Иван – дурак

Одно из окон в центральном зале на втором этаже отчетливо трясется, но в свете уличного фонаря Ваня еще с лестницы узнает фигуру. Подходя к окну, он испытывает скорее раздражение, чем страх. Его "друг" – оборотень настойчиво стучит в стекло, и Ваня несколько секунд мстительно смотрит на его старания, всерьез думая не впускать. Оставить его снаружи настолько соблазнительно, что это почти перевешивает абсурдность парня, балансирующего на решетке и барабанящего в окно второго этажа НИИ.

Почти, и Ваня вздыхает и всё-таки открывает окно.

Парень запрыгивает внутрь и совсем не выглядит ни благодарным, ни удивленным.

– Что ты так долго, – бросает он, будто не понимая. – Не жарко, между прочим.

Он бесцеремонно идет мимо Вани вниз, и ему просто приходится последовать за ним. На первом этаже, не оглядываясь, парень проходит в комнату сторожа, забирается с ногами на Ванин стул и отпивает из его чашки. Двигается он уверенно, словно уже ни раз бывал в здании.

– А что это у тебя там? Пирог, да? С мясом?

Ваня и сам не знает, с чем пирог, забыл спросить у тёти, и видит только – оборотень угадал, собачьим свои нюхом. Несколько больших кусков пирога исчезают в его пасти один за другим, даже непонятно, как у такого дрыща может быть такой огромный рот. Проглотив почти половину, он снова выпивает Ванин чай и потягивается, устраиваясь поудобнее.

– И что, так всю ночь и сидишь? Скукотища.

– Не скучнее, чем собакой бегать, – огрызается Ваня

– О. Ты удивишься.

Удивляться Ване совсем не хочется, и он решает, что пирог – не такая уж большая плата за его молчание. Он озирается, высматривая, нет ли еще одного стула, вспоминает, не было ли подобного в подсобке – но нет, не было, и ему остается только прислониться к дверному косяку. Парень открывает ящики тумбочки, проверяя, находит завалявшийся сканворд и раскрывает в середине.

– Зачем она приходила? – спрашивает Ваня, и не уверен, стоит ли ждать ответа.

– Я уж думал, ты никогда не спросишь, – хмыкает тот в ответ, словно уже заждался, и откладывает карандаш. – Сам как думаешь?

– Ну она вроде как, – Ваня действительно только сейчас задумывается об этом всерьез. – Вроде как искала что-то…

– Ага, – хмыкает парень, снова делая большой глоток его чая. – И как, нашла?

– Да нет, вроде бы…

– Уверен? – он склоняет голову набок, неестественно, заглядывая Ване снизу куда-то в ноздри.

– Нет, – отвечает он честно, потому что растерян и ни в чем не уверен больше.

Парень удовлетворенно кивает, садясь прямо и откусывая еще кусок пирога.

– А ты умнее, чем кажешься.

– Правда? – переспрашивает Ваня, не зная, принимать ли это за комплимент.

– Нет. Я издеваюсь.

Он отряхивает руки, вытирает о джинсы и придвигает Ване фольгу с пирогом – осталось чуть меньше половины, но Ваня уже и не ждал такой щедрости.

– Ешь-ешь, – снисходительно говорит парень. – Я же должен о тебе заботиться.

Есть Ване хочется больше, чем спорить, и он с удовольствием доедает пирог – готовит тётя прекрасно, хоть Ване особенно не с чем сравнивать. Доев, он тоже отпивает от своей чашки и наклоняется над столом, заглядывая в сканворд. Страница заполнена почти на половину и разрисована на полях ручкой – Ваня и забыл, что когда-то его начинал, но почерк явно не Василия Петровича.

– Хочешь, тоже поищем? – спрашивает парень вдруг.

– Хочу, – соглашается Ваня тут же, не успев задуматься.

Потому что неуместно любопытен.

Глава 3

Гораздо удобнее рассматривать витрины со светом, но, поднявшись на второй этаж, Ваня отчего-то медлит и сначала проходится по залу в полутьме, вспоминая летающие стулья и распахнутые шкафы. Парень наблюдает за ним с усмешкой, сложив на груди руки, и Ваня чувствует себя еще неуютнее и нелепее под его взглядом. В отличие от пришельцев – или кто бы они ни были – он имеет полное право находиться здесь, это его работа, и Ваня со злостью бьет по кнопкам, включая все лампы разом.

Оборотень за его спиной хмыкает и только теперь вальяжно идет по залу, засунув руки в карманы джинс. Шкафы выглядят так же, как и в первый день, когда Ваня увидел их – по крайней мере, на его взгляд, но, присмотревшись, он вспоминает те черепки, которые сам раскладывал по полкам прошлой ночью. Вроде, сложенное более-менее соответствует табличкам, и он тщательно проверяет полку за полкой, рассматривая камни, палки и грубые поделки древних людей. Он в детском саду делал подобные. Кажется абсурдным, что ночная гостья пришла за одной из палок, и Ваня высматривает что-нибудь поновее. Его взгляд привлекает проржавевшее кольцо – несмотря на старость, оно сохранило кованный рисунок и неплохо смотрится рядом с остальным металлоломом.

– Может, это? – предполагает Ваня неуверенно.

Парень мгновенно оказывается рядом и даже приподнимается на цыпочки, чтобы получше рассмотреть кольцо. Он вглядывается в него слишком тщательно для своего пренебрежительного тона, и цокает языком.

– Это? Нет, зачем ей какая-то столетняя железяка.

– Здесь и нет ничего другого.

– Не может быть. Она не приходит просто так.

Он говорит о ней как о чем-то опасном, и Ване невольно становится не по себе – женщина не выглядела сильной, но он помнит острые когти. После первого зала они осматривают следующий, витрину за витриной, Ваня и он. Оборотень, парень, чувак, пришелец, фиг-знает-кто, Ваня злится на него даже в собственных мыслях и не выдерживает.

– Слушай, я не могу никак тебя не называть. Давай придумаем тебе хоть какое-то имя?

– Легко! – откликается тот из другого угла комнаты. – Какое? Василиса?

Василисой звать его не хочется, но это имя застревает, крутится в мыслях, вытесняя любое другое – или у Вани просто нет фантазии. Пока он пытается придумать имя приличнее, парень заканчивает осматривать шкафы.

– Нет, здесь точно нет ничего, – заключает он, недовольно морщась.

Ваня и сам не рад, что согласился пойти с ним, что вообще поднялся прошлой ночью наверх и заговорил с той женщиной. Его новый "друг" оглядывается вокруг, явно не собираясь сдаваться.

– Зачем мы вообще пытаемся найти ту штуку? – Ваня спрашивает.

– Как это зачем? Мне тоже интересно! Что она такого тут увидела, что тебя задарила.

Существуй рабство, Ване тоже было бы интересно, на что променяли его шкуру, и на миг он даже исполняется сочувствием к своему раздражающему подарку. Всего на миг, ведь тот деловито обходит его по кругу и тыкает пальцем в лоб, будто это Ваня дурак, не сообразивший очевидного.

– Так. А где ты нашел её?

– Там, – Ваня неопределенно машет рукой вперед. – В реставрационной.