшись, она схватила сумку и выбежала на лестницу.

* * *

– Короче, этот пидор все нам испортил. Глеб так ловко им идейку подкинул, схавали, словно сами придумали. Все пошло правильным курсом, так нет! Вылезает какая-то жадная тварь, и получается полная параша.

Сидящий в кресле у окна пожилой мужчина с идеально ровным пробором жидковатых волос поморщился:

– Клоп, все хорошо в свое время и на своем месте. Я тысячу раз просил воздержаться от фени. Вот сядешь, тогда и будешь ботать.

– Да нет мочи! Так все было… классно…

– Я правильно понял? Этот охранник сорвал весь план? – вступил в разговор молчавший до сих пор моложавый блондин в дорогом костюме цвета чернослива. – Простите, но я не в курсе.

Коротышка, одетый в болотного цвета брюки, белую рубашку и коричневый шерстяной жилет, дернулся было ответить, но сидящий у окна остановил его жестом:

– Клоп, помолчи, я сам. Вам известно, Вадим Степанович, что у нас тридцать процентов акций «Эс-девелопмент». Компания чрезвычайно перспективная. Когда мы это поняли, попытались давить, но не вышло. У мадам Пастуховой оказались очень серьезные связи. Но теперь, когда она умерла, совсем другое дело. Мы рассчитывали, что акции будут разделены между наследниками, и контрольный пакет окажется наш. А остальное – дело времени. Но хитрая старуха взяла да и завещала все акции одному человеку – своей дочери. Мы решили действовать в рамках закона и запустили обиженным деткам идею посмертно через суд признать мамашу недееспособной. Кстати, оказалось, что подобная идейка в семействе бродила уже при ее жизни. И поэтому детки с радостью за нее ухватились. Глеб Туманов, наш адвокат, помог им с иском. Если бы дело удалось выиграть, - а я думаю, так и случилось бы – каждый из четырех наследников первой очереди получил бы по семнадцать с половиной процентов акций. Всего по семнадцать с половиной. А при таком раскладе уже можно работать.

– И что же? – блондин достал из стоящей на столе резной шкатулки небольшую сигару, обрезал гильотинкой кончик и с удовольствием закурил.

– А то, что остальные наследники, разумеется, оказались недовольны. И один из них решил, что так оставить дело нельзя. Вернее, он даже не наследник. Наследница – его жена, внучка Пастуховой. Так вот сначала одна из четырех наследников погибла в результате несчастного случая. Газ на кухне взорвался. Очень кстати, не правда ли? Затем некто начал угрожать другому наследнику – через жену. Пугал, что с сыном может случиться что-то нехорошее, если не откажется от иска. Разумеется, он отказался. А последний из троих – наследницу по завещанию я не считаю – так вот, последний из троих счел, что один в поле не воин, а может, просто испугался, и тоже отказался.

– И как же вы на него вышли? На охранника этого?

– Позвольте, Вадим Степанович, я опущу технические подробности. Скажу только, это было не трудно. Он сильно наследил.

– И что вы намерены теперь делать?

– Ну, с мужиком этим мы разберемся! – снова вылез коротышка по кличке Клоп, и снова сидящий у окна жестом заставил его замолчать.

– Разбираться уже бесполезно. Разве что для морального удовлетворения. Уговаривать наследников все же не отказываться от иска тоже нелепо. Теперь придется поработать с единственной наследницей, Евгенией Васильевой. Если не получится добром, то… Не хотелось бы, но что поделаешь. Вот только одна проблема.

– Какая же? – приподнял брови блондин.

– Мы не можем ее найти. Она очень предусмотрительно скрылась. Проверяем все ее связи, но пока безуспешно.

– У нее есть дети?

– Есть. Сын.

– И что, он не знает, где его мамаша? – скептически хмыкнул блондин. – С ним… беседовали?

– Плотно еще нет. Окольными путями выходит, что не знает.

– Ну что ж, желаю удачи. Поработайте с сотовой связью, проверьте билетные кассы. Не мне вас учить, в конце концов.

* * *

– Дрюндель, можно я у тебя поживу немного?

Анна судорожно вцепилась двумя руками в бокал с коньяком. Она сидела на диване, даже не сняв плаща. На ее мертвенно бледном лице горели два пунцовых пятна. Андрей устроился в кресле напротив нее и напряженно пытался понять хоть что-то из путаного рассказа сестры.

– Да живи, если хочешь, - он пожал плечами и отпил крохотный глоточек из своего бокала. – Просто я не совсем въехал. Галка твоя что, совсем рехнулась на религиозной почве? Ну, застала тебя с мужиком, и что? Ты женщина свободная, почему бы и нет? Если она старая дева, то это не значит, что у других не может быть личной жизни. Даже если ты ее мать.

– Ты что, совсем меня не слушал? – заорала Анна. Коньяк выплеснулся на ее светлый плащ некрасивой кляксой. – Это не просто мужик, это…

Она со стуком поставила бокал на журнальный столик и закрыла лицо руками.

– Ну, и кто это? – Андрей сел рядом с ней, обнял за плечи. – Ну, сестричка, поделись.

– С чего бы это? – сквозь пальцы голос звучал глухо и невнятно. – Мы с тобой никогда особо не откровенничали.

– Тогда чего же ты ко мне пришла?

– А к кому? Не к папе же. Впрочем, могу уйти.

– Да хватит тебе выделываться!

Андрей снова вскочил и заходил по комнате взад-вперед. Его глодало любопытство, и в то же самое время он пытался справиться с раздражением, которое так и плескалось через край: надо же, приперлась! Прижало, и прибежала: ах, братик, спаси-помоги. Я к вам пришла навеки поселиться. А раньше что? Дрюндель такой, Дрюндель сякой-разэтакий.

– Ничего я не выделываюсь. Просто… - Анна некрасиво, судорожно всхлипнула. – Просто это… Нет, не скажу.

– Да ну тебя в задницу! – разозлился Андрей. – Скажу, не скажу. Вечно ты в говнище какое-нибудь вляпаешься. То с бабкой, то с бандюками, то теперь с Галкой.