Из Тьмы, Арка 5

Ибо закон власти неизменен: оступившегося — толкни.

Я роль — вы сюжет,

Прольём миру свет.

Кто прав, а кто нет — пусть судят другие.

Мне же, как жертве обстоятельств, быть может, предоставят дополнительные плюшки. Да и на освободившиеся после неминуемой чистки места можно попробовать продвинуть наших друзей в рядах ведомства.

Собственно, вопрос о том, кто выиграет, а кто проиграет — сейчас не стоит. Только о величине потерь наших оппонентов (кои даже не знают, что им кто-то противостоит и потому не способны грамотно ответить), а также о размере извлечённой из чужой оплошности выгоды. Ну, и о количестве усилий, которые придётся приложить, дабы взять максимум.

Та же задумка с Импи и Будо может и не сработать, но тогда в ход придут силы внутри Службы разведки, которым наши агенты подкинут или продадут ценную информацию, позволяющую укусить враждебную фракцию. Или можно поделиться интересненьким с агентами Онеста, что если и не стоит за вспышкой активности того клоуна в генеральских чинах, то уж точно не упустит повода снять стружку с Сайкю, «проморгавшего у себя под боком ячейку революционных шпионов».

Хотя, конечно, для развития более отдалённых планов сразу получить реакцию от Императора — и лучше, и проще. Иначе в этом направлении придётся работать отдельно.

Угрозы, насмешки,

Короны примеряют пешки.

На лицах отметки,

Что все они — марионетки.

Эй, куклы, бегите, ешьте меня, вот он я!

Передо мною вы сидите

И ваши нервы, словно нити

Надёжно пришиты к пальцам моим…

Довольно улыбнувшись, мысленным усилием заставляю плеер начать песню сначала.

По правде говоря, я не такой уж прям мастер дёрганья за ниточки. Так легко переиграть пусть жадных, но вряд ли прям уж клинических идиотов получилось лишь благодаря сокрытым в тени истинным возможностям, в связи с чем меня тотально недооценили и действовали, опираясь на неверные предположения. Да и иные силы, которые, вероятно, тоже дёргали жадную и недалёкую марионетку за нити её пороков, желая через неё уязвить то ли Сайкю, то ли одну из фракций внутри Службы разведки, не рассматривали меня как игрока, видя исключительно фигуру.

Нетрудно побеждать, когда тебе никто не противостоит. Кажется, это и есть принцип ортогональности из военной теории: "Наиболее эффективно движение в области, не контролируемой противником". В некотором смысле в том же крылся и секрет побед на Северо-востоке. Очень подходящая стратегия для убийцы.

Ныне я начинаю постепенно выводить всё больше своих способностей и возможностей на свет, а также демонстрировать некоторые связи, а значит, в будущем враги станут осторожнее. Но прямо сейчас насладиться предвкушением от грядущей победы и капельку позлорадствовать под хорошую музыку это мне, конечно, не помешает.

В предрассветной тишине во мраке карцера раздался довольный смешок.

Примечания:

Автор и Куроме выражают признательность тем, кто поддерживает текст на Бусти или делает пожертвования на Тёмный Алтарь Печенек.

Товарищи, желающие поддержать автора и прочесть больше, но по какой-то причине этого не сделавшие, могут заглянуть в комментарии.

Те, кто ещё не видел мой короткий рассказ про попаданца в мелкого Импи и Эсдес, но желает это исправить могут сделать это заглянув по адресу на ФБ:или АТ:(здесь с обложкой).

А.Н. — бечено.

Вскрываемся, господа! У кого что? У Куроме вот — джокер!

Глава 2 Во Дворце

Император скучал.

Взгляд зеленоволосого мальчика небрежно скользил по подсовываемым премьер-министром бумагам, которые требовали ратификации лично государем. Бесконечное утверждение высочайших наград (сегодня — опять за подавление недавнего бунта в Столице или, наоборот, приказы на снятие с должности и тюремное заключение каких-то глупых дворян, зачем-то замаравших себя в связях с мятежниками). Скука… Завтра — стопка унылых прошений и жалоб от столичных и провинциальных лордов или ещё более занудный закон (вредные старики из Палаты лордов будто бы специально составляют их так, чтобы глаза слипались после первого абзаца), который нужно одобрить/наложить вето — всё это нагоняло зевоту и меланхолию.

Оно и не удивительно. Разве может вызывать иные чувства эта регулярная рутина, на которую он — всего лишь ребёнок, пусть и Император — никак не способен повлиять?

Вернее, он мог бы проявить характер и отказаться ставить печать на какой-либо бумаге. Но что это изменит? Он может что-то одобрить или не одобрить, но сами приказы составляются не им, да и знает он о новых указаниях лишь то, что там написано и что ему говорит верный Онест, каковой, являясь главой правительства, и несёт на себе основную бюрократическую нагрузку. В итоге Министр, которому приходится работать значительно больше, опять пожурит раскапризничавшегося Его Величество, объяснит, что к чему, угостит сладким, подберёт какое-то новое развлечение...

И всё вернётся на круги своя.

Становясь старше, мальчик всё чаще ощущал, словно он не глава Империи, а какой-то автомат, нужный лишь для сидения на троне и шлёпанья утвердительных или запретительных печатей на подносимых к нему указах. Впрочем, он не спешил возмущаться и менять манеру поведения оторванного от жизни ребёнка. Макото сызмальства любил историю своей страны, сначала слушая, а потом и читая о славных победах Императоров и военачальников прошлого. И пускай он, как и любой мальчишка, больше увлекался славными битвами с иноземцами и монстрами, а библиотека юного любителя преданий о свершениях предков фильтровалась от «скучной политики», время от времени на глаза попадались и записи о внутренних процессах в его стране. Заговоры, интриги, слабые правители, становящиеся проводниками воли кучки жадных вельмож…

С некоторым холодком юный государь узнавал в описаниях ряда слабовольных, зависимых, правящих лишь формально Императоров и себя.

Он, разумеется, признавал, что ещё слишком неопытен и недостаточно знает, дабы самолично управлять Империей, а добродушный и смешливый Онест, который фактически его вырастил и которому юный государь симпатизировал, мало походил на злого вельможу — но вопросы всё равно возникали. Так, однажды задумавшись, мальчик пришёл к выводу, что если премьер-министр — злой, то ему и положиться не на кого, ведь все остальные тоже не заслуживают доверия.

Строгого и сурового Будо маленький Макото не понимал и побаивался. Министр внутренних дел Сейги любил ругать всех окружающих — но и только: никаких внятных предложений или личных инициатив Император от него не слышал, только критику других. Старый Ёкан — министр культуры и просвещения, пусть и умел красиво говорить, а также писал стихи и песни, вызывал какое-то подспудное отвращение, даже сильнее, чем погибший от несчастного случая весёлый и улыбчивый министр обороны Кокэй. Министр разведки Сайкю и вовсе походил на какого-нибудь типичного интригана из театральной пьесы. И остальные не лучше.