Из рода Бурого Медведя. Том 4

Фёдор Буров выглядел необычно молодо для этого мира. Был очень энергичным и двигался так словно являл собой воплощение порывистого ветра. Я не сильно удивился, когда узнал что его стихия воздух. Значит долбит молниями.

— Приветствую, — сказал Фёдор и пожал мне крепко руку. — Давно мы не виделись братишка…

— Давно, — согласился я, припоминая истории о том как мы вместе в детстве играли и как у меня случайно вылез Огненный клинок.

— Последний раз по моему лет пять назад, — сказал Фёдор.

— Вроде да, — сказал я неуверенно.

Мы шли по коридору и вдруг Фёдор остановился и сказал, указав на угол:

— А помнишь как мы этот угол подожгли? Ты огнём, я молнией и так пока он не запылал… вот дед-то ругался. И твой тоже за ухо тебя схватил ещё…

— Смутно, — соврал и уличив момент, взял его за плечо и сказал: — Прости что не смог прийти на похороны брат… сам знаешь в бегах. Искренние тебе соболезнование за твоего деда. Это не формальность, я на самом деле считал его очень хорошим человеком и родичем… искренне тебе соболезную… такая утрата для всех нас.

На секунд Фёдор напрягся, в его глазах мелькнули слёзы, они намокли буквально на секунды, но потом он взял себя в руки, ещё раз кивнул и сказал:

— Спасибо… я всё понимаю, что ты не смог присутствовать на похоронах. Я нее держу зла.

Я выдохнул, но надо было сказать:

— Я не хотел что бы всё закончилось так… Илья Фёдорович меня ругал за этот поступок, он прав. Прости меня Фёдор, но по другому я с волками поступить не мог… это не моя воля.

— На самом деле не только ругал, его восхитили твоя смелость и дерзость… он писал мне в письме. И писал что ругал тебя, но на самом деле восхищался. Писал, что бы я тебе как ни будь потом это сказал, когда его не будет в живых… и вот я говорю.

Я замер. Я видел это тогда по его — Ильи Фёдоровича — лицу, по неким непроизвольным фразам, а сейчас лишь получил подтверждение. Как странно всё устроено, люди вынуждены осуждать то что уважают в людях. Как странно…

Мы пошли дальше. Открыли одну дверь и оказались в прихожей кабинета. Затем открыли вторую дверь, вошли в кабинет. Я сразу понял что эти две двери были сделаны лишь затем что бы в кабинете можно было вести конфиденциальные беседы, так как за двумя дверьми ничего не было слышно снаружи.

Фёдор не стал закрывать дверь. Он зазвонил по старинке в звонкий колокольчик и спустя минуту к нему пришёл слуга.

— Звали меня, Фёдор Александрович? — вошёл седоватый, но статный слуга, с кристаллом на шее. На поясе у него, поверх бирюзового сюртука, висела крупнокалиберная двустволка. Слуга охранник. Тяжёлые времена.

— Звал…, — кивнул Фёдор. — Принеси-ка нам чаю и чего ни будь поесть, пирожков там, сыру, мяса…

— Будет сделано.

Слуга ушёл.

— Но что эта за сила заставившая тебя это сделать? Дед писал мне и об этом и что тогда не стал тебя спрашивать, решив что если всё пройдёт нормально ты сам расскажешь. Но всё прошло как прошло…

— Надо собраться с мыслями, — сказал я.

— Сейчас Сергей принесёт для нас перекусить, мы закроем две двери и ты мне расскажешь, — кивнул Фёдор.

Да, пришло время всё им рассказать. То что Деев знает больше Никиты и Фёдора это ненормально. Ведь то мои родичи. Такое слово «родичи», здесь оно заменяло слово «родственники» отчасти. В моём мире у обычных русских нет таких плотных связей, никто не побежит за тебя умирать, не даст крупные суммы денег говоря мол потом отдашь. Эти же люди были друг за друга, хоть и не все. Имелся у них какой-то предел по разобщённости, который они не переступали.

Поэтому было стыдно им не сказать, этим людям готовым всегда подставить плечо. Пришёл слуга, поставил поднос с чаем и перекусом и удалился. Мы закрыли две двери, я отпил немного чая и начал говорить:

— Пришло время рассказать, тем более что Никите давно стоило знать… но всё как-то не выходило.

Никита криво улыбнулся.

— Всё дело в том что я не совсем тот Михаил которого вы знали. Я пришёл с другого мира…, — сказал я и стал им рассказывать про взаимоотношения с Наставником, о тех заданиях которые он мне давал и прочие цели.

– …поэтому я не тот Михаил которого ты знал пять лет назад, — закончил я свой рассказ.

— Верно, — улыбнулся Никита. — И поверь мне Федя, этот Михаил тебе понравится больше чем тот. По крайне мере мне он нравиться больше… как минимум ему не всё равно что будет с родом, и он сильней того Михаила...

— Надолго ты с нами? — спросил Фёдор.

— Не знаю, может навсегда. А может до того момента как здесь станет безопасно, когда мы спасём страну…

— То есть нашей отчизне грозит опасность? Это уже точно? — переспросил Фёдор Буров. Он ещё не до конца поверил, но поверил в главное.

— Да, — сказал я. — Не только отчизне, но и миру.

— Поэтому ты и ввязался в эти войны с волчьим кланами, — задумчиво сказал Фёдор.

— Скоро будет найден Переход, — сказал я. — Фёдор ты пойдёшь с нами…

— Не знаю, — сказал Фёдор. — Мне надо контролировать дела семьи и так вон только вернулся с плантаций, разобрался там с этими нападениями… всё так необычно, и это управление активами семьи… Хотя дед меня и готовил…

— Оставь кого ни будь за главного, — посоветовал я. — Оттуда ты вернёшься несоизмеримо сильней.

— Надо обдумать, — сказал Фёдор. — Сейчас у нас цель избрать тебя главой рода и меня временно исполняющим обязанности главы рода.

— Как оно будет происходить? — спросил я.

— Сперва мы соберёмся все вместе в зале приёмов. Там рассядемся на стулья. Выступят двое претендентов на роль главы рода. Ты и Збигнев. Затем после выдвижения, будут закуски и общение стоя…

— Там ты будешь пытаться склонить на свою сторону тех кто не определился, — сказал Никита.

— А за нас будет кто ни будь? — спросил я. Я оговорился сказав «за нас». Но потом понял что прав, по факту мы шли вдвоём на выборы и все это понимали.

Фёдор впервые улыбнулся:

— За нас точно проголосует треть.

— Они будут агитировать за меня?

— В меру возможностей, — ответил Фёдор. — Некоторых не стоит допускать до споров, так как они имеют непримиримый нрав и все кто против них записывают во враги. Но будут и те кто будет агитировать…

— А остальные что, неизвестно как будут голосовать. Никита говорил про половину… но треть это не половина, — заметил я.

— Треть это очень надёжные люди, — сказал Фёдор. — Остальные вроде были в хороших отношениях с нашей семьёй и обещают проголосовать, но кто его знает. А ещё тихушники эти…