Из того ли то из города

В это время снаружи двора, на улице, послышался какой-то шум. Проехала телега, на ней сидели двое, переругиваясь на чем свет стоит. Кто, Илья не разглядел, а вот голоса знакомыми показались.

– Опять Долговяз с Братилой... Они, вишь, рыбу какую-то чудную поймать удумали, что и на трех телегах не увезешь. Просо им крючки сковал, ан ничего у них не вышло. Два раза упустили, вместе со снастью. Перед третьим разом, надоумил их кто-то из волоса конского веревку сплесть. Взяли они нож, пошли ночью к лошадям, чтоб у каждой понемногу хвоста взять. И так это у них получилось, что одной лошади начисто обкорнали. То ли она дернулась, то ли руки у них растут не оттуда. Оказалась - Просова. Так он их потом с молотом полдня по деревне гонял, насилу уняли... Опять, видать, пустые едут.

– Как он, Просо-то?

– Да как... Живут себе. Об одном жаль, нет у них с Заряной детишек своих, ну да от прочих отбоя нету. Иные из кузницы не вылазят. Он им игрушки какие-то мастерит. А там, глядишь, дело молодое...

– А?..
– начал было Илья и осекся, потупился.

– Завтра сходишь, - без слов поняла его Рада.

– Как они?

– Как обычно. Живут, захаживают иногда.

– Я ведь обещался к ним... А сам...

– Кто старое помянет, Илья... Простят... Пойду я.
– Рада поднялась, собираясь в избу.
– Да и ты шел бы, помог Сокольнику. Он стропила у сарая менять вздумал, тяжко ему одному.

– Какой из меня нонче работник, - махнул рукой Илья и тоже поднялся.
– Сколько годков-то уж. Мне теперь только на печи лежать, да на завалинке посижиывать...

Улыбнулась Рада. Ухватила за плечи, подвела к бочке с водой, возле угла избы, склонила сильной рукой чуть не до воды. Любуйся, мол.

Глянул Илья. Совсем не то увидел, что ожидал. Не старца, - мужа во цвете лет. На руки свои посмотрел, выдохнул.

– Что же это за место такое, где?..
– и на Раду смотрит.

Снова улыбнулась Рада.

– Что за место? Вирий, Илья... Вирий.