Из самых глубин забвения

– Да нет, это все Петер... Дом ему принадлежит... У него куча квартир...

Она захотела показать нам свою комнату. Туда вела другая дверь с площадки. На кровати и на паркетном полу валялись одежда и пластинки. Витал запах, столь же пронзительный, как в гостинице, но мягче: запах индийской конопли.

– Не обращайте внимания, - сказала Линда.
– У меня вечно беспорядок.

Рахман вылез из машины и теперь стоял перед входной дверью. Он по-прежнему вытирал лоб и шею белым носовым платком.

– Вам, конечно, нужны карманные деньги?

И протянул нам голубой конверт. Я уже собирался сказать, что денег нам не надо, но Жаклин взяла конверт без малейшего стеснения.

– Очень вам благодарна, - сказала она, словно все было в порядке вещей.
– Мы отдадим как можно быстрее.

– Надеюсь, - ответил Рахман.
– Да с процентами... В любом случае, вы мне отдадите натурой..

И прыснул.

Линда протянула мне связку ключей.

– Два ключа, - сказала она.
– Один от входной двери, а другой от квартиры.

Они сели в машину. Рахман уже трогал с места, когда Линда опустила стекло:

– Вот вам адрес квартиры, на случай, если заблудитесь...

Она написала его на обороте голубого конверта: Чепстоус Виллас, дом 22.

Как только мы вошли в номер, Жаклин открыла конверт. В нем было сто фунтов.

– Не надо нам было брать эти деньги,- сказал я.

– Еще как надо... Нам нужны деньги, чтобы поехать на Майорку...

Она поняла, что не слишком убедила меня этим.

– Нам требуется около двадцати тысяч франков, чтобы найти дом и жить на Майорке... А как только окажемся там, то нам уже ничья помощь не будет нужна...

Она вошла в ванную. Я услышал, как ванна наполняется водой.

– Это чудесно, - сказала она.
– Я так давно не принимала ванну...

Я растянулся на матраце. Изо всех сил боролся со сном. Слышал, как она моется. Потом она сказала:

– Вот увидишь, как это приятно, горячая вода...

Из умывальника нашего номера в отеле "Рэднор" текла лишь тоненькая струйка холодной воды.

Голубой конверт лежал рядом со мной на матраце. Меня охватило сладкое онемение, в котором растворились все мои угрызения совести.

В семь часов вечера нас разбудила ямайская музыка, доносившаяся из комнаты Линды. Мы собрались спуститься, но прежде я постучал в ее дверь. Я почувствовал запах индийской конопли.

Прошло довольно много времени, прежде чем она открыла. Она была в красном халате. Просунула голову в приоткрытую дверь:

– Извините меня... но я не одна...

– Просто хотели пожелать вам хорошего вечера, - сказала Жаклин.

Линда поколебалась, а потом решилась заговорить:

– Я могу вам доверять? Когда мы увидим Петера, то не надо, что бы он знал, что я кого-то к себе водила... Он очень ревнив...

В прошлый раз он пришел неожиданно, чуть все тут не переломал и едва не вышвырнул меня в окно.

– А если он и сегодня придет?
– спросил я.

– Он уехал на два дня. На берег моря, в Блэкпул - покупать старые хибары.

– Почему он так мил с нами?
– спросила Жаклин.

– Петер очень любит молодежь. Практически не общается с людьми своего возраста. Только молодежь и любит...

Мужской голос позвал ее. Очень глухой такой голос - музыка почти его заглушала.

– Извините... До скорого... И чувствуйте себя, как дома....

Улыбнулась и закрыла дверь. Музыка стала громче; мы слышали ее еще на улице, когда уже отошли довольно далеко.

– Странный все-таки тип этот Рахман, - сказал я Жаклин. Она пожала плечами.

– Мне он не страшен...

Словно она уже знала раньше мужчин такого рода и считала его совершенно безобидным.

– Во всяком случае, он любит молодежь...

Я произнес эту фразу мрачным тоном, от которого ей стало смешно. Вечерело. Она взяла меня под руку, и мне больше не хотелось мучить себя вопросами и тревожиться о будущем. Мы пошли в Кенсингтон по тихим провинциальным улочкам. Проехало такси; Жаклин подняла руку и остановила его. Дала шоферу адрес итальянского ресторана возле Кингсбриджа, который выбрала во время наших прогулок, подумав, что мы пойдем в него ужинать, когда разбогатеем.

В квартире была полная тишина. Из-под двери Линды свет не выбивался. Мы открыли окно. На улице ни звука. Напротив, под листвой деревьев, стояла освещенная красная телефонная будка, пустая.

В ту ночь у нас создалось ощущение, что мы живем в этой квартире давно. Уходя, я оставил на полу сценарий Майкла Савундры. Поднял его и принялся читать. Сценарий назывался "Blackpool Sunday"****. Главные герои, двадцатилетние девушка и юноша, бродят в лондонском пригороде. Они ходят в "Лидо" на берегу Серпантина, а в августе на Блэкпулский пляж. Они из семей скромного достатка и говорят с акцентом кокни. Потом уезжают из Англии. Оказываются в Париже, а потом на каком-то острове в Средиземном море, может быть на Майорке. Там у них, наконец, начинается "настоящая жизнь". По мере чтения я вкратце пересказывал прочитанное Жаклин.

В предисловии Савундра высказывал пожелание, чтобы этот фильм был снят, как документальный, и чтобы роли юноши и девушки исполняли непрофессиональные актеры. Я вспомнил, что он предложил мне исправить ошибки во французском, в той части, где речь шла о Париже. Я нашел несколько ошибок, а также кое-какие очень незначительные неточности в отношении улиц квартала Сен-Жермен-де-Пре. Читая, я придумывал подробности, которые можно было бы добавить и подмечал детали, которые я бы изменил. Мне захотелось поделиться этим с Савундрой и, может быть, если он захочет, предложить ему поработать вместе над "Blackpool Sunday".

В последующие дни мне не довелось снова встретиться с Майклом Савундрой. Чтение "Blackpool Sunday" внезапно вызвало у меня желание написать роман. Однажды утром я проснулся очень рано и постарался не поднимать шума, чтобы не разбудить Жаклин, которая, как правило, спала до полудня.

Я купил блокнот в магазинчике на Ноттинг Хилл Гэйт. Потом пошел прямо по Холланд Парк Авеню, радуясь летнему утру. Да, наше пребывание в Лондоне, пришлось на середину лета. Поэтому в моих воспоминаниях Петер Рахман - это черный массивный силуэт на берегу Серпантина. Он ярко освещен сзади, черты его лица я различить не могу - настолько резок контраст между тенью и солнцем. Взрывы смеха. Всплески от прыжков в воду. Пляжные голоса, звучащие отчетливо, но словно издалека. Голос Линды. Голос Майкла Савундры, спрашивающий у Жаклин:

– Давно вы в Лондоне?

Я устроился в кафетерии недалеко от Холланд Парка. Я не имел ни малейшего представления о том, какую историю хочу написать. Мне казалось, что надо нагромоздить кучу фраз. Словно залить насос водой, чтобы он заработал, или включить барахлящий мотор.

По мере того, как я писал первые слова, я понимал, какое влияние оказывает на меня "Blackpool Sunday". Но то, что сценарий Савундры служит мне подножкой, не имело никакого значения. Главные герои приезжают однажды зимним вечером на Северный вокзал. Они очутились в Париже впервые в жизни. Медленно бродят в окрестностях вокзала в поисках гостиницы. В одной из них, "Отель д'Англетер э дё Бельжик", на бульваре Мажента, ночной администратор соглашается их пустить. А в соседнем "Отель дё Лондр э д'Анвер" им отказались дать номер под тем предлогом, что они несовершеннолетние.