Избранница. Рассказы.

Следующий день тоже был выходным - воскресенье. Бабукин проснулся поздно. На перилах балкона возились воробьи. Владимир Иванович поёжился - всё-таки по утрам теперь прохладно - и откинул мешавшую прядь волос со лба. Странно... Он всегда стригся коротко, а последний раз был в парикмахерской всего неделю назад. Бабукин резко приподнялся. Жалобно скрипнули пружины раскладушки. На лицо снова упала длинная прядь льняных волос. Тело было каким-то чужим. Незнакомые полные руки с длинными ногтями... Бабукин тревожно ощупал себя. Под пижамой угадывались пухлые груди. Волосы лезли в уши, щекотали нос, закрывали глаза. "Что со мной? Я сплю?" - Владимир Иванович ущипнул себя в мягкую грудь и аж подскочил от боли. Снова скрипнули пружины раскладушки. Дверь балкона отворилась, и на балконе появился незнакомый мужчина в ночной рубашке, с бигудями, стягивающими короткие каштановые волосики. Мужчина тоже беспокойно ощупывал себя. Он ошалело уставился на Владимира Ивановича и хрипло произнёс: - Кто вы такая? Где Володя? Что со мной случилось? Бабукин скрипнул зубами.
– Я Володя. Я в бабу превратился. Что же теперь делать?
– Не знаю, - сказал мужчина и заплакал.
– Ира, надо в загс бежать к этой...
– Бабукин слез с раскладушки и неуверенно сделал шаг-другой по балкону.
– Сегодня воскресенье, - всхлипнула Ирина, - в загсе выходной.
– Ах ты чёрт! Но что же делать? До понедельника так и будем? А в понедельник мне в первую смену... Ладно, - Бабукин вздохнул, - будь что будет, надо умываться. Принимая душ, Владимир Иванович с удивлением отметил, что, невзирая на заметную полноту, новое тело его было гибким, и он без труда вымыл спину мочалкой. Кое-как скрутив длинные волосы узлом на макушке, Бабукин почистил зубы, похлопал себя по крутым бёдрам и вышел в коридор. Ирина занимала ванную гораздо дольше - пыталась самостоятельно побриться. С порезами на щетинистом подбородке она выглянула из ванной и жалобно попросила мужа помочь ей. Бабукин зарядил в станок новое лезвие, показал жене, как надо водить бритвой по щекам. Благодарная Ирина помогла Владимиру Ивановичу застегнуть лифчик. Больше того, она достала для мужа из тумбочки новые финские колготки. Завтрак всё же прошёл в напряжённом молчании. Ирина, против обыкновения, ела немного, почёсывала изрезанные щёки, то и дело промокала салфеткой зарёванные глаза. Владимир Иванович допил чай, закурил папиросу, невидящим взглядом уставился в стену. Ему вдруг смертельно захотелось выпить.

– Ира, - начал он издалека, - у нас, кажется, постное масло закончилось. Я схожу в магазин?
– Иди куда хочешь, - равнодушно сказала жена, - мне теперь всё равно. Впрочем, сахару тоже купи. И вермишели полкило яичной. Владимир Иванович вышел из-за стола, насвистывая, подсел к туалетному столику, выбрал светлую губную помаду и стал наводить марафет...

На улице было холодно. Ноги в тонких колготках непривычно мёрзли, осенний ветерок поднимал юбку, которую то и дело приходилось одёргивать, лифчик нестерпимо давил грудь. "Как они в нём ходят?" - недоумевал Бабукин. Ирины туфли на высоких каблучках предательски бросали его из стороны в сторону.
– Напилась с утра, такая молодая, тьфу!
– проворчал сзади скрипучий старушечий голос.
– Совсем совесть потеряли...
– Сама ты напилась, старая галоша, - огрызнулся Бабукин и вспомнил о цели своего путешествия. Только что пробило одиннадцать, заведение уже открыли, и Владимир Иванович занял очередь одним из первых. Поставив на столик стакан, он достал из сумочки папиросу, продул машинально мундштук, задумался.
– Барышня забыла дома спички?
– прохрипел толстый краснорожий мужчина в драной меховой куртке и потёртых джинсах. Он чиркнул зажигалкой и поднёс дрожащей рукой огонёк к носу Владимира Ивановича. Бабукин прикурил, отпил вина. Нервное напряжение потихоньку спадало. Мужчина в куртке живо перенёс свой стакан за столик Владимира Ивановича.
– Одинокой женщине в столь ранний час, в выходной день...
– Чего тебе надо, козёл?
– Бабукин отхлебнул вина и уставился в красные воспалённые глаза соседа.
– Я не женщина, понял?
– Понял, - оживился тот, - но это дело поправимое.
– Я вообще не женщина, это одна видимость.
– Одна видимость, - согласился обладатель рваной куртки и вдруг обхватил Бабукина за плечи.
– А вот это ты оставь!
– разъярился Бабукин. Собрав свои слабые женские силы, он оттолкнул мужчину и вышел из кафе.
– Тётя, сколько времени?
– спросили откуда-то снизу... Бабукин очумело брёл по улице. Приятный хмель обволакивал полное, но гибкое тело. Каблучки весело стучали по мостовой. Впереди, колыхая бёдрами, шла пышнотелая блондинка. Владимир Иванович присвистнул. Обычно стакана порт-вейна ему хватало только на то, чтобы слегка поднять настроение, опохмелиться, привести себя в форму. Но женский организм отреагировал на вино по-своему: в голове вертелись какие-то бешеные мелодии, грудь горела, жадный взор ощупывал плывущую впереди блондинку, ноги сами по себе несли Бабукина к ней.
– Эй, красавица! Куда спешишь, солнышко? Я вижу - нам по пути... Красавица обернулась. Она и впрямь была на редкость хороша: золотые волосы, свежее, чуть полноватое лицо, не знающее косметики, высокая грудь, затянутая толстым мохнатым свитером.
– Что вам, девушка?
– спросила блондинка, с интересом разглядывая Бабукина.
– Как вас зовут?
– спросил Бабукин. Его слегка пошатывало. Блондинка чуть помедлила.
– Меня зовут Георгий Александрович, - ответила она. Бабукин радостно смотрел на девушку.
– Значит, вы тоже?
– Что тоже?
– Тоже писин? Загс? "В далёкой Индии..."? Блондинка тревожно заглянула в глаза Бабукину.
– Я собрался разводиться с женой, - начала она, - врач посоветовал нам принять...
– Да, да, - обрадовался Бабукин, - врачиха посоветовала вам принять писин, и вы превратились в женщину...
– ...А моя жена в мужчину, - закончил Георгий Александрович. Наступила пауза. Они не знали, что делать. Наконец Бабукина осенило.
– Жора, надо отметить это дело... ...Через десять минут приятели сидели в парке на скамеечке. Жора открывал бутылку, Бабукин притащил из автомата с газводой два мокрых стакана. Прохожие с удивлением посматривали на полных светловолосых девушек, которые, оживленно беседуя, пили портвейн, жевали плавленые сырки, хохотали, курили, ощупывали друг дружку, взвизгивали и снова хохотали.
– ...Галина моя никак не могла брюки застегнуть, - рассказывал Жора, пуговицы-то справа, как и положено, а она штанов вообще сроду никогда не носила...
– Я с юбкой намучился, - вставил Бабукин, - ветром, понимаешь, её колышет...
– У тебя в ушах дырки есть?
– спросил Жора.
– Я хотел даже серёжки надеть, а дырки не просверлены. Они проверили бабукинские уши - дырок тоже не оказалось. Бабукин порылся в Ириной сумочке, нашел пару клипс, подцепил на уши. Друзья снова захохотали... Наступил полдень. Народу в парке прибывало. Грохот электрических машин с "Автодрома" смешивался с визгом, раздававшимся на "Американ-ских горках". Скрипело колесо обозрения. Смертельно пахло шашлыком. Внезапно Бабукин и Жора услышали нестройные женские крики "держи!", "держи её!", и из-за поворота на аллею выбежала странная процессия. Десяток разъярённых женщин, размахивая зонтами, сумочками и шляпками, мчались за несущейся во весь опор молоденькой брюнеткой. Та басом хохотала, кричала: "Все, все вы одинаковые!", легко бежала по усыпанной жёлтыми листьями аллее.
– Она!!
– завопил Жора, подхватил вконец за-хмелевшего Бабукина, и приятели подключились к погоне. Пострадавшие от индийского снадобья (а сомнений не было: всё это, конечно же, были преображённые мужчины), налетая на прогуливающихся граждан, пытались догнать чёртову врачиху. Многие из преследователей были пьяны. Расстояние между ними и проклятой докторшей постепенно увеличивалось. То ли сказалась неопытность преследователей (затяните-ка себя в лифчик да встаньте на каблуки), то ли удерживали за ноги винные пары, но погоня явно не удавалась. Мало того что врачиха легко оторвалась от бедных "женщин", она явно издевалась над ними.
– Узнали? Узнали, каково в нашей шкуре? Берегите супруг ваших золотых! Ха-ха-ха-ха! Она прокричала ещё что-то обидное своим низким голосом, выбежала из парка, вскочила на подножку трамвая и исчезла из виду. Последнее, что услышали преследователи, было: "Не ищите меня!"

Домой Бабукин пришёл, когда уже стемнело, - совершенно разбитый, с больной головой, со сбитыми каблуками, в порванных колготках. Ирины дома не было. По всей комнате валялись разбросанные предметы мужского туалета - Ирина подбирала выходной костюм из мужниного гардероба. "Интересно, как она завязывала галстук?" - подумалось Бабукину, и он стал медленно раздеваться. На пол упали мохеровая кофточка, затем джемпер, юбка, комбинация, ненавистный лифчик... Когда Владимир Иванович облачился в привычную пижаму (пришлось подвернуть рукава и штанины), в замочной скважине послышалось царапанье, дверь распахнулась, и на пороге возник знакомый мужчина - его жена, Ирина Бабукина. Куда там Владимиру Ивановичу! От Ирины так несло алкоголем, что даже изрядно выпившего Владимира Ивановича зашатало. Глаза Ирины Константиновны смотрели в разные стороны, изрезанные утром щёки успели вновь покрыться рыжей щетиной, пиджак (новый бабукинский пиджак!) вымазан в какой-то дряни, брюки расстёгнуты...

– Ира, ты в своем уме? На кого ты похожа?
– прошептал Владимир Иванович.
– Я в-вам не Ира! М-ме-ня зовут Ири... ик! ...на Ко-онстантиновна Баб-букина!
– В каком ты виде? Что с тобой случилось?
– допытывался Владимир Иванович.
– Я... ик!.. гналась за эт-той. Которая в за-агсе лекар-рство дала. А пот-том я в-выпила. Не тебе одному м-можно!..
– Ты тоже гналась за докторшей?
– подскочил Бабукин.
– Тож-же. С другими м-м-мужчинами...
– С мужчинами - в смысле, с женщинами?
– В смысле, с ними. Бабукин так я не понял, с какой категорией пострадавших Ирина гналась за докторшей, но ясно было одно: она тоже, до или после той погони, в которой участвовал сам Бабукин, видела врачиху. Странное совпадение... Пока Владимир Иванович приводил в порядок разбежавшиеся мысли, Ирина скинула пиджак, вплотную подошла к мужу, тяжело задышала ему в лицо, затем обняла, поцеловала в накрашенные губы и стала валить не диван.
– Ты с ума сошла! Ты что, собираешься...
– Бабукин яростно сопротивлялся. Ирина, пыхтя, расстегивала на нем пижаму. Бабукин засучил ногами и... проснулся.

Он лежал на раскладушке, на балконе, укрытый одеялом. Колючая щека его привычно царапала ладонь, Владимир Иванович радостно подскочил, бросился в комнату. Ирина, милая Ирина с распущенными длинными волосами сидела на диване и улыбалась сонными глазами.
– Володя, мне снился такой ужасный сон...
– Знаю, знаю!
– Бабукин подсел на диван, чмокнул жену в щёку и, протянув руку, взял со стола сложенную вчетверо бумажку. Развернул её и удовлетворённо прочитал: "...Реасе, что значит по-английски "примирение"".

Реплики

Реплика. 1 - Краткое замечание, возражение, ответ...

4 - Авторское повторение художественного произведения,

незначительно отличающееся от оригинала.

Советский Энциклопедический словарь

Сегодня

– Я думаю, коллеги, что оживлять его было бы преступно.

– Вы хотите сказать, Валентин Петрович, что мы должны дать ему спокойно умереть?

– Я хотел сказать, Мария Федоровна, только то, что сказал.

– Это означает, Валентин Петрович, что мы его убьем. Мы, врачи, убьем человека.

– Это не человек в полном смысле этого слова, коллега. Это лекарство. Инструмент. Если хотите, нейрохирургический инструмент.

– Только потому, что у него нет документов?

– Не только потому... Дайте закурить, кто-нибудь!

"Они про меня?" - я давно уже лежу с закрытыми глазами, слушая странный этот разговор. Пахнет больницей. Я болен? Что со мной? Надо вспомнить... Как меня зовут?.. Господи, как же меня зовут?! Пахнет больницей. Папиросный дым... Я забыл, как меня зовут. Господи, господи, значит, я сумасшедший, а это - психбольннца!

– Валентин Петрович, видите! Он шевельнулся! Он застонал!!

– Да-да, коллега, теперь поздно спорить...

Вчера

– Повторяю еще раз, Иван Ефимович. Вы должны копировать мои движения как можно точнее. Иначе вся эта затея теряет смысл. Я буду помогать вам. Буду вслух комментировать свои действия. Все. Приступаем... Обрабатываю кожу. Смотрите, Иван, не сотрите зеленую черту... Кожный разрез... Сантиметра три... Гемостаз... Маша, лирообразный расширитель! Мне и Ивану! Раздвигаем края раны... Молодец! Маша, фрезу на пятнадцать... Да, да, мне и Ивану, я же все объяснял!.. Накладываем трепанационное отверстие, Иван, будь предельно внимателен!.. Готово! У тебя готово? Порядок! Твердую мозговую вскрываем крестообразным разрезом... Маша, пот со лба мне вытри!.. фиксируем опорную раму. Не так! По точкам!.. Канюля должна быть сориентирована строго в саггитальной плоскости... Провожу коагуляцию. Иван Ефимович, коагуляцию!.. Готово?.. Ну, господи, пронеси, начинаю пункцию. Иван, повторяй все мои движения, только с небольшим запаздыванием. Секунды три. Я тебе считать буду. Если промахнусь - я крикну - сразу же остановись! Тебе ошибиться нельзя... Готов? Поехали... Ноль-и-раз-и-два-и-так... За мной, за мной, не спеши... Маша, подкати осциллограф поближе, ни черта не вижу... Ноль-и-раз-и-два-и-так... Ноль-и-раз-и-два-и-так... Ноль-и-раз-и... Иван, стоп!!! У моего тремор... Просадил... Ты успел?.. Слава богу!.. Фу-у! Не волнуйся, все в порядке... Для того и выращен этот бедняга... Ему все равно не жить, а человека, кажется, спасли... Теперь продолжаем. Иван, можешь отдохнуть... Деструкцию я проведу сам. Маша, генератор!

Сегодня

...Я не могу пошевелить головой. Попробую открыть глаза... из тумана на меня тревожно смотрят люди в голубых халатах. Лица закрыты марлевыми повязками. Только у толстого повязка висит на шее... Курит... Двигаю правой рукой... Левой... Ноги... Почему головой не могу?

– Куинбус Флестрин...

– Что он сказал, Мария Федоровна, вы разобрали?

– Бредит...

– "Человек-Гора"... Я не могу пошевелить головой...

– Иван, освободите фиксаторы.

За головой слабо заскрипело. Мне помогли присесть. Женщина бинтует голову. Меня затошнило. Резкий запах нашатыря... Как меня зовут?

– Это психбольнииа? Доктор, я в психбольнице?

– Нет, что вы! Это медицинский институт. Вы не волнуйтесь, вам совсем не нужно волноваться. Голова болит?

– Доктор, я ничего не могу вспомнить...

Три месяца назад

– Итак, коллеги, завершая наш консилиум, я выскажу единодушное мнение, что для успешного лечения необходимо клонирование больного Журавина.

– Валентин Петрович, решение не было единодушным.

– Вас. Мария Федоровна, мы выслушали. Дайте мне закончить. Хорошо, хорошо. Скажем так: большинство коллег единодушно решило, что оперировать больного необходимо. Во избежание ошибок пункцию решено проводить параллельно, с небольшим опережением, на искусственно выращенном аналоге.

– Валентин Петрович, "аналог" - слово какое-то... Мы будем экспериментировать с человеком.

– Искусственно созданным аналогом человека, Мария Федоровна.

– Но физически он ничем не будет отличаться от больного Журавина.

– Физически - да, но формально - нет. Поймите, Мария Федоровна, без этого... тренажера... мы не можем гарантировать успешного хода операции. Погубим больного Журавина.

– Тогда я еще раз спрошу вас. Если обе пункции пройдут успешно, что будем делать с... со вторым?

– На этот вопрос я не могу вам ответить. Скажу только, что без клонирования мы Журавина не вылечим...

Завтра

– Двенадцать в квадрате?

– Сто сорок четыре.

– Как звали вашу мать?

– ...Не помню...

– В каком городе вы живете?

– ...Не помню...

– Ваш любимый писатель?

– Гоголь... Булгаков...

– Композитор?

– Бетховен.

– Сколько вам лет?

– ...Не помню...

– Спасибо, голубчик. На сегодня хватит. Отдыхайте.