Иван – дурак

Где реставрационная, парень тоже явно в курсе, он уверенно подходит к двери, но открывает ее осторожно. В комнату он входит первым, Ваня – за ним, невольно снова ожидая нападения. Никто не бросается на него с порога, и он включает свет – нормально освещенная, комнатка кажется совсем крошечной. Стеллажи, пол, подоконник – всё в ней заставлено коробками и мешками, и им понадобится не одна ночь, если они хотят перебрать их все.

– Так, хорошо, – парень вбирает воздух носом, часто нюхая, как собака. – Ты увидел её здесь. Что дальше?

– Да ничего особенного, она тоже все раскидала здесь. Бросилась на меня, едва я вошел. Я стал защищаться, схватил фонарик, включил его…

– Фонарик?

– Ну да, вот же он.

Ваня показывает на фонарик – он лежит там же, где его оставили прошлой ночью, видимо, реставраторы отдыхают летом или в нём не нуждаются. Парень морщится, сосредоточенно, опять часто двигает носом, уже напряженно.

– Покажи, – он командует.

"Сам смотри" – хочет огрызнуться Ваня, но почему-то вместо этого слушается и берет фонарик в руку. Рукоятка ложится в ладонь легко, пальцы снова находят кнопку, включая, и комнатка озаряется золотисто-алым светом, перекрывая свет ламп. Парень пораженно присвистывает. Светит фонарь, конечно, прикольно, но почему-то Ваня уверен – поражен он не цветом или особенностями оптики.

– Проведи по коробкам. Только медленно.

Ваня плавно везет лучом по комнате, одну за другой освещая коробки и те, вместе со стеллажами, отбрасывают на стены густые подвижные тени. Смысл этого действия Ване не понятен, пока одна из коробок в дальнем углу вдруг не начинает светиться в ответ, задетая лучом фонарика. Он дергает рукой от удивления – и коробка снова обычная, и снова её окружает золотистое сияние, стоит направить луч.

Парень деловито постукивает по полу кроссовком, кусая губу, и кивает.

– Понял.

– Понял что?

– Убери, не свети на меня, – шипит парень, отдергиваясь, когда Ваня поворачивается и случайно задевает его лучом.

Он послушно опускает фонарик вниз, не успев даже толком заметить эффекта; почти не успев, отдав на откуп воображению – показалось, краем глаза, шуткой сознания – что под светом фонарика рука его нового знакомого просвечивает до костей.

– Почему?

– На всякий случай.

Мысли об этом, как и о слишком многом уже, Ваня решает отложить на потом. Он не хочет ни думать, ни видеть этого, и – на всякий случай – выключает фонарик.

– И что, ты понял, что она увидела?

– Ага. А теперь положи назад.

От его слов хочется сделать ровно наоборот, и Ваня крепче сжимает фонарик в руке.

– Что это? Артефакт какой-то?

– Вроде того. Положи, где взял.

– Не положу, пока не объяснишь.

Парень демонстративно вздыхает, закатывая глаза, ждет с минуту, надеясь, что Ваня передумает – но не пытается отобрать. Ваня не передумывает, и он раздраженно цокает языком и неохотно говорит:

– Это перо жар-птицы. Ну, не корпус, видимо, оно как-то спрятано внутри. Хитрая конструкция.

– Его она искала?

– Не знаю, что она искала, но его точно нашла.

Ваня вопросительно приподнимает брови, и тот рассказывает, не дожидаясь шантажа:

– Волшебные существа не могут видеть некоторые зачарованные предметы, пока их не возьмут.

– Ни ты, ни она? – уточняет Ваня.

Соглашаться с этим парню явно не хочется, и он говорит другое:

– Свет пера показывает суть вещей. С ним мы бы увидели что угодно.

Ваня подбрасывает фонарик в руке, иначе ощущая его вес, и видит себя теперь Индианой Джонсом, не меньше. Как правило, у Индианы была куча проблем и хорошенькая спутница вместо собаки.

– Ценная вещица. Выходит, в той коробке тоже спрятано что-то волшебное?

– Выходит, что так.

Ваня снова включает фонарик, направляя на коробку – не показалось, она действительно отзывается золотистым сиянием, заставленная прочим мусором. Играясь, он щелкает фонариком, включая и выключая, и проводит по другим коробкам в комнате. Еще две вспыхивают в ответ волшебным светом – одна так же ярко, но зеленовато, другая совсем блекло, может, показалось. Первая коробка стоит сверху, на ближайшем стеллаже, вторая – в самом низу, под еще десятком таких же, и Ваня не может заглянуть внутрь. Парень не мешает ему в этот раз, и, несмотря на свои знания, явно тоже не насмотрелся на такие штучки.

– Жжется? – спрашивает он, и Ваня улыбается, чувствуя своё превосходство.

– Не-а. Сам попробуй.

Он протягивает фонарь, но тот отдергивается и мотает головой.

– Нет уж, спасибо. Ну, понятно всё, поигрались и хватит. Положи назад.

– Еще чего.

Каким бы дураком не считал его этот "подарочек", Ваня не собирается укреплять его в этой мысли. Правда выходит, кажется, совершенно наоборот – тот смотрит на него, как на идиота, и поджимает губы.

– Не связывайся. От них никогда не бывает хорошего, беда одна.

Вообще, Ваня не любитель приключений – в детстве тетя всегда хвалила его за это качество – но просто взять и поверить на слово незваному оборотню Ваня не может тоже. Они знакомы меньше суток, и пока он не видел от него ничего хорошего, а полностью доверять Ваня не решается даже ночной гостье – хотя, казалось бы, машина и куртка убедительные аргументы. Он снова подбрасывает в руке фонарик, решаясь, и убирает его в карман брюк. Парень демонстративно вздыхает за его спиной весь остаток ночи, но больше не достает советами. Ване даже приходится включить радио, когда они возвращаются на пост охраны и, подумав, он заваривает и вторую чашку чая – какому-никакому, гостю. Тот держит её в руках, греясь, хотя Ваня даже жарковато в своей форме, и недовольно наблюдает за ним. От новых открытий и переживаний у Вани урчит в животе, он проверяет ящики, но не находит даже старых сушек. Жаль, что пирог кончился так быстро. Остаток ночи он играет с фонариком, направляя его на мониторы, стул под собой, потолок, стены, входную дверь.

Почему-то сканворд не заполняется сам собой под его светом.

***

Парень пропадает, когда Ваня идет открывать дверь Василию Петровичу утром – милостиво не добавляя проблем. Волшебный фонарик уже спрятан во внутренний карман его куртки, отчетливо выдаваясь, если не держать её сложенной в руках, и Ваня снова надеется на невнимательность дневного сторожа. Он уже привычно переодевается, передает ключи и выходит на улицу, направляясь к метро. Погода пасмурная, и мелкий дождик противно оседает на коже. Ему приходится остановиться на крыльце, чтобы надеть куртку и перепрятать фонарик во внешний карман – там он выдается чуть менее заметно.

Идет один Ваня недолго, парень догоняет его на углу здания и выпаливает, не в силах стерпеть и молчать так долго:

– Ты что, дурак? У тебя же машина есть.

Машина у Вани, конечно, есть – она стоит там же, где он видел её прошлым утром, и узор от удара молнии расползается пол колесами. Он оглядывается – так рано вокруг нет ни одного прохожего, но Василий Петрович еще может видеть его из окна – и воровато включает фонарик прямо в кармане куртки, направляя его на машину. Она не загорается золотом, не превращается в монстра, не оживает и не говорит с ним приятным женским голосом, только небольшой лучик пробегается по её гладкому черному боку. Сглотнув, Ваня приближается и еще раз обходит её по кругу, любуясь. Он помнит про бесплатный сыр.