Из сумрака веков

Долгожданный выброс эйфории в мозг, подобно сладостной неге, разливающейся по жилам — лёгкость, пустота обволакивают, принося спасительный покой. Окутывающая темнота приятная и невесомая.

Над ухом вжикает, смачный шлепок опаляет кожу на щеке. Бъёрн распахивает глаза, в голове звон. Картинка всё ещё расплывается, к нему склоняется мужская фигура — вонь ударяет по носу… кровосос. Варгр хватает его за горло и сдавливает. Кости под пальцами трещат — мразь, нелепо отбиваясь, хрипит.

Внутри кипит, жажда убийства вырывается наружу. Бъёрн сосредотачивается на брыкающемся. Образ постепенно фокусируется — Мареш! Варгр испуганно разжимает пальцы и рвано вдыхает. Ламия падает на пол и заходится кашлем.

Шумно выпуская воздух, Варгр трясёт головой. Где он? Что случилось? Размытые воспоминания нехотя мелькают в мозгу.

…Штешу. Звонок… Спасти жизнь… Нужна кровь.

Бросает взгляд на капельницу — уже пустая. Трубочки сняты. Смотрит на руку — на месте иглы лейкопластырь. Отдирает. На вене красноватая точка, а вокруг тёмная синева. Бъёрн откидывается на сидение и закрывает глаза. Во рту, будто стекла нажрался, язык опухший.

— Надеюсь, ты не зря из меня столько выкачал? — собственный голос раздирает связки на части.

— Да, мы успели, — сипит Ваик, поднимаясь с пола и растирая горло. — Приборы показывают, что артериальное давление, пульс, степень насыщения кислородом организма, дыхание… стабилизируются. Но всё самое страшное ещё впереди. У нас есть сутки и только после можно будет со стопроцентной уверенностью сказать: «Не зря». Переливание тяжело даётся. Кровь свежая, в большом количестве и быстро… Мы ещё не знаем, как мозг отреагировал на кровопотерю, да и отторжение может произойти в любой момент. — Он садится напротив, держась за шею. — Поэтому ждём… Хотя, уже то, что мы предприняли и, что получилось — лучше, чем я надеялся.

— Отлично. Мне бы попить, а то во рту…

— Да, конечно.

Дверь открывается и входит Штешу с графином и бокалом.

— О, — насилу усмехается Варгр. — У вас телепатическая связь, что Нол?

Мареши переглянулись. Бъёрн замирает. Неужели угадал? Жена Ваика останавливается рядом, протягивает бокал. Варгр нетерпеливо припадает — прохладная вода, опускаясь по иссохшему горлу, возвращает жизнь.

— Не у всех, — Мареш чуть улыбнувшись, притягивает Штешу, — у нас она есть.

Пустой бокал Жена Ваика ставит на стол рядом с графином.

— Спасибо! — прочищает горло Варгр. — А теперь, может, всё же расскажете, кого спасали? Что было возможно, из меня уже выкачали. Даже если захотите убить, я весь ваш. У меня нет сил даже ногу поднять.

Ваик открыто хохочет:

— Я бы так не сказал. Ты мне чуть шею немощной рукой не сломал.

— Это были последние, — Варгр не сдерживает улыбки.

Штешу останавливается позади мужа и обнимает его. Мареш становится серьёзным, в глазах мелькает сожаление:

— Прости, пока не могу…

— Я понимаю, — кивает Варгр. — Но если окажется, что это была Катя… ты знаешь, что может случиться.

На непроницаемом лице Ваика не дрогнул ни один мускул. Ламия вновь овладевает эмоциями. Хладнокровная мразь!

— Штешу тебя отвезёт, — ледяной тон Мареша действует как ушат воды. Что ж, значит, больше нет только что связывающей невидимой нити.

Варгр опять понимающе кивает.

Глава 4

Выходцева с трудом разлепляет тяжёлые веки. Яркий свет отзывается резью в глазах. Кровь давит на мозг, черепушка раскалывается, словно после великой гулянки. Тело в полном изнеможении — усталость мертвецкая. Катя вглядывается в неизвестную обстановку. Где она? Всё в дымке: светлая комната, обои на стенах в голубых тонах, окно прикрыто жалюзи. Как здесь оказалась? Последнее, что всплывает в памяти — девушка-кровопийца. Мия вводит в транс, а когда появляется Дориан, то от безысходности руки опускаются. С двумя сильнейшими ламиями одной не справиться.

Вопросов море… Интересно, почему не умерла?

Выходцева резко поворачивается к двери — никого. Перед глазами пляшут звёзды, головокружение сменяется подкатывающейся тошнотой. Взгляд скользит на тумбу. Полупустой графин с прозрачной жидкостью, а рядом бокал. Катя силится поднять руку, но никак — жалкие потуги, и она обвисает плетью. Замычав от злости, отворачивается и чуть было не падает с постели — Дориан Мареш рядом. Неуверенно переступает с ноги на ногу. В глазах мелькает радость, на лице не то раскаяние, не то отвращение.

— Привет!.. — начинает на идеальном русском и запинается Дориан. — Как себя чувствуешь?

Чутьё шепчет: «Доверие…», — но воспоминания носятся кровавыми картинками. Чёрные глаза, сканирующие мозг, удлиненные клыки Дориана, его ледяное дыхание опаляющее кожу. Крепкие объятия и затихающий голос ламии: «Şi false pasquil sale, prea ucide. Vargr nu a fost interesat, şi fost obosit». Фраза засела и крутится заезженной пластинкой.

— Нормально, — с заминками отзывается Катя.

— Меня зовут…

— Дориан Мареш, — заканчивает Выходцева холодея от ужаса.

— Ты меня знаешь? — озадачивается ламия.

— Слышала… — обтекаемо кидает Катя.

— Кхм, если от Варгра, то даже представляю, что, — хмурится Дориан.

— Скорее, от Драгора, — поправляет Выходцева.

— Немногим лучше, — досадливо цокает Мареш. — Бъёрны нас недолюбливают.

— Не только они, — интуитивно сжимается Катя. — И есть за что.

— Прости…

— Что сказала тебе Мия перед уходом? — срывается вопрос, так и не дающий покоя.

— Чтобы я убил… — осекается Дориан, явно подбирая слова, — девушку, с которой встречаюсь, — добавляет с видимой неохотой.

— Нойли? — робко предполагает Катя, ламия вместо ответа лишь кивает.

Теперь все понятно! Вот почему его руки дрогнули. Выходцева переводит дух — Мареш помог чуть приподняться. Взбивает подушки и усаживает. Наливает воды, прикладывает к губам — живительная влага касается иссохшего горла, Катя мычит от удовольствия.

— Ч-ш-ш, — отрывает бокал от её рта. — Нельзя, — знающим тоном поясняет и ставит на столик. — Организм обезвожен. Много воды тебя убьет!..

Катя нехотя соглашается.

Вопросов, как мошкары на болоте. С чего бы начать?..

Почему не хочется бежать от ламии? Страх есть, но он притупляется подозри-и-ительной благодарностью. Мареш не кажется чудовищем, как все кровопийцы. Он на удивление близкий и даже больше — до омерзения родной.

— Когда ты меня укусил… это было спасение? — интересуется Выходцева. Счастье, озарившее лицо ламии, яснее слов. Катя натянуто улыбается: — Перед тем, как потерять сознание, мне померещилось, что ты прозвучал в голове: «Верь!». Правда, всего на секунду…