Избранное (сборник)
Шрифт:
Тогда уже и мороженое с вареньем…
Нет, нет! Не пойдет. Вычеркивайте всё!
Значит из холодного: вычеркните по 300 грамм водочки с огурчиком соленым! Салатик, помидорки соленые, селедочку с луком, картошечку горячую с укропом, да, редисочку вычеркивайте с борщом и сметаной, рыбу жареную с пюре и мороженое, да, и томатный сок со льдом.
Все вычеркивайте.
Мы идем плавать, купаться и загорать…
Что значит, принесли?
Унесите по 350 грамм водочки, томатный сок со льдом, селедочку с горячей картошкой, редисочкой, салатиком, унесите борщ горячий в горшочке
Мы все это есть не будем, мы пойдем на пляж и там подохнем, захлебнувшись слюной, вися на их проклятом турнике в этот прекрасный солнечный воскресный день.
Мы летим так
Мы летим так.
В Москве объявляется посадка, в Одессе закладывается борщ.
Самолет взлетает, борщ вскипает.
Самолет летит – борщ кипит.
Самолет идет на посадку – в борщ нарезается зелень. Натираются помидоры.
Самолет садится – борщ заправляется.
Добавляются соль, немного лимона и обязательно фасоль.
Самолет катится – ставится сметана, нарезается хлеб, очищается чеснок.
Выгружается багаж – моется молодой лучок и складывается горкой возле тюлечки.
Едем домой – борщ настаивается в полотенце.
С первым криком: «Есть здесь кто-нибудь?» – из холодильника вынимается запотевшая бутылочка.
Ну наконец-то!
Поцелуи не получаются. Все целуются, глядя на стол.
Садимся…
Гражданское общество
В конце концов, кто я такой, чтоб не пить?!
Мне что, больше всех надо?
Не пить.
Сидеть на диете.
Делать зарядку.
Что я из себя корчу: «Извините, мне спиртного нельзя. Мне стакан сока».
Бери водку, не умничай!
Ты кто такой? Ты что задумал?
Ты посмотри, сколько народу мучается.
Пенсионеры без лекарств.
Молодежь без перспектив.
А ему спиртного нельзя.
Пусть все передохнут, а он будет на лыжах!
На чьем фоне ты, гад, хочешь долго жить?
Ты что, хочешь потом про нас правду кому-то рассказать?
Тебе нельзя, а нам, значит, можно.
Ты настоящих генералов видел?
Фигура радость источает, мундир лопается, лампасы в щеки переходят.
Нос цвета красного знамени.
Живот, налитый под обрез ведра.
Упасть может, отжаться – никогда.
Гаишник на посту стоит, движение регулирует.
И сам в борт вцепиться не может и его, чтоб объехать – шоссе надо расширять.
Оттиск печати у него месяц перегаром отдает.
Подышал «ха-ха», поставил печать – и месяц!..
Лицо таких размеров любая вольнонаемная с любого конца комнаты поцелует, не сходя с места.
А процесс одевания носков?.. В полевых условиях полностью исключен.
А ты – не пью!
Один, которому пить нельзя, ничего не получил при распределении мест в парламенте. Рыдал.
Справки показывал. Язва, диарея…Ему сказали: «Всё правильно. Сильно непьющий – большая гнида».
Настоящий мужик у нас либо на водке, либо на антибиотиках.
А крупный руководитель на том и на другом.
Выпей, Мишастик!
Добейся любви без слов.
И только после этого начинай говорить.
Представь, Степан
А кто из вас смог бы стоять на углу, на морозе, в черных шелковых чулках, в мини-юбке, лакированной куртке, на каблуках, с сигаретой?
Вот ты, Степан, мог бы стоять в шелковых чулочках? А садиться в незнакомую машину? Ты один, а их там двое или трое.
И тебя везут. И неизвестно куда. И неизвестно, кто там будет. И неизвестно, что там будут с тобой делать.
Тебе кажется, что известно. А на самом-то деле неизвестно.
И что тебе там подсыпят? И чего ты там выпьешь? И кто за что будет тебя хватать?
А ты, Степан, в шелковых чулочках. Ты, Степан, в мини-юбке. Ты, Степан, в лодочках на высоких каблуках. У тебя, Степан, прическа. Ты блондинка, Степан! Губки накрашены, глазки подведены, на ручках маникюр. Трусики тоненькие. Ты заледенел.
А что они будут сейчас с тобой делать, ты не знаешь.
Ты просишь предоплату. Это максимум, о чем ты можешь просить. Ну, заплатили предоплату.
Ну, ты положил в сумочку, Степан.
А что та сумочка? Это что, сейф? Их трое, Степан, а ты одна. Что ты должна с ними делать? Ты, конечно, профессионалка, Степан, но что они придумают? Вон какие-то плетки висят. Ты бы смогла, Степан, увидев плетки? Что бы ты сейчас, будучи Степаном, сделал, увидев плетки и наручники? Обгадился бы ты, Степан, замочил бы свои трусики, подкосил бы свои лодочки и бежал в кирзовых сапогах. Но как бежать, Степаша, дверь заперта, друг!
Тебя раздевают, Степан, твое нежное озябшее тельце царапают грубые грязные пальцы. Вот как у меня.
И что будет, Степа, что будет, думаешь ты, думаем мы.
Думают все вокруг – уйдешь ли ты живой, Степан?
Похотливые твари окружили тебя. Нюхают, лижут, уже покусывают.
А у тебя, Степа, парень в деревне. Любимый тобой, простой сельский паренек.
Вот заломили тебе ручки, Степа. Ухватились за лодочки…
Допустим, пронесло, Степа, и ты не забеременел. Откуда ты знаешь, что будет через полгода? Сегодня у мужчины огромный инкубационный период, и всё, что ты заработал, уйдет докторам. Вот кто живёт все лучше и лучше. А ты всё отдаешься-отдаешься, отдаешься-отдаешься.
Перестань, Степан! Как ты можешь?! Ты уже газету читаешь в минуты оргазма. Ты купюры считаешь во время экстаза – на ощупь, Степа. Левой рукой. Всё, ты потерял главное. Любовь стала работой.
Как бы ты ни уговаривал себя, Степок. Мол, это временно, мол ты еще подкопишь и выйдешь замуж, это все для дураков, тебе не выйти ни за кого. Ты погибла, Степочка.
Этим историям, что ты сочиняешь, уже никто не верит. А ты, Степан, уже не можешь не врать. Это твоя главная болезнь. Ты сочиняешь и врешь, а кому нужна сочиняющая и врущая жена?