Избранная 147/2
Шрифт:
— Кроме первого дня, когда комнаты на нас настраивались, — уточнила я.
— Ну да.
— А вопрос в чем?
— Вопрос в том, в чем мне ходить, если еще не утро, а платье грязное, как из мусорки! Я не могу принять молочную ванну с лавандовым маслом и лепестками роз, а потом залезть обратно в вонючую, колющуюся тряпку.
— Постирай, ручки-то есть, — снова отозвалась Лариса, очень редко опускающаяся до грубости.
Виной всему — проблема с санузлом. Блонди единственная, кто удовлетворительно отнеслась к уборной. Мне, к примеру, достался скрежетавший и протекающий душ. Именно он решал, под какой водой мне сегодня мыться: ледяной, холодной, едва теплой или грязной. Лариса же получила в пользование какую-то странную комнату, где мы всей бригадой угадывали предназначения конструкций. Ее
— Твоя гардеробная с мою комнату, — вставила я.
— И?
— Она не пустая, все знают о тех нарядах.
Блонди смерила меня взглядом, подразумевающим, что это я клиническая идиотка, а не она.
— В парче да по нашим коридорам? С ума сошла? Ты знаешь, что такое корсет и шлейф? Не то в чем бегают кросс!
Я отстала от металлической загогулины, что ни на йоту не стала чище от активного надраивания. Белоснежный платок остался чистым: кто-то в этих хоромах протирает пыль. Я издала вздох отчаяния и поплелась к Ларисе. Если «предназначение» Псевдолидера было признано самым опасным, то судьба сто первой заняла лидирующее место в графе «самая непонятная миссия».
Перегнувшись через руку Ларисы, я заглянула в дневник. Первый абзац отводился введению. Той части, где описывалось, как именно Избранные попадают в Центр и как переходят в свой мир. Без памяти о тренировках, Клоде и собственной избранности.
— Воспользуйся сменкой, — предложила я, заинтересовавшись красочной картинкой.
— Какой сменкой, Дробь?
На странице автор изобразил карандашный рисунок, как девушка проходит через зеркало. На одной части листа она стояла в форме Избранной, лицо переполненное решимости глядело на будущий мир, а на другой части, она выходила в джинсах-клеш, красном топике и растерянной мордашкой.
Картинка натолкнула меня на мысль, куда же делась наша одежда? Если сюда мы попадаем в форме, то в новом мире оказываемся опять в родных шмотках. Понятное дело, для того чтобы не возникло подозрений, а где это мы побывали между точкой «А» и «Б». И все же, где мой хлопчатобумажный комплект в мелкий цветочек?
— Сменной формой, что в шкафу. У меня только она одна там и лежит.
— Правда? — удивилась Лариса, откладывая розовое безобразие на колени. — А у меня ткани безумного Шляпника с изуверскими завязочками. Не сари, не кимоно, а обрезанные, растягивающиеся полотна. В Кром'кхаръ'ир'даш, прости Господи, что неверующая, иноземные скварды ходят в пышных нарядах. Заворачиваются во все тряпки и как-то так перематывают себя, что конфетка конфеткой. Аж, завидно. А я, сколько не корячилась, в мешок из-под картошки превращаюсь. Стыд и срам. Ну не под силу нашему человеку так извернуться.
Я пожала плечами.
— Может это демонстрационная форма, как и сама комната?
— Тогда чья же форма на тебе? — резонно заметила Блонди.
Она почесала руку, принюхалась и сморщила аккуратный носик.
— Нет, не могу я так. Лучше в панталонах бегать, — Избранная развернулась и топорной походкой направилась к своей комнате.
Я сжала в руке платок и уставилась на тени мрачного коридора. Там, за бархатными шторами прятались сотни спасенных и погубленных миров. Юные Избранные сражались с нечестью, побеждали злых колдунов, заканчивали магические академии и очаровывали лордов, принцев и королей всех мастей. Будь у меня свой мир, я бы жутко переживала, что лоханусь в первые же минуты новой жизни. Попью там из отравленного ручейка или свалюсь в берлогу к медведю. Поверю не тем, влюблюсь в не того, спасу не тех, выберу не то. Или великое бремя спасительницы и огромная сила исковеркает мои неустойчивые
моральные принципы, и спасать мир придется от меня. Вот будет потеха! Атросу придется искать Избранную 2.0, что спасет мир от другой Избранной более ранней версии.— Засиделась, — Лариса захлопнула инструкцию. — Пойду дальше выяснять, что акроматисы подгорные не поделили с акроматисами междуречными.
— Такое есть в дневнике?
— Такое есть в моем мире, — вздохнула соседка. — Вот тебе совет, Анечка, оставайся человеком. Я серьезно! Не дело это оказаться женщине в теле горного духа. Если уж очень припечет, то говорят, что феи из нормальных. Только с эльфами не перепутай. Патриархат у них круче, чем у демонов.
Исторгнув умную речь, Лариса охая и ахая, встала и поплелась в свою часть коридора.
Сома и сто сорок седьмая учились вязать морские узлы.
Блонди отмывала конский пот.
Зеркало маяка призывно поблескивало тайной, с привкусом нудной учебы. Я подозревала, что Клод однажды объявится с проверкой и справедливо взгреет за лобтрясничество.
Но когда это еще будет?
Будем честны с собой, если бы этот коридор был таким уж запретным, неужели его не перекрыли бы и не повесили амбарный замок? Представляй это место опасность, его бы перенесли на другую часть планеты, а не оставили по соседству с любознательными девицами.
Входя в туман расступающихся теней, я убеждала себя, что иду ради загадки золотой пыльцы, а не чтобы еще раз взглянуть на погибший мир и убедиться — незнакомец мне не привиделся.
— 13 —
Слишком напуганная, пробирающаяся в потемках, я не запомнила комнату, в которой нашла Сому. Все они выглядели одинаково, за исключением оттенка обоев и узоров на зеркалах. Миры как миры. Без указателей и неоновых вывесок. Поди угадай, у которого топталась больше половины месяца назад. Но я не отступала.
Любопытство пополам со страхом, смешались в гремучий коктейль жгучего любопытства, заставляя двигаться вперед. У девочек были свои миры. Они каждый день говорили о незнакомых городах, расах и волшебстве. У сто сорок седьмой клан вампиров вел борьбу с кланом оборотней за территорию. Сому ждало пять лет приключений в магической академии. Ларисе предлагалась нелегкая судьба в стане загадочных и таинственных существ.
У меня был сломанный маяк.
Я хотела большего. Хотела посмотреть на сказочные города, где магия — повседневная часть быта людей. Где девушки ходят в платьях дороже трехкомнатной квартиры. Где галантные кавалеры и истинные аристократы пишут возлюбленным дамам поэмы. Где история Золушки возможна, и принц на белом коне действительно может полюбить незнакомку и отыскать ее в любой части света. Где жизнь из книжек реальна. Где возможно все, и еще немножко.
Где любовь с первого взгляда и до конца времен. Как в рекламном ролике сетевого маркетинга, где после третьего месяца активного распространения ненужной никому гадости, обещают собственный вертолет.
«Ладно, — решила я, поднося платок к одной из зеркальных поверхностей, — проверяю на золотую пыльцу, немного смотрю мир, разочаровываюсь, иду дальше».
Так продолжалось долго. Миры менялись. Все абсолютно разные, но в чем-то одинаковые. В одних жизнь текла медленно и плавно, в других била ключом. Ничего необычного. Рутина. Пускай с налетом волшебства, непонятных обычаев, смешных одежд, орков (если это они) и драконов, но рутина. И нигде, ни в одном из зеркал, как бы долго я не вглядывалась в оживленные дороги, в чащу леса, в дворцовые лабиринты, мужчина в темных одеждах не появился.
С того дня, с Сомой мы толком не разговаривали. Она не заикалась о ночных прогулках и о том, что все мы обречены, а я поддерживала молчание, не желая прослыть еще более странной или докучливой. Здравый смысл подсказывал, что в тот далекий день мы обе были немного не в себе. Стресс проявляется по-разному. Я размышляла ночами, что если незнакомец мне приснился? Если разговор с Сомой вымысел? Да или нет?
Оставить мысль про неспасенные (зараженные?) миры я не могла. Они есть? Их много? Кто-то из Избранных в них попадал? Что с ними стало? Дайте процент Избранных проваливших задание. С этими вопросами я лезла к Атросу. Он вздыхал, кристаллики играли бежевыми разводами, а потом отвечал.