Из Тьмы, Арка 5

А.Н. — да я недооценкой идиотии вроде не страдаю. Но всё равно шибко внезапно всё: вот в конце арки ГГ победительно торжествует, а вот в начале новой личным примером доказывает, что от тюрьмы в Империи лучше не зарекаться. Стрёмные качели.

Но для сюжета оно даже хорошо :)

Глава 1 часть 2

Человек упорно боролся со сном. Нельзя сказать, что борьба давалась ему легко, но приближающаяся пора помогала держаться. Он не знал, сколько точно осталось, часы держал другой. Но судя по луне, уже давненько переставшей посылать свои тусклые лучи в расположенные под потолком небольшие оконные проёмы, бездействие продлится недолго.

Когда ночь перевалила за вторую половину, а висящий в облачном небе спутник полностью ушёл на другую сторону здания, сделав этот час ещё темнее, человек услышал теряющийся на фоне спящей камеры шорох, дабы вскоре ощутить прикосновение к плечу.

Пора!

Несколько тихих теней начали пробираться из своей части камеры к спальному месту имперской подстилки. Человек, как и его соратники, не являлся таким уж специалистом в скрытном передвижении. Однако этого и не требовалось: даже если бы количество заключённых в камере соответствовало положенным по нормативам шести десяткам, такое число спящих всё равно создавало бы определённый шум. Кто-то громко храпит, кто-то бормочет во сне, кто-то имеет проблемы с лёгкими и дышит с явным сипом, другие стонут и вскрикивают от пригрезившихся кошмаров — всё это отлично скрывает звуки передвижения.

И даже то, что в сильно переполненной камере иной раз случалось наступать на конечности не имеющих своего спального места неудачников, не меняло дела. Придушенный вскрики терялись на общем фоне, а возмущаться в голос никто не рисковал: все знали, чем сие чревато и потому предпочитали притворяться, что вскрикивали во сне.

Разве что пришлось соблюдать максимальную осторожность, обходя угол камеры, облюбованный прихлебателями Сира. Этот криминальный оппортунист пусть и не стал препятствовать свершению возмездия, но ожидать от него можно решительно всего.

Вот тёмные силуэты подобрались к намеченной цели и застыли, готовые добить раненую и пытающуюся найти спасение жертву. Человек вместе с напарником выдвинулся вперёд, в руках тускло блеснуло узкое лезвие, которым так удобно колоть сквозь щели меж неровными досками тюремной койки.

Чувствовал ли он сожаление от того, что придётся убивать юную девушку, которая не выглядит и на достаточные для помещение во взрослую тюрьму шестнадцать? Нет. Он знал, что их враг многолик, что имперцы и их прихвостни подлежат уничтожению, как бы безобидно они ни выглядели и как бы мило себя ни вели. Это всё ложь! Маска, прячущая истинное нутро гнилых клевретов прогнившей системы! И пускай он, как и его соратники, примет смерть в борьбе или от рук имперских палачей, а потомки осудят таких, как он, и их деяния, из непременно благолепного будущего видящиеся слишком жестокими — он не отступит.

Во имя перемен! Ради всеобщего блага!

Человек ощутил прикосновение напарника, предупреждающее о готовности. Два лезвия, нащупавшие промежуток меж досками, одновременно дёрнулись вверх, навстречу беззащитной плоти.

* * *

Относительные тишина и спокойствие спящей камеры резко сменились воплями боли и ненависти, мешающимися с грохотом и треском от столкновения людских тел с посторонними предметами. Это сопровождалось вскриками и возмущёнными ругательствами со стороны спящих зеков, поймавших неожиданный «сюрприз», а также возгласами непонимания от разбуженных шумом.

В мужской гомон вплетались и более звонкие взвизги: это отреагировала женская часть камеры.

Собственно, звуки схватки быстро сошли на «нет», однако разноголосица сидельцев, которые почти не видели в темноте, ничего не понимали и оттого паниковали, с успехом перекрыла шум, созданный непосредственно попыткой коллективного самоубийства революционеров-неудачников. Вон, кто-то даже метнулся к дверям и с дикими воплями вроде: «Убивают!!! Спасите!!» — начал стучать по двери.

Хотя к чести местного контингента стоит заметить, что паниковала, бегала и толкалась друг с другом в ограниченном пространстве камеры по большей части всякая шантрапа. Люди более серьёзные, наоборот, старались не лезть в эту бестолковую шумную массу, а те, что входили в одну из группировок, и вовсе собрались возле лидеров, готовые к обороне.

Как, например, ребятки Сира.

Мне, к слову, окружающий мрак практически не мешал: духовная энергия, направленная в глаза, неплохо обостряла зрение. В достаточной степени, чтобы видеть начавшуюся сутолоку — и куда они все щемятся в закрытом помещении? — ставшую причиной для далеко не одной случайной травмы или источником для потасовок, заметить внимание со стороны ранее упомянутого главбандита... ну, и в целом контролировать обстановку вокруг.

Вскоре в углу, оккупированном сторонниками моего бандитского знакомца, вспыхнул огонёк зажжённой спички, который перекинулся на фитиль керосиновой лампы. Керосинка, кстати — вещь, тюремными порядками не одобряемая; но, учитывая вполне себе настоящие ножи, а не поделия из заточенных ложек в руках горе-убийц, наличие в собственности читающего бандита такого полезного девайса меня совсем не удивляло.

Взгляд на нападавших — немного поломанных, но вполне живых и даже сознательных — неловко ворочающихся в местах своего приземления. Убивать я их не стала, после недавнего выступления им всё равно одна дорога: в смертники. К тому же в моих интересах, чтобы горе-покушенцы (или покусители? как там литературно правильно убийц-неудачников называют?) как минимум дожили до допроса.

Но об этом потом.

— Эй, Куроме, ты как?! Не покоцали? — участливо спросил щурящийся от непривычного света мужчина.

Откуда участие? Эмпатия и острый слух, гораздо более тонкий, чем могли подумать здешние обитатели, подсказывали, что местный авторитет надеялся вынести из нашего знакомства некие выгоды, а потому через своих людей заранее предупредил потенциально полезного человека о готовящейся акции. Не то чтобы это хоть как-то помогло — у революционных придурков изначально не существовало и тени шанса — да и не от чистого это сердца, но жест я запомнила. Потом прикажу Счетоводу через третьи руки подкинуть этому бандиту золота, или даже помочь… один раз и не слишком серьёзно.

— Нормально, — тоже повысив голос, дабы перекричать шум толпы, отвечаю я. — Не знаешь, охрана скоро прибежит?

— А хуй её знает. Если дежурный не совсем поклал на службу, то сейчас поднимут остальных вертухаев и они всей толпой прилетят прояснять вопросы. Лишь бы шашку внутрь не закинули, суки полосатые.

— А могут? — уточняю, совсем не желая наслаждаться творением военно-химической промышленности Империи.

Шум вокруг стал стихать. Заключённые начали прислушиваться к нашему разговору.

Даже голосящего и бьющегося в дверь дурака угомонили. Посредством, хм, массажа почек не желающего мирно затыкаться крикуна.

— Если дежурит Пидор, то вот как два пальца обоссать, — скривился мужчина, отчего покрытое шрамами лицо стало напоминать гротескную маску. — Если камера взбунтовалась и не успокаивается, то эти трусливые шакалы всегда так делают. Сначала шашку в кормухан* швырнут, а потом, когда духан чуток повыветрится, заходят и вяжут харкающих и сопливых. Или если благородной суке-начальнику захочется, — хмуро добавил он.