Из другого теста. Книга 2

— Нэлл. Лейтенант Нэлли Макфи. Специальное подразделение планетарной…

— Анатоль Деко, — прервал её главарь, жестом приглашая вступить в семейный круг и сесть рядом. — Бывший капитан и штурман. Откуда, уже не имеет значения. Как и для тебя. На этой планете я получил новое имя: Анабер, — он испытующе посмотрел на неё и поинтересовался: — Ты знаешь, что никогда не покинешь эту планету?

— Почему? — спросила Нэлл довольно спокойно, явно умея держать под контролем эмоции.

— Не знаешь, — понял Анабер. — Ты полагаешь, что твоя свобода передвижения зависит лишь от нашей воли. Что ж, позволь тебе озвучить нашу версию того, на что ты подписалась.

И он озвучил. Во всех подробностях. Наруга не спускала глаз с лица новоявленного оборотня: отменная выдержка. Но в глубине глаз умирало что-то такое, на чём держалась её душа. Колебалась сама основа её мира, грозя разнести его в дребезги. Наруга прикрыла ладонью карточку, которую намеревалась вернуть хозяйке — пусть сначала одыбает. Есть для чего, а оборотень это не труп. Даже отсюда она сможет помочь своим девчонкам: волшебные камушки не только лечат, но и прочие чудеса творят — залюбуешься.

Наконец, Нэлли Макфи обдумала вынесенный ей судьбой приговор и поинтересовалась приговором берров:

— Что со мной будет?

— Жить будешь, — помогла ей Шатхия. — Дочек растить.

— Дочек? — опешила Нэлл.

— Твоих дочек, — пояснила хутамка непривычно тёплым для неё голосом. — У нас вот семья. Все, кто здесь, и ещё другие. Нас немного, но мы все вместе. Любим друг друга, защищаем. Ты можешь быть с нами. Можешь и сама по себе. Но одной тут очень трудно. Не верь, что нас нельзя убить. Тех, что привели вас сюда, — она указала на преобразователь, — мы убили. Нельзя прийти на чужую землю и творить зло. Безнаказанно творить. Ты веришь в это?

Нэлл опустила глаза — а что тут скажешь? Впрочем, она уже явно почувствовала: этим людям её оправданья до лампочки. Они отсекли её прошлое, как совершенно не нужный им тут хлам. И она их интересует лишь с точки зрения её намерений.

Наруга окинула взглядом своих. Шатхия, понятно, всей душой соболезнует — сама натерпелась за свою короткую жизнь выше крыши. Гет бессовестно дрыхнет — сочувствием тут и не пахнет. Эту часть семейных обязанностей он благополучно свалил на супругу, раз той больше всех надо. С Анабером всё понятно: вербует своим мальчикам новую подругу, а потому и давит на психику деланным равнодушием. Она припомнит старому лицемеру этот фарс, когда сам же он и влюбится в Нэлл. Диверсантка ему понравилась, сколько бы он тут не выделывался. Не такая сногсшибательная красавица, как Ракна — пустое сравнение, как между задницей и лбом. До всех трёх славянок ей тоже далековато. А вот на фоне самой Наруги смотрится выигрышно: лицо женское, большие серые глаза, под вздёрнутым носиком вполне симпатичные губы, а не узкая щель.

Патрику с Дитмаром всё фиолетово. Эти двое слишком заняты: все силы уходят на деланное безразличие, по-братски демонстрируемое Шатхие — и смех, и грех. Один Эйбер смотрит на женщину со спокойной приязнью. Верней, рассматривает её паршивец без зазрения совести. Хоть один нормальный…

— Ладно, с вводной частью покончено, — раздражённо заявила Наруга, поднимаясь. — Осмыслять и драть на голове волосы будешь потом. На это у тебя уйма времени. Пошли,

— Куда? — безотчётно брякнула Нэлл.

— Штаны одевать, — изобразила удивление Наруга. — Нечего соблазнять моего мужа. Я, как выяснилось, его обожаю, — язвительно процитировала она под хмыканье мужиков. — Значит, должна стеречь.

Нэлл послушно проследовала за ней ровно до того места, где её ноги приросли к земле. Всё запасное барахло Наруги хранилось в семейном рюкзаке. А тот валялся рядом с его штатным переносчиком. Дубль-Гет — паразит — нарочно вскинул голову и демонстративно ощерился. Кажется, от этих новичков медведи ожидали чего-то в духе укокошенных прежних — Наруга почувствовала недоброжелательность, витавшую над головами у этого костра. Она внимательно осмотрела другой засиженный дублями костёр — та же картина. Даже Нар нахохлился, сверля чужачку злым взглядом. Предстояла канитель с переубеждением, где главной задачей было переупрямить этих консерваторов.

Наруга посмотрела на четыре медвежьих хвост, что, будто, невзначай легли между нею и Нэлл. С грозной многозначительностью вонзила взгляд в бесстыжие глазищи Дубль-Гета, затем Дубль-Пата и гаркнула:

— Уберите!

Медведи дружно раззявили пасти, нахально зевнув ей в лицо. Два синих языка демонстративно прошлись по кинжальным клыкам.

— А мне плевать, — заявила Наруга, перешагивая через хвосты. — Держите своё мнение при себе.

В двух шагах от неё взмыл опутанный хвостом рюкзак. Пришлось обратиться к шантажу. Наруга подошла вплотную к морде Дубль-Гета, поставила ногу на его нижнюю челюсть и вкрадчиво поинтересовалась:

— Хочешь, я устрою тебе настоящую головную боль?

Медведь недоверчиво хрюкнул, столкнув картинно согнутую ногу языком.

— Хорошо, — прошипела она и развоплотилась.

Ввалилась в кабину супруга, где они немного пободались с машиной характерами, в результате чего рюкзак улетел к другому костру. Верней, прямиком в костёр, но тут преданное сердце Нара не выдержало. Он сшиб рюкзак в полёте, недовольно квохча на рассорившихся недоумков. Наруга вылезла наружу и невозмутимо отправилась за своим имуществом. Когда вернулась к Нэлл, тусклые глаза той немного оживились. Она не выдержала и осторожно спросила:

— Этот… зверь твой дубль?

— Этот зверь называется медведем, — поясняла Наруга, вытряхивая из рюкзака барахло. — И такое хамло никогда бы не стало моим дублем. Мой дубль тот отважный, благородный очаровательный мандарин! — повысила она голос. — Настоящий джентльмен. Вот, мои будут тебе как раз, — она протянула Нэлл штаны. — Сейчас откопаю майку и мокасины.

С обмундированием покончили в два счёта — с подобным гардеробом не повозишься. Нэлл окинула себя быстрым взглядом и вопросительно уставилась на благодетельницу.

— Вот, забирай, — протянула та карточку. — Я сохранила.

Ни руки, ни губы женщины, ни слёзы в её глазах не дрожали.

— Спасибо тебе, — глухо обронила она, упрятав свою драгоценность в нагрудный карман.

Немного помолчала, рассеянно наблюдая за упаковкой рюкзака, и осмелела:

— Твоя подруга сказала, что я смогу растить дочек.

— И?

— Как, если я никогда не покину планету? — почти ровным голосом уточнила Нэлл.

Наруга села рядом с рюкзаком и честно ответила:

— Пути два: дистанционно и лично. Дистанционно за счёт выручки от продажи «панацеи». Да ты садись.

Нэлл присела на корточки, не сводя с инструктора глаз.

— Видишь ли, никакой доли от продаж у каждого из нас нет. Есть доля нашей семьи. Тратить её особенно не на что. Электроника тут не работает. Одежду носим только из местных материалов. Потом объясню, почему.

— Я догадываюсь.

— Уже легче. Так вот, мы покупает только скотину для дублей — в качестве лакомства. Ещё книги, напечатанные старым добрым способом на пластике. Косметикой мы не пользуемся, — усмехнулась она. — Не моемся, потому что не пачкаемся.