Из Тьмы. Арка 3

Глупая старшая сестра!

— …Разрушите вертикаль власти, обречёте страну на гражданскую войну, а её жителей на смерть от рук бандитов и лап расплодившихся монстров, — продолжаю фразу сестры. — Обе стороны будут тянуть средства из твоего обожаемого народа и обе же начнут его уничтожать. Ради чего?

— Нет! Никто не хочет устраивать войну! Мы обойдемся без лишней крови!

— Не веришь, что так будет? — иронично улыбаюсь, глядя на раскрасневшуюся от эмоций собеседницу. — Или не хочешь верить? А если я права? Что сможешь сделать конкретно ты, если захочешь это изменить? Даже сейчас у меня на порядок больше рычагов влияния, чем у тебя, Акаме! Ты сменила сторону, но ты — до сих пор лишь ни на что не влияющая пешка. Какой смысл бороться с существующим порядком, если новый будешь устанавливать не ты?!

— Сайкю и Онест задурили тебе голову! Революция сражается ради защиты невинных! — уже более громким тоном повторила Акаме. — А самоочищение и изменение изнутри — это мираж!

— Ха-ха-ха, это у тебя в голове мираж! Сейчас Я вколочу в Твою забитую революционными бреднями голову немного мозгов! — восклицаю перед тем, как сорваться в атаку.

Мурасаме вновь сошёлся с Яцуфусой. Клинки сталкивались друг с другом и порой проносились в опасной близости от тел, но ранений никто из поединщиц не получил. Ни я, ни Акаме не стремились убить оппонентку, поэтому сестра подавила извечный голод своего тейгу, а я не призывала марионеток. Пусть мы не сдерживали удары — это стало бы оскорблением, но… но мы и не выкладывались на полную. Яцуфуса (как, вероятно, и Мурасаме сестры) будила у своей хозяйки желание уничтожить враждебного тейгуюзера. Однако, несмотря на размолвку, мы обе подавляли это навязанное чувство и сражались, стремясь одержать победу демонстрацией превосходящей силы и мастерства, а не убийством.

В некоторой степени эту схватку можно назвать продолжением беседы, где каждая пыталась доказать другой свою правоту…

Безуспешно.

«Проклятье! И почему всё обязано вылиться в драку?» — пронеслось в голове, когда мы с Акаме вновь остановились посреди разгромленного помещения, буравя друг друга взглядами.

…Начиналось всё довольно невинно: мы с Акаме, обнявшись, лежали на диванчике, согревая друг друга теплом своих тел. И вот на этой светлой ноте ей пришла в голову идея, что сейчас хороший момент для склонения младшей сестры к противоестественным вещам. Любимая родственница почти дословно пересказала мне революционную агитку — неужели специально заучивала? — а потом, после парочки заданных насмешливым тоном каверзных вопросов, вроде пожелания услышать программу построения светлого будущего от партии революционеров, сбилась и пересела на знакомого конька о плохой Империи.

Ну да — откуда ей знать о том, как и какими методами вожаки Революционной Армии собираются решать проблемы страны? Ведь они по большей части ничего, кроме хотелок и проклятий (стоит признать — справедливых) в сторону действующей власти так и не родили! Отсутствие хотя бы тезисной единой программы уже многое говорило о сплочённости в рядах РА, где чуть ли не каждый лидер мелкой партии имел свои взгляды на «светлое будущее Империи». Что касается «тёмного настоящего», то не сестре, немного замаравшей руки и ужаснувшейся увиденному, рассказывать об этом одной из Отряда Убийц, который занимался слишком грязными и сомнительными для Элитной Семёрки вещами.

Нынешнее правительство нравилось мне ничуть не больше чем Акаме, однако, близко работая с мятежниками и их покровителями, я прекрасно понимала: если откинуть идеалистов вроде самой Акаме или покинувшего меня лысого Кенты — эта публика мало чем отличается от той, что правит сейчас. Такие же охочие до денег и власти хищники, которым по большей части плевать на проблемы тех, за счёт кого они существуют.

Просто в силу своей слабости мятежники вынуждены носить маску борцов за интересы народа, чтобы этот самый народ, словно бездумное стадо, послушно устремился на бойню будущей войны, и своими телами вымостил «пастухам» путь к власти.

«Глас народа взывает», «Империя требует», «общество хочет»… всё это ненастоящие желания фиктивных субъектов. У общества нет собственной, сосредоточенной разумной воли, а все требования от лица народных масс, страны или нации — маски, предназначенные для доверчивых частей этих самых масс. А за благообразными ликами неизбежно скрываются уста и лица куда менее абстрактных и симпатичных людей, со своими эгоистичными планами, кардинально отличающимися от лозунгов.

Что-то вроде этого сестра и услышала в ответ на свои слова. И пускай моя речь оперировала фактами и построенными на их основе выводами, под влиянием раздражения факты подбирались мной наиболее грязные и выпуклые, а выводы тяготели к крайним суждениям. Ну а обвинять (пусть даже справедливо) неких политических лидеров в присутствии их сторонника и в предыдущем мире было чревато яростным отрицанием «наветов» с последующей ссорой. Распалившись, сестра открыто назвала меня жертвой гипнотических устройств (похоже, не стоило говорить Булату о гипноиндукторах), а тех мятежников, которых удалось допросить — предателями и хитрыми «попутчиками», от которых Революция очистится после победы.

Угу, самоочищение Империи — мираж для глупцов, но революционное движение — это, конечно, совсем другое!

Даже, как мне казалось, неотразимый аргумент о сфабрикованных заказах от «страдающего народа», почему-то имеющего сотни золотых на оплату убийц Ночного Рейда, разбился о суровую реальность в лице сестры, упорно желающей верить в свои убеждения вопреки всему. Тут я невольно (и косвенно) сыграла против себя же. Потому что начавший с моей подачи копать и наткнувшийся на несоответствия, Булат обратил на себя внимание Одноглазой. А та вместо того, чтобы отпираться, собрала всех рейдовцев и провела «честную беседу», где в числе прочего заявила, что это Революционная Армия помогает бедным-несчастным народным страдальцам выйти на Рейд, а также даёт им денег. Странное объяснение, но Акаме и остальные ему поверили.

Не из-за правдоподобия. Просто потому, что очень, очень хотели верить.

Глава Рейда также повинилась, что люди из РА оказывают помощь не всем, а только пострадавшим от действий фигур, не устраивающих самих мятежников, и вообще некоторые революционные лидеры во многом преследуют сугубо свои интересы. Но уж те люди, которые обращались к Ночному Рейду — действительно пострадали, она проверяла.

Все в грязи, одна Надженда в белом!

Стоит признать: несмотря на мою предвзятость в отношении похитительницы чужих сестрёнок, Надженда владела словом на гораздо более высоком уровне, нежели я. Да и нарушившие план беседы эмоции не помогали отстоять своё мнение, а использовать деэмпатию на любимой сестре мне не хотелось. К тому же в нынешней ситуации она просто не сработала бы.

А в итоге всё свелось к взаимным обвинениям в глупости и последующей схватке.

…Всё же в классической дипломатии, не подкреплённой угрозой расправы или трюками вроде деэмпатии, я — так себе. С другой стороны, у меня с самого начала не было надежды на полный успех. Наша с сестрой перепалка и короткая схватка — это далеко не провал, а простая попытка определить старшинство по праву силы. Всё же бытие воином духа, кроме множества приятных бонусов, налагает некоторые подчас сомнительные особенности, вроде постоянного желания разрешать конфликты через силу или её демонстрацию.

Может, хоть теперь удастся спокойно поговорить? Когда мы доказали паритет во владении оружием и духовной силой?

— Твой стиль поменялся, Куроме, — прервала сестра наш молчаливый поединок взглядов. — И ты стала сильнее.

Пожимаю плечами.

— Я много тренировалась и изменила под себя некоторые движения. Теперь мы — Элитная группа, чтобы выжить, приходится соответствовать. Так что у тебя не получится меня оглушить и утащить в свою пещеру, — насмешливо искривив губы, припоминаю некогда знатно разозливший меня эпизод во время побега сестры.

— Я хотела спасти тебя…

Устало выдыхаю.

— А я хочу спасти ребят. Ты ведь тоже их помнишь, глупая старшая сестра? Почти три года назад нас было сто человек, а теперь осталось меньше сорока. Я слишком устала бессильно смотреть на смерти друзей, чтобы бросить оставшихся на произвол судьбы.

Акаме опустила глаза.

— Но ведь они тоже могут перейти на сторону революции, — слова прозвучали столь неуверенно, что утверждение почти превратилось в вопрос.

— Ты правда думаешь, что всё так просто? Мятежники ненавидят Отряд Убийц. Даже если они и примут ребят, то не позволят остаться вместе. Нас раздёргают по отделениям и станут использовать ничуть не бережнее, чем офицеры Империи. Скорее наоборот — станут затыкать любые вонючие дыры, если не хуже. Это не говоря о сомнительных целях и методах вашей, пха, революции.