Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Иван Васильевич – грозный царь всея Руси
Шрифт:

А тайная организация взялась за серьезные политические планы. Иван Великий позволял себе некоторое вольномыслие, любил общаться с иностранцами, интересовался их учениями. Тем не менее, устои Православия оставались для него незыблемыми, и жидовствующие даже не пытались охомутать его. Его наследник Иван Молодой, главный помощник отца, тоже был твердым в вере. Но его женили на Елене Волошанке, у них рос сын Дмитрий. У государя были сыновья и от второй жены, Софьи Палеолог, старшим из них был Василий.

С русским посольством, вернувшимся из Италии, приехал лекарь, «жидовин магистр Леон из Венеции». Он указал, что Иван Молодой страдает «камчугой в ногах». Вероятно, ломотой, застудился в походах. Леон убедил государя, что исцелит сына, даже предложил, «а не излечу аз, и ты веле меня казнити». Великий

князь поверил, велел сыну подлечиться. Леон давал ему «зелие пити», ставил банки [48]. Болезнь была отнюдь не смертельной, но лечение оказалось смертельным, 7 марта 1490 г. 32-летний Иван Иванович отошел в мир иной. Государь казнил магистра, который сам ставил такое условие. Но факты говорят, что он был лишь пешкой в чужой игре. Очень вовремя появился и навязал услуги. А в его микстуры добавили иное зелье…

И.Я. Фроянов пришел к выводу: «Выход нашли в устранении Ивана Молодого, причем таким образом, чтобы тень подозрения пала на Софью и ее сторонников. Расчет, очевидно, состоял в том, чтобы, используя влияние Федора Курицына на Ивана III, ослабить положение Софьи и Василия, а позиции Елены и Дмитрия усилить. Расчет оказался правильным. Историки наблюдают, как на протяжении 90-х годов происходит постепенное возвышение Дмитрия» [49] – воспитываемого в окружении матери-еретички.

И тогда же, в 1490 г., сектанты протащили на митрополичий престол своего тайного сторонника, архимандрита Симонова монастыря Зосиму. Поспособствовал Алексий-Авраам. Он тяжело заболел и на смертном ложе убедил великого князя, что это лучшая кандидатура [50]. Зосима первым делом попытался замять новгородское расследование о ереси. Выразил недоверие владыке Геннадию, потребовал от него повторного «исповедания». Однако Новгородский архиепископ давлению не поддался. Стал бить тревогу, подключил архиепископа Тихона Ростовского, епископов Суздальского, Тверского, Пермского, Рязанского, Сарского, и осенью 1490 г. по настоянию архиереев Зосиме пришлось созвать Освященный Собор против еретиков.

Но митрополит и высокопоставленные сектанты резко сузили его повестку. Вместо осуждения ереси в целом свели дело к суду над 9 обвиняемыми – теми, кто фигурировал в расследовании Геннадия. Видимо, их не получалось укрыть. Многие участники Собора требовали для них смертной казни, но и это Зосима смягчил. Да и великого князя советники убедили, что вина не настолько серьезна. Ограничились их отлучением от Церкви. Недавнего настоятеля Архангельского собора Дионисия отправили в заточение в Галич. Других вернули для наказания в Новгород, и владыка Геннадий предал их гражданской казни, позаимствовав некоторые элементы испанских аутодафе. Еретиков посадили на лошадей задом наперед, в вывороченной наизнанку одежде, на головы надели остроконечные колпаки из бересты с надписью «се есть сатанино воинство». Провезли по улицам, сожгли колпаки у них на головах и разослали по темницам [51].

В показаниях уже прозвучало имя дьяка Курицына, московская секта, но их Собор вообще обошел стороной. А Зосима после этого начал настоящую войну против православных священнослужителей, под разными предлогами снимал их с постов, заменяя жидовствующими. Запрещал их преследования, поучал: «Не должно злобиться на еретиков, пастыри духовные да проповедуют только мир». Но Зосима занесся и отбросил всякую осторожность. Его палаты стали клубом, где собирались и пировали сектанты, митрополит прилюдно отрицал Царствие Небесное, Второе пришествие Спасителя, воскресение мертвых [52].

Против Зосимы горячо выступил Иосиф Волоцкий. Он обращался к епископам, к великому князю. Писал: «В великой Церкви Пресвятой Богородицы, сияющей, как второе солнце посреди всея Русской земли, на том святом престоле, где сидели святители и чудотворцы Петр и Алексий… ныне сидит скверный и злобный волк, одетый в одежду пастыря, саном святитель, а по воле своей Иуда и предатель, причастник бесам» [53]. В 1494 г. обнаглевшего отступника все-таки свели с митрополичьего престола. Но государь опять ограничился полумерами. Народу объявляли, будто Зосима добровольно ушел в монастырь, а в официальных документах указывали, что его сняли за пьянство и нерадение о Церкви. И высокие покровители не оставили его. В Троице-Сергиевом монастыре он жил совсем не плохо, даже ходил на

службы, «демонстративно нарядившись с полное святительское облачение» [54].

В интригах и подковерной борьбе митрополитом избрали Троицкого архимандрита Симона. Он не был еретиком. Но и избегал конфликтов с сильными мира сего, сектантов это до поры до времени устраивало. В 1497 г. они нанесли новый удар. Государю донесли, будто его сын Василий со своей матерью Софьей готовят заговор. Причиной представлялся страх, что престол достанется не Василию, а внуку по старшей линии, Дмитрию. Сообщалось, что сын хочет бежать в Вологду и на Белоозеро, захватить хранившуюся там государеву казну, а с Дмитрием расправиться. Вообще, известие было запутанное и противоречивое. Неужели Василий, сидя с казной в Вологде и Белоозере, сумел бы что-то предпринять против отца? Получалось – переворот замышляется после его смерти. Но если устранить Дмитрия, зачем было бежать?

Однако обвинителями выступили Иван Патрикеев с сыновьями, зятем Семеном Ряполовским и еще несколькими боярами. Им государь и поручил расследование. Патрикеевы взялись за дело и подтвердили: заговор существует, жена великого князя Софья приглашала к себе каких-то «баб с зелием». То есть замышлялось колдовство или отравление. Выявили соучастников – Афанасия Яропкина, Поярко Рунова, дьяка Федора Стромилова, Владимира Гусева, князя Ивана Палецкого, Щевия Скрябина, а с ними целый отряд детей боярских. Под пытками некоторые не выдерживали, признавались во всем, о чем их спрашивали. Великому князю докладывали: доказательства налицо. 27 декабря 1497 г. на льду Москвы-реки казнили шестерых: Яропкина и Рунова четвертовали, Стромилова, Гусева, Палецкого и Скрябина обезглавили. Знахарок, лечивших Софью, утопили ночью в проруби. Прочих уличенных детей боярских «в тюрьму пометали».

И все-таки Иван Васильевич сомневался насчет жены и сына. Неужели он настолько плохо знал ближних? Что-то не сходилось, совесть была не спокойна. Он знал, какие клубки интриг завязываются при дворе. Организовать заговор и соблазнить Василия с Софьей могло их окружение, чтобы самим возвыситься. Во всяком случае, глава семьи обошелся с ними довольно мягко. Василия взял под домашний арест, «за приставы на его же дворе». Софью оставил в ее покоях, только не желал с ней видеться. Но эти события подтолкнули к выбору наследника. Иван Васильевич объявил своим преемником Дмитрия. Возможно, Курицын и Патрикеевы даже подсказали государю впервые устроить торжественную коронацию.

В феврале 1498 г. в Успенском соборе Иван Великий провозгласил внука соправителем, великим князем «при себе и после себя». Своими руками возложил на него шапку Мономаха, наставлял его: «Люби правду и милость, и суд праведен» [55]. Но пожелание правды и суда праведного оказалось для внука и его сторонников роковым. Мы не знаем, как и через кого государю открылась правда, но не прошло и года, как он понял: весь заговор Василия – клевета! Иван Васильевич страшно разгневался. Его нагло обманули, обрекли на казнь невиновных! Клеветникам, по русским законам, полагалось такое же наказание, под которое они подводили свои жертвы. Патрикеевых и Ряполовского великий князь приговорил к смерти. Но с ходатайствами за столь знатных особ выступили митрополит, архиепископ Ростовский. А рядом с государем оставались еретики во главе с Курицыным, тоже склоняли его смягчить наказание – все-таки двоюродный брат и племянники!

Иван Великий поддался. 5 января 1499 г. на Москве-реке, на том же месте, где казнили мнимых заговорщиков, отрубили голову одному лишь Ряполовскому. Патрикеевым в последний момент объявили помилование. Главу их клана и старшего сына, Василия Косого, постригли в монахи. Одного отправили в Троице-Сергиев монастырь, второго в Кирилло-Белозерский. Младший сын, Иван Патрикеев, бояре Василий Ромодановский и Андрей Коробов были заключены в тюрьму. Хотя о заговоре сектантов государь еше не подозревал. Он вопринял интригу как чисто придворную – партия Елены Волошанки подвела мину под конкурентов. Поэтому положение просто поменялось на обратное. Иван Васильевич примирился с женой, освободил сына Василия, пожаловал ему титул великого князя. А Елену и внука отдалил, в дипломатических документах Дмитрия стали упоминать на шестом месте, после великого князя и его сыновей от Софьи.

Поделиться с друзьями: