Из Парижа в Астрахань. Свежие впечатления от путешествия в Россию
Шрифт:
В России всем заправляет чин.
Чин - перевод французского слова «ранг». Только в России ранг не зарабатывается, он приобретается; мужчины там служат в соответствии с чином, а не личными достоинствами.
По словам одного русского, чин еще и настоящая оранжерея для интриганов и жуликов. Вот русская иерархия [270] и способ, которым поднимаются вверх: губернский секретарь, коллежский секретарь, титулярный советник, коллежский асессор, надворный советник, коллежский советник, статский советник, действительный статский советник, тайный советник, действительный тайный советник 2-го класса, действительный тайный советник 1-го класса.
270
Русская иерархия - Табель гражданских чинов России XIX века: коллежский
Россия - страна, где больше всего советников и которая меньше всего требует советов.
Ну, ладно, все эти титулы служат чино-ступенями и дают звания по аналогии с армейскими. Таким образом, если для капитана уже запрягли лошадей в экипаж, и приезжает полковник, то нужно выпрячь лошадей из экипажа капитана и заложить его экипаж. Так же поступает генерал по отношению к полковнику и маршал - к генералу.
В моей подорожной значилось: «Господин Александр Дюма, французский литератор». Итак, поскольку слово литератор, возможно, не имеет русского эквивалента, и было написано по-французски, и так как ни один начальник почты не знал, что такое литератор, то Калино переводил это звание как генерал, и мне воздавали соответственно моему чину.
Нет ничего более унылого, чем эти плоские, покрытые серым вереском, настолько совершенно безлюдные равнины, что выдается случай увидеть силуэт всадника на горизонте, и вы едете иногда 30-40 верст, и хоть бы птица взлетела на вашей дороге. Между первой и второй станциями мы приметили несколько киргизских палаток. Как и калмыцкие, они - войлочные и пирамидальной формы, с отверстием наверху, чтобы выходил дым.
Киргизы [271] вовсе не коренные жители, они - выходцы из Тypкестана и, видимо, являются уроженцами Китая. Они - магометане и делятся на три орды: большую, среднюю, малую.
271
Киргизы - киргизами или киргиз-казаками ошибочно называли казахов, перенося на них название соседнего народа, собственно киргизов; официально казахи считаются коренными жителями Республики Казахстан.
Прежде здесь жили калмыки [272] , которые занимали всю степь между Волгой и Уралом. Но однажды 500 тысяч калмыков оседлали коней, погрузили свои кибитки на верблюдов и во главе с ханом Убачей снова ушли в Китай. Река вернулась к своему истоку.
Теперь о том, почему случилась миграция. Наиболее возможная причина: методическое ограничение власти вождя и свободы людей, практикуемое русским правительством. Убача только что существенно помог русским в экспедициях против ногайцев и турок. В знаменитой кампании, которая окончилась осадой Очакова, он сам водил 30 тысяч всадников. Его вознаграждением стали новые ограничения. Своей властью он бросил клич орде, и клич обернулся почти полной эмиграцией. Одним махом Екатерина потеряла полмиллиона подданных. Правда, Убача ничего от этого не выгадал. Поднявшись 5 января 1771 года, в день, объявленный первосвященниками счастливым, в количестве 70 тысяч семей и 500 тысяч душ, калмыки пришли в Китай к концу того же года числом 50 тысяч семей и 300 тысяч душ, только. За 8 месяцев на пройденном пути в 2500 лье они потеряли 200 тысяч своих. Край, покинутый Убачей и его ордой, оставался пустынным в течение ряда лет, но к 1803-1804 годам некоторые киргизские племена, с согласия русского правительства, стали лагерем на берегах реки Урал; мало-помалу они продвигались с востока на запад и появились на берегах Волги. Россия, желая восстановить понесенные потери, уступила им семь-восемь миллионов гектар территории между реками; этого было достаточно для восьми тысяч семей: почти 40 тысяч человек. Но совсем в противоположность калмыкам - нежному и смиренному племени, исповедующему лама-буддизм, киргизы, исповедующие магометанство, ведут себя отвратительными грабителями; нас об этом предупредили, и сказанное мы приняли к сведению.
272
Калмыки - предки калмыков (самоназвание:
хальмг) в первом и начале второго тысячелетия н. э. жили в Центральной Азии, входили в состав крупных политических объединений: дун-ху, сянби, жужани и кидании; в конце XVI и первой трети XVII века перемещались в Прикаспийский регион России, включая низовье Волги.Мы их видели в 1814 году - заброшенных детей русской армии в островерхих колпаках, с луками, стрелами, копьями, в широких штанах, с веревочными стременами и мохнатыми лошадьми. Они были ужасом наших крестьян, которые не имели понятия о подобных людях и, особенно, - о таких нарядах.
Сегодня у большинства ружье заменило лук и стрелу, но некоторые, либо слишком бедны, чтобы купить ружья, либо держатся национальных традиций, сохранили лук и стрелу.
Палатки, мимо которых мы проехали, на пороге которых держались группами женщины и дети, имеют 10-12 футов в диаметре и, следовательно, 30-36 футов в окружности. Внутри - ложе или кошма, шкаф и некоторая кухонная утварь. Мы миновали два-три таких кочевья и можно было различить вдали другие, рассыпанные по пять-шесть палаток. Нужно четыре верблюда или восемь лошадей, по крайней мере, чтобы увезти одну из палаток и семью, которой она дает приют.
Киргизские лошади маленькие, быстрые, неутомимые; едят степную траву, и редко всадник занимается ими: не иначе как для того, чтобы освободить от удил и, таким образом, предоставить им свободу жевать. Понятно, что о ячмене или овсе нет и речи.
Мы решили ехать день и ночь степями, не предлагающими ничего любопытного, что можно было бы посмотреть, до самых озер. Зная, что в дороге не найдем абсолютно ничего из еды, запаслись хлебом, крутыми яйцами и вином. Кроме того, наши друзья из Саратова велели зажарить для нас двух цыплят и приготовить судака в пряном отваре.
Когда наступила ночь, возникли некоторые осложнения с выделением нам лошадей. Доводом этого почти отказа служило опасение, что мы могли быть захвачены киргизами. Мы возражали, показывая наши ружья; впрочем, мы были убеждены, что в соседстве с таким внушительным казачьим постом, как на озере Эльтон, нам абсолютно нечего было бояться. Все решил другой довод; мы задержались на почтовой станции до двух часов утра не потому, что боялись киргизов, а потому, что замерзли. Холод, как сказано, застал нас в Казани, а снег - в Саратове; и в степи, где ничто не препятствует ветру, могло быть шесть-семь градусов ниже нуля.
Мы уже говорили, что все русские станции устроены по одной модели; кто видел одну из них, тот видел все. Беленые известью четыре стены, две скамьи, представляющие собой и канапе, и кровати, как посчитает тот, кто ими пользуется, и выдвинутая в комнату печь; на ней то неизменное, в чем уверен, что будет горячая вода, в которой вместо чая заваривают растения местной флоры. Только в киргизских степях вода солоновата, и несколько нежные рты должны от нее отказаться! Насчет того, чтобы поесть, - ничего, ну, абсолютно ничего!
Итак, в России, нелишне это повторить, нужно все носить с собой; матрас, чтобы положить его под поясницу, подушку - под голову, продукты, чтобы положить на зуб. В перечне наших продуктов я назвал судака; мои читатели, которые могут однажды оказаться в контакте с этой уважаемой рыбой, позволят мне сделать относительно нее некоторые пояснения.
Когда турист-гастроном приезжает в Санкт-Петербург, он слышит разговоры о стерляди; когда он приезжает в Москву, слышит разговоры о стерляди; когда он говорит: «Отправляюсь на Волгу», ему замечают:
– Вы - очень везучий! Вы едете вкушать стерлядь!
А пока ожидает отъезда, ему подают стерляжью уху за 15, подают фрикасе из молодой стерляди, что стоит 50 рублей. Он находит уху слишком жирной, фрикасе слишком пресным и заканчивает трапезу со словами:
– Может быть, я ошибся; посмотрю еще на Волге.
И в самом деле, на Волге сразу, сразу за Нижним Новгородом, где стерляжья река Ока впадает в Волгу, он не видит больше ничего, кроме стерляди, ему не подают ничего больше, кроме стерляди; безусые русские облизывают губы, чтобы от нее ничего не пропало, усатые не вытирают усов, чтобы сохранить ее запах. И каждый поет свой гимн, этот - Оке, тот - Волге, единственным рекам России, где ловят эту рыбу, которой бредят.
Рискую дописаться до выступления против общего поклонения, ничего. Культ стерляди не осмысленная вера, а фетишизм. Это - желтая мякоть, дряблая и безвкусная, которую приправляют пресными ингредиентами под предлогом сохранения ее первоначального вкуса, но в действительности потому, что русские повара - племя без всякого воображения и, что еще хуже, без дегустационного органа - не сумели еще подобрать соответствующий соус. Возможно, вы скажете мне:
– Есть французские повара в России; почему они не предложили ненайденную пока приправу?