Избранная поневоле, или - попасть в Мурло

– А Команданте?

– Берет у тебя, как у одного легендарного политического деятеля, из страны сигар и сахарного тростника. Ещё вопросы есть?

– Куда пойдём?

– Если б я знала...
– Татьяна подошла к существу, и присела на корточки.
– Сначала с этой нездоровой фантазией разобраться бы.

Она подцепила посудину за причудливо изогнутую ручку, и осторожно потыкала существо носиком, напоминающим грациозный изгиб лебединой шеи.

– Эй, Чудо-Юдо... Отпрыск выдры и верблюда. Ой, мама!

"Фигня несусветная" свернувшаяся калачиком, с пронзительным воем резко поменяла положение, представая во всей красе. Точнее - уродстве. Мелькнули рахитичные конечности, увенчанные когтями размером с зубец вилки. Жиденькая короткая шёрстка грязно-розового цвета едва прикрывала выпирающие рёбра с хорошо заметными нашлёпками лишаев. Выпученные блёкло-голубые глазки, в которых не было ничего дружелюбного. Возле носика посудины, промахнувшись самую малость, клацнули острые зубки. Мордочка, представлявшая из себя сплав помойной крысы с пираньей, дёрнулась в кратковременной судороге синхронно с куцым хвостиком: и застыла.

– Японский бестиарий...
– Таня ещё раз потыкала тщедушное тельце носиком посудины, на всякий случай - перебазировавшись ещё на шаг назад.
– Сдох, что ли?

– Да, кажись загнулся...
– Гоги Ван бесстрашно наклонился над существом, так и не успевшим получить имени. Дёрнул двумя пальцами за хвост, наблюдая за реакцией. Реакции было ноль целых, ноль прочих.
– Ну, точно. Амбец лишайному.

– Весёлое начало.
– Прокомментировала Татьяна, впрочем - без особой удручённости.
– Неликвиды есть неликвиды. Ничего не поделаешь. Я так полагаю, что живая вода для таких случаев - в комплект не входит. Да если бы и была... не вижу никакого смысла взбадривать аналогичную фауну. Что ни делается - всё к лучшему.

Команданте меланхолично пожал плечами, не выражая одобрения или порицания - по отношению к этой затасканной оптимистической сентенции.

– Тэ-э-экс...
– Таня перевела взгляда на посудину, находящуюся в неё в руке.
– А с этой утварью у нас что? Не ты чайник обронил?

– Нет.
– Лаконично ответил Гоги Ван, перед глазами которого Татьяна повертела предметом невыясненной принадлежности.
– Я никогда, ничего не роняю. И это - не чайник.

– Очень приятно встретить в этой глуши, эксперта по чайникам. Может, просветишь, что это?

– Лампа.

– Слушай, а похожа.
– Удивлённо протянула Татьяна.
– Как это я сразу не сообразила? Что характерно, ладошки мгновенно зачесались с неимоверной силой... Дело Алладина живёт и побеждает. Не факт, что сработает... но, кто сказал - что точно ничего не выйдет? Оп-паньки...

Она осторожно потёрла нагретый бок лампы, и проворно поставила её на песок, подальше от себя. Внутри лампы послышался то ли шелест, то ли шорох, и всё стихло.

– Хм...
– Таня повторила попытку, увеличив время и усилие.
– Выдувайся, джинн: большой и маленький. Японский ифрит, да каких тебе ещё растираний требуется? Я понимаю, что Восток - дело тонкое: но, сложившаяся ситуация требует пересмотра некоторых устоявшихся понятий. Или, может - джинна совсем уж некондиционного подсунули?

Из лампы явственно послышалось пыхтение, вкупе с раздражённым бормотанием: кажется, даже двухголосым. Татьяна воодушевлённо сгребла изукрашенную восточными письменами посудину, и - не жалея ладоней, принялась ожесточённо надраивать со всех сторон. Бессвязное и сварливое бормотание внутри лампы, становилось всё громче. Напоследок, Таня перевернула обихаживаемый предмет, и в виде финального аккорда - три раза приложила ладонью по донышку. В лампе гортанно выкрикнули длиннющую, на девяносто пять процентов - непонятную Татьяне фразу: в которой ощущалось неприкрытое недовольство происходящим. Одну двадцатую из услышанного, с некоторой натяжкой можно было определить как слово "шайтан": но, Таня не могла поручиться, что так оно и было.

– А ну, выпуливайся!
– От "может-быть-шайтана", Татьяна почти рассвирепела, и расчетливо затрясла джинново обиталище обеими руками.
– Я тебе устрою высшую школу хороших манер! Японский этикет! Наружу, быстро!!!

В лампе наступила испуганная тишина, после чего - из носика показался белёсый дымок. Таня прекратила тряску, и поспешно поставила посудину на песок. Дымок увеличивался, принимая форму человеческого тела.

– Милочка, шо вы таки мацаете и курочите раритет, прямо как биндюжник Беня Шварцман - обмишурившегося щипача на Привозе?

Выговор у сформировавшегося джинна был мягким, грассирующим, убаюкивающим. Нисколько не похожим на тот брутальный баритон, что Таня слышала минуту назад.

– Если бы вы таки дожили до моих лет, то научились бы ценить покой, и не делали бы движений похожие на резкие даже там, где без них никак не обойтись... Уж поверьте богатейшему опыту Соломона Каца.

– А как же - "слушаюсь и повинуюсь"?
– За то время, пока джинн изрекал нравоучительную тираду, Татьяна успела оправиться от ошеломления; и взять себя в руки.
– Или что-то изменилось?

– Милочка, неужели нельзя обойтись без этих пошлостей?
– Джинн, у которого имелись пейсы, ермолка и классическая внешность владельца дореволюционного ломбарда с Дерибасовской: страдальчески поморщился.
– И чтобы вам отскакивало как от радости стоматолога, культурные люди таки сначала уточняют график работы, а не ведут себя как обобранный корыстной зазнобой пожарный инспектор, на только что открывшемся складе горюче-смазочных материалов... Поимейте хоть намёк на грамм совести.

– Откуда такая роскошь, особенно в нынешней ситуации...
– Притворно огорчилась Таня, беря ту же тональность, что и собеседник.
– Тихо, тихо. Это был не вопрос, это была констатация факта. Отвечать не надо. У меня, в отличие от вас - не такой богатый жизненный опыт, но распознать деловой разговор и - гонки по барабанным перепонкам: сумею с лёгкостью. Сейчас события развиваются как раз по второму варианту. Или мы переходим к первому, или я закапываю вашу жилплощадь прямо здесь. Пять секунд на размышление.

– Шо вы хотите?
– Быстро спросил джинн, ещё до того, как Татьяна начала отсчёт.
– Только учтите милочка, если это будет некрасиво противоречить моральным принципам Соломона Каца, или в корне расходиться с должностными инструкциями: ничего не образуется. Каюсь, на старте нашей беседы я повёл себя относительно недостойно, и приношу-таки - свои глубочайшие извинения. Но, вышеперечисленные условия никуда не денутся.

– А если всё-таки закопаю?
– С любопытством спросил Татьяна.
– Из вредности?

– Попробуйте.
– Неожиданно спокойно согласился джинн.
– Только, сначала выдержка из правил владения и пользования лампой. Правило третье, пункт седьмой. Владелец, пытающийся избавиться от лампы путём закапывания, утопления, расплавки, замуровывания, или же - оставления в любом месте, без веских на то оснований: автоматически считается получившим одно из трёх желаний. Попыткой избавления от лампы, считается расстояние не менее пятнадцати шагов, образовавшееся между ней и повелителем. После трёхкратного действия вышеуказанного характера, джинн считается свободным. После каждой попытки, лампа автоматически возвращается к своему повелителю. Также, повелитель лампы имеет право на одну бесплатную попытку избавления, с целью убедиться в работоспособности данного правила. Пробовать будете?