Из ворон в страусы и обратно

– Это я так, на всякий случай, – рука снова похлопала Нилку по колену, теперь ободряюще, – психологический тренинг провожу. Тут главное баланс соблюсти между спокойствием и равнодушием.

Вжавшись в спинку сиденья, Нилка нахохлилась, погрузилась в мрачные размышления и не произнесла ни слова, пока такси не подкатило к освещенному вечерними огнями двухэтажному особняку, окруженному кирпичным забором.

– Что я должна делать?

Бросив короткое: «Дефилировать», Вадим подал своей пассии руку.

По оголенной Нилкиной спине прошел нервный разряд.

– Где мы?

– Здесь проводится шоу одного дизайнера, девочка моя. Обычное шоу. Презентация коллекции. Тебя причешут, переоденут, и ты пройдешься по подиуму. Еще вопросы есть? – Нилке показалось, что Вадим подтрунивает над ней.

– Нет, – выдавила она, смутившись, и тут же обозвала себя деревней.

Освещенная дорожка из камня упиралась в широкое крыльцо, уставленное вазонами с юкками и пальмами.

Ведя под руку свою спутницу, Вадим уверенно двигался на звуки виолончели и скрипки.

К своему ужасу, Нилка поняла, что попала в частную гостиницу.

Наслушавшись страшилок о показах, на которых грязные старикашки толстосумы уводят девочек прямо с подиума в номера, Нилка позеленела от страха. Что у Вадима на уме?

Обстановка подавляла: от белого мрамора и зеркал веяло холодом и величием.

Бросая робкие взгляды на присутствующих, Нилка семенила за Вадимом и выискивала грязных старикашек толстосумов, но ни одного не обнаружила. Среди гостей преобладали молодые люди богемного вида и законсервированные в промежутке от тридцати пяти до сорока лет дамы. Большинство уверенных в себе леди прибыло на вечер в сопровождении молодых жиголо, которые в подметки не годились вальяжному Нилкиному кавалеру.

Проходя мимо одного из зеркал, Нилка остолбенела. Господи! Эта яркая блондинка в алом – она?

Кивая и обмениваясь рукопожатиями, Вадим провел Нилку в гримерную.

Через минуту умытая и раздетая Нилка сидела в кресле вихлястого стилиста, который принялся колдовать над сложным этническим макияжем. Затем Нилке на голову напялили экзотический не то парик, не то головной убор.

Увидев свое отражение в зеркале, Нилка даже бровью не повела, хотя на макушке у нее красовался золотисто-огненный шар, а в спускающиеся по плечам шерстяные косы были вплетены змеиные головы. Видела бы ее бабушка, осветила бы крестным знамением.

Скорее всего, коллекция была навеяна дизайнеру посещением Египта: центральное место в ней отводилось массивным ожерельям и крупным браслетам из лазурита, а одежда была выполнена из воздушного белого льна, украшенного понизу синим принтом с имитацией рыб и скарабеев.

Золотисто-желтые верхние веки и черные стрелки от внешнего угла глаз до висков, юбка на бретельках и обнаженная, победно торчащая грудь довершили Нилкино превращение в египетскую царицу.

Нилка с холодным любопытством рассматривала царицу, как со стороны, и понимала, что назад пути нет. Восхождение на модельный Олимп началось.

Завершив дефиле, Нилка вместе с другими девушками переоделась, смыла грим, подкрасилась и из модели благополучно перекочевала в разряд гостей вечера. Невозможно было поверить, но никто не хватал девушек за руки и не волок в комнаты на второй этаж.

Избавленная от необходимости защищаться, Нилка принялась осторожно выискивать знакомые лица, ни одного не нашла и почувствовала легкую досаду: очень хотелось публичного торжества. Вот бы дуру Бабич сюда. Пусть бы сдохла от зависти, глядя на Неонилу Кива и ее спутника.

Она – в красном, ее мужчина – в черном. Идеальная пара для идеального вечера. А может быть, не только вечера…

– Ты пока осмотрись, а я сейчас, – бросил коварный Вадим и растворился в толпе.

Оставаться одной в незнакомой обстановке Нилка ненавидела.

Ей почему-то сразу вспомнился двор военкомата, с которого Веня отбыл на рубежи Родины. Только там она стояла под взглядами его родителей, как ведьма перед судом инквизиции, а здесь… Здесь, в своем красном, она привлекала взгляды мужчин, как одиноко стоящая смоковница взгляды палестинских паломников.

Совсем пасть духом не позволил респектабельный субъект среднего возраста, в изящных очках, с легкой проседью в густых полудлинных волосах и с серебряным кольцом в ухе. За глухой черной водолазкой на поджаром, длинном теле и черных дизайнерских джинсах угадывался солидный счет в банке.

Он подвалил с вежливой улыбкой и, поблескивая оправой, мягко произнес:

– Мадам здесь первый раз? – Акцент выдавал иностранца.

– Мадемуазель, – внесла поправку Нилка.

– О-о, мадемуазель! Пардон. Желаете напитки?

– Нет.

– Здесь фуршет, – просветил собеседник.

– Вижу.

Даже через стекла очков Нилку пробирал насквозь настойчивый, ожидающий взгляд, от которого она вся зачесалась.

– Проводить вас к столу? – не унимался субъект.

– Я жду своего спутника.

– О, окьюпэ!

– Окьюпэ, окьюпэ, – подтвердил, материализовавшись, Вадим.

Нилкина рука нашла спасительный локоть и проскользнула в него: вот с кем я, – красноречиво говорил этот жест.

– Нила, это Рене Дюбрэ, мой партнер и друг, – почтительно представил Валежанин типа, – а это Неонила, моя подруга.

С печальной улыбкой Дюбрэ констатировал:

– О-о, я опоздал, как всегда. Мадемуазель Ненила – приспособил к своей артикуляции чужое имя француз, – уже участвовала в показах за рубежом?

– Еще нет, – за Нилку ответил Валежанин, – в будущем году будет участвовать.

– По-моему, ты скрываешь от меня бриллиант. – Рене по-свойски погрозил Вадиму пальцем – блеснуло серебряное широкое кольцо.

– Стал бы я вести бриллиант сюда, если бы хотел скрыть, – возразил партнеру Валежанин, – и потом: скрывать что-то от тебя – себе дороже.

Мужчины перешли к столу, разговор перетек в деловую плоскость, а Нилкино воспаленное воображение унесло ее на подиумы Парижа.

Из глубокой задумчивости ее вывел Вадим, который играючи жонглировал магическими словами: прет-а-порте, пати и приват-пати. Боже, неужели это все происходит не во сне?

Нилка почувствовала, что ей срочно нужно заесть впечатления.

Глаза разбегались от изобилия, но из опасения проглотить лишние калории она не могла ни на что решиться. Очень привлекала крошечная корзинка, украшенная креветкой, но что скрывала креветка, было непонятно, в этой связи посчитать калории не представлялось возможным. Чтобы не рисковать, Нилка остановила выбор на бутерброде с белой рыбкой, отсвечивающей перламутром, – на вид очень вкусной, прицелилась и уже протянула руку, но голос Вадима, пленяющий и тихий, остановил ее: