Из Парижа в Астрахань. Свежие впечатления от путешествия в Россию

– Дорогой месье Позняк, прикажите нам усадить вас. Как чувствует себя мадам Позняк? Как здоровье ваших детей?

– Бог миловал! Это искупает ваш первоначальный прием. Месье Дюма, знаю, что вы - любитель оружия, и вот что я вам приношу.

И он вытащил из кармана прекрасный кавказский пистолет с гравированным стволом и рукоятью из слоновой кости, инкрустированной золотом.

– Если вы так обращаетесь с людьми подозрительными, то как вы обращаетесь с друзьями?

– Моих друзей, когда их встречаю, приглашаю на завтрак, на следующий день, и если они отказываются, то с ними ссорюсь.

– Это ваш ультиматум?

– Это мой ультиматум.

– В таком случае, очень следует завтракать у вас.

После этого разговора и проектов, как провести два эти настолько неясные дня, стало видно, что они могут оказаться лучшими из всего путешествия. Маленький парижский бельевой магазин с его очаровательной атмосферой цивилизовал этот угол полурусской-полутатарской земли.

Что касается нашей поэтессы, то мне хотелось бы суметь представить читателю ее талант, но могу лишь, чего крайне недостаточно, сделать вот что: передать тоже стихами два из тех произведений, которые она мне перевела и автором которых является. Бросьте взгляд на карту, найдите Саратов и оцените, за сколько лье от нашей цивилизации родились эти два цветка Севера, орошенные льдистыми водами Волги и иссеченные суровыми ветрами Урала: [266]

266

Подстрочный перевод Ишечкина.

МЕТЕЛЬ Я метелью была и преследовала, дикая, В степи вечером затерянного путника. Пела ему песни ангела в черной мантии, Чтобы усыпить, сделать степь его последним ложем, Страшной я становилась тогда, я была безнадегой. И люди говорили: «Грядет последний день; Тщетно верить, что Христом будут отпущены наши грехи, Ярость Всевышнего становится бурей, Мир обречен, приходит конец: на колени! Бог милосердный, имей сострадание к нам!» Но, я приближалась к окну, в час, Когда луна на тебя роняет нежный луч, Меня охватывала дрожь, как плачущего ребенка, И я сдерживала дыхание свое и шептала: «Прости!» Ничто, кроме как видеть тебя, не делает меня доброй. И люди говорили: «Буря успокаивается, Зима бежит, возродилось все, что недавно гибло. Бархатистый газон покрыл обрывистый берег, На Востоке виден угол открытого неба; Это весна, которая приходит, розы вот-вот расцветут.

УМИРАЮЩАЯ ЗВЕЗДА Я породила день, который увидел рождение Еще необитаемого мира. Но вечером я погибну И паду в небытие. Мое светозарное царствование оканчивается! И уже я вижу луч Моей соперницы, которая восходит И движется на смену мне вослед. Я умираю без злобы и не жалею Ни о принце этого мира, ни о короле, Но только - о красавце поэте, Который мечтал, глаз положив на меня. Он забыл, что это мое пламя Купало его вдохновенный лоб И, проникающее в его душу, Разжигало там священный огонь. Не сомневаюсь, что он курит фимиам Звезде, что видела мой закат. Неблагодарный, не замечающий моего отсутствия, Он споет ей свою самую нежную песню. Но, если эта любовь тебя опьяняет Больше, чем меня, то ты должна будешь страдать, Бедная сестра! потому что я ее узнала, чтобы жить, А ты, ты ее узнаешь, чтобы умереть.

Занятная вещь это - во всем находящий поэзию универсальный язык больных сердец, который заставляет льва Атласских гор рычать в песнях араба и который саму метель в степях Урала делает влюбленной, не правда ли? Если когда-нибудь я совершу кругосветное путешествие, то всюду, где ступит моя нога, подберу песню любви и опубликую эти пестрые знаки страсти человеческой, одинаковой на всех широтах, под титулом История сердца.

В восемь часов вечера мы покинули новых друзей, которые, уверен, сохранили память обо мне, как я сохранил память о них. Они проводили нас до парохода и оставались, когда был поднят якорь. Пламя зажженных с нашим отъездом факелов, которыми они размахивали, было видно нам около получаса.

Впереди ожидалась остановка, так как в связи с просьбой о двух днях, которые нам были обещаны, капитан высаживал нас напротив Камышина - в Николаевской, деревушке на левом берегу Волги. Мы должны были подойти туда к девяти часам утра. За час до прибытия, предупрежденные капитаном, мы велели поднять на палубу немногое из багажа, необходимое на время экскурсии.

* * *

Итак, мы высадились в Николаевской и направились к дому почтовой станции с подорожной в руке. Кажется, уже говорилось, что подорожная - приказ русских властей начальникам почтовых станций давать лошадей ее предъявителю. В России больше не возьмешь почтовых лошадей без подорожной; как во Франции не попутешествуешь без паспорта. Подорожные выдаются на более или менее длительный срок, действительны для разъездов на большие или малые расстояния. Моя подорожная была взята в Москве; ее выдал мне губернатор - граф Закревский [267] , который никогда не позволил бы мне появиться в Москве, не будь сильной руки. А так как мое пребывание в городе, подвластном губернатору, было ему тем более неприятно, что являлось в известном роде ему навязанным, то стоило запросить подорожную, знаменующую отъезд, как он выдал воистину княжескую подорожную, чтобы обеспечить мне в пути, насколько возможно, быстрое обслуживание.

267

Закревский Арсений Андреевич (1783-1865) - граф, генерал от инфантерии, генерал-адъютант, участник военных действий в 1805-1814 годах, финляндский генерал-губернатор, член верховного уголовного суда по делу декабристов, министр внутренних дел; в 1831 применил войска для подавления волнений, вызванных эпидемией холеры; в 1848-1859 годах был московским военным генерал-губернатором.

При виде нашей подорожной смотритель не пошевелился, чтобы выделить нам пятерку испрашиваемых у него лошадей; обычные трудности. Вообще нет большего жулика, чем начальник почты, если только их не двое. Поскольку лошади в низкой цене - за каждую берут по две копейки (шесть лиардов [268] ) с версты - смотрители, в общем-то, занимаются дурными делами: в конечном счете, стремясь вознаградить себя, несмотря на дешевизну лошадей, идут на всевозможные ухищрения, чтобы три шкуры содрать с путешественников; те, кто к путешествиям расположен, годятся для того, чтобы им заявить, что конюшни пусты, но что они могут раздобыть лошадей по соседству. Только, добавляют они, лошади принадлежат частникам, и те отдают их внаем за двойную почтовую цену. Попадись вы хоть раз в эти тенета, вы - потерянный человек. От кучера начальнику почты и от начальника почты кучеру передают вести о вашем простодушии, и почти всегда вам придется за это расплачиваться.

268

Лиард - старинная медная французская монета.

Но если у вас есть какое-нибудь представление о почтовых законах в России, то вы мне скажете:

– Каждый начальник почтовой станции [269] , даже в самой маленькой деревеньке, обязан держать на конюшне, по меньшей мере, три тройки, то есть девять лошадей.

Если же вы очень сильны в почтовых законах России, то вы добавите:

– У каждого начальника почты, сверх того, постоянно находится на столе опечатанная, скрепленная восковой печатью округа, почтовая книга от корешка на шнуре, перерезать который ему недвусмысленно запрещено. Он лишается аттестата, если восковая печать сломана, и starostat [надо полагать, он же] не приводит достаточно доводов к ее нарушению. В этой книге он указывает число едущих пассажиров и количество лошадей, которых они взяли.

269

Начальник почтовой станции - станционный смотритель.

Да, все как надо; но так как никто и никогда не проверяет книгу, то они могут держать эту книгу в руке и - ни лошадки на конюшне.

Русские, у которых есть опыт разъездов по своей стране, встречая подобные виды препятствий, обычно сверяются по книге не пером, а нагайкой; после пяти-шести ударов нагайкой почти всегда на конюшне находится тройка. Нагайка - плетка, которой по обыкновению обзаводятся в день, когда берут подорожную. Придет время, и будут снабжать пассажира тем и другим для удобства в одном и том же бюро. В 1858 году это продавали еще по отдельности.

Иностранные путешественники, нужно отдать им должное, испытывают отвращение к поведению такого рода, но позже, видя, что становятся жертвами собственной филантропии, воспринимают мало-помалу нравы страны.

Запомните хорошенько, что от Екатерины II смотрители имеют офицерский ранг.

Плетка, принуждающая смотрителя предоставлять лошадей, имеет еще одно применение: заставлять лошадей идти, стегая не по их спинам, а по спине кучера.

В России все не так, как в других краях; но когда хорошо узнаешь Россию, достигаешь намеченной цели. Лишь дорога немного длинней и неровней, вот и все. Через пять-шесть тысяч верст пути по России нужда заставит купить новую плеть, хотя не припомнится ни одного удара по крупу лошади.

Приводимые нами детали - чистая правда и вызывающая крайность. Справиться об этом можно у любого встречного подданного его величества императора Александра.

* * *

Нам предстояло проехать 260 верст. Почти 65 французских лье. По ровной степной дороге можно было бы одолеть эти шесть десятков лье за день, если бы не терять по два часа на каждой станции.

Крест на шее, который всякому русскому служащему говорит о полковничьем ранге, сокращает ожидание примерно на полчаса; орденская звезда поверх одежды, которая указывает на генеральский ранг, сокращает то же время приблизительно на час.