Из Тьмы, Арка 5

— Грязные отродья! — возопил старик, когда полицейские стали жёстко прорываться внутрь. — Думаете, я позволю вашей гнили осквернять дом рода Шварц?! — И уже к слугам. — А ну отойдите! Я сам с ними разберусь! — те нехотя, но подчинились приказу, и их хозяин устремился вперёд.

— Умрите! — неловко размахивая оружием слабой старческой рукой, боевитый дед ринулся (не очень быстро зашагал) на капитана.

Трудно сказать, собирался ли он действительно атаковать или только делал вид, намереваясь вытеснить полицию, которая, по идее, не имела права применять силовые методы к высокородным дворянам, да ещё и бывшим членам правительства. Однако глава группы не колебался ни секунды. Стремительно выхватив табельный револьвер, он направил его в лоб старику и нажал на спусковой крючок.

Бах! — шокирующе разнёсся по помещению звук выстрела.

Воинственный защитник столичной резиденции рода опал на землю, словно хрупкая фигурка из сучков и ветоши. Жалобно лязгнула кираса, зазвенела сабля. На несколько секунд все оторопело застыли. Ни слуги, ни полицейские не могли поверить в произошедшее, ведь убийство такого человека — это совершенно не то же самое, что грубоватое вторжение для обыска или даже арест. Это грань, которая разделяла обычную всегда тлеющую — то ярче, то тусклее, но без настоящего ожесточения — внутриполитическую возню с подлинным пожаром усобицы, который разожжёт горящий факел, брошенный на заботливо политые маслом дрова накопленного недовольства и взаимных претензий.

Вряд ли простые полицейские осознавали, что являются свидетелями и участниками начала раскола в рядах, казалось бы, договорившихся элит королевства, но даже малообразованные рядовые чувствовали судьбоносную неотвратимость произошедшего.

Слуги же и вовсе не задумывались о политических последствиях. Их хозяин и кормилец погиб, убит при их попустительстве. Им никто никогда такого не простит. Но если они тоже погибнут в попытках за него отомстить, то, может быть, кара не падёт на их семьи. Или хотя бы не станет слишком жестокой.

— Они убили господина! — выйдя из ступора, заорал худощавый лакей с разбитым носом.

— Отомстим за господина Шварца! — ответил громко взревевший дюжий детина и, подхватив тяжёлую кадку с каким-то древовидным южным цветком, бросился на представителей закона. Ещё двое последовали его примеру, но остальные стремительно скрылись.

Учитывая то, что патриарх рода когда-то заставил своих слуг учиться обращению с оружием, а в доме хватало в том числе и ружей с винтовками и револьверами (никто не ожидал настоящего нападения, поэтому господин не приказал вооружаться, и даже сам взял саблю… наверное, если это был не приступ маразма) то, когда разбежавшиеся в стороны «трусливые» слуги открыли по полицейским огонь, это стало очень неприятной неожиданностью.

Смертельной для капитана-убийцы и нескольких его подчинённых.

Когда после уничтожения всех очагов сопротивления и обыска особняка выяснилось, что в доме не обнаружилось никаких свидетельств подготовки бунта или сотрудничества с затеявшими покушение на премьер-министра убийцами, лейтенант впал в бешенство. А когда ему доложили, что в доме находилась юная внучка старика, которая вместе с частью слуг бежала через тайный ход, буйство сменило отчаяние. С такой свидетельницей даже сфабриковать нужные доказательства не факт, что получится. Оставалось уповать на тайный приказ, отданный капитану... и то, что те, кто его дали, собирались полностью уничтожить соперников в борьбе за власть. Тогда, может быть, соучастие в этом убийстве сойдёт лейтенанту с рук.

Особенно если валить всё на мёртвого начальника.

Естественно, никакого приказа не существовало, а та, кто внушила такую идею капитану — умершему, пробуждённому, подчинённому и подвергшемуся коррекции памяти несколько раньше, чем его пристрелили слуги или даже чем он проник в особняк — лишь мысленно посмеивалась, наблюдая за терзаниями мужчины через одну из своих ворон.

* * *

— Господин Герман, господин Герман, беда! — с совершенно несвойственной ему ажитацией вломился в хозяйский кабинет дворецкий.

— В чём дело, Гюнтер? — вынув изо рта сигару и отложив газету, поинтересовался благородный хозяин особняка у своего явно пребывающего не в себе старшего над слугами, обычно подчёркнуто выдержанного и невозмутимого.

— Беда, лорд! К нам прискакал слуга рода Шварц, к ним ворвалась полиция, и они, они… — немолодой мужчина с благородной проседью у висков сглотнул, не в силах сказать страшное.

— Их осмелились арестовать? Плохо, — лорд плотно завязанного на торговлю с Империей портового города Гейдель, а по совместительству один из видных представителей условно-проимперской партии в Северном королевстве, хмуро пыхнул сигарным дымом. — Неужели нас провели со всеми ранее заключёнными договорами? — начал рассуждать он вслух, благо своему дворецкому доверял абсолютно и мог говорить при нём что угодно. — Получается, слухи о провокациях — это не досужие выдумки, и Хитзкопф действительно решил закрутить гайки? Глупость какая-то! — пыхнув сигарой, в гневе и недоумении воскликнул аристократ. — Договоры уже заключены. И они выгодны всем. Зато столь грубое попрание своего слова не забудут и не простят ни этому прилизанному выскочке, ни принцу Сейки. Не понимаю, — выдохнул Герман и снова набрал в рот ароматного, дарящего успокоение и расслабление дыма.

— Господин Герман, — отвлёк его голос Гюнтера.

— Что ещё? — не ожидая ничего хорошего, лорд перевёл свой устремлённый вдаль задумчивый взгляд на напуганного дворецкого.

— Слуга Шварцев сказал, что полицейские убили почти всех слуг и защищаемого ими господина Нельсона, — выдавил из себя дворецкий.

— Что?.. — из пальцев аристократа выпала сигара.

Убийство такого человека меняло всё! Если силовики получили указание действовать настолько жёстко, то…

То односторонний разрыв всех заключённых договоров и впрямь мог произойти. Ведь если не будет тех, с кем заключали соглашения, то не будет и претензий. Просто некому станет их выдвигать. И если учесть, что сейчас в столице или в войсках сконцентрирован весь цвет дворянства, в том числе и считающегося оппозиционным, — у Сейки и его прихвостней есть все шансы ликвидировать половину верхушки возможных противников, посредством захвата заложников схватив за горло другую! План крайне опрометчивый, но имеющий шансы на жизнь, особенно если учитывать личные качества самоуверенного принца.

Феодал выругался.

— Вооружаемся, собираемся и уходим! — воскликнул он. — Ты ведь приказал слугам и женщинам готовиться?

— Но, господин! Как я мог указывать вашей жене и дочери? — растерялся дворецкий. — Я сразу направился к вам и…

— Идиот! — рявкнул глава рода Рюген. — Быстро прикажи всем готовиться к обороне и отступлению!

Дворецкий исполнил приказ буквально, покинув кабинет бегом и начав кричать сразу, как выскочил наружу. Герман не отставал от слуги. Сначала он бросился к сейфу, сгребая с полок оружие и деньги — золото в определённых (очень многих) ситуациях может гораздо больше, чем пистолет с алхимическими патронами — а потом к шкафу, начав спешно натягивать нашедшуюся там верхнюю одежду для негласных визитов к… Не важно, к кому визитов.

Однако даже если бы дворецкий не стал мяться, а поднял всех на уши сразу, как услышал шокирующую весть, они бы всё равно не успели.

— Папа, что случилось? — встревоженно спросила белокурая девочка лет двенадцати.

Отцу ещё предстоит сообщить дочери о трагедии, постигшей семью её подруги. Если они с женой и младшим ребёнком успеют выскочить из захлопывающейся ловушки, а не оставят всё на оставшегося в родовом владении сына.

— Муж мой, это положительно невозможно! — вторила младшей дочери её взрослая копия. — Куда я должна вот так собираться?! Ты, что, хочешь, чтобы твоя жена выглядела, как чучело?