Избранное

ты уже давно женился. Я и из прежних писем знал, что ты женился,

а теперь опять вижу - совершенно верно, ты женился. И я очень

рад, что ты женился и написал мне письмо. Я сразу, как увидел

твое письмо, так и решил, что оно от тебя, и что ты опять женил

ся. Ну, думаю, это хорошо, что ты опять женился и написал мне

об этом письмо. Напиши мне теперь, кто твоя новая жена и как это

все вышло. Передай привет твоей новой жене.

1933 год.

( ЛГ №31 1973 г. )

– 118

МЕДНЫЙ ВЗГЛЯД*

– Видите ли, - сказал он, - я видел, как вы с ними катались

третьего дня на лодке. Один из них сидел на руле, двое гребли,

а четвертый сидел рядом с вами и говорил. Я долго стоял на бере

гу и смотрел, как гребли те двое. Да, я могу смело утверждать,

что они хотели утопить вас. Так гребут только перед убийством.

Дама в желтых перчатках посмотрела на Клопова.

– Что это значит?
– сказала она.
– Как это так можно особенно

грести перед убийством? И потом, какой смысл им топить меня?

Клопов резко повернулся к даме и сказал:

– Вы знаете, что такое медный взгляд?

– Нет, - сказала дама, невольно отодвигаясь от Клопова.

– Ага!
– сказал Клопов.
– Когда тонкая фарфоровая чашка пада

ет со шкапа и летит вниз, то в этот момент, пока она еще летит

по воздуху, вы уже знаете, что она коснется пола и разлетится на

куски. А я знаю, что если человек взглянул на другого человека

медным взглядом, то уж рано или поздно он неминуемо убьет его.

– Они смотрели на меня медным взглядом?
– спросила дама в же

лтых перчатках.

– Да, сударыня, - сказал Клопов и надел шляпу.

Некоторое время оба молчали. Клопов сидел, опустив низко го

лову.

– Простите меня, - вдруг сказал тихо он.

Дама в желтых перчатках с удивлением смотрела на Клопова и

молчала.

– Это все неправда, - сказал Клопов.
– Я выдумал про медный

взгляд сейчас, вот тут, сидя с вами на скамейке. Я, видите ли,

разбил сегодня свои часы, и мне все представляется в мрачном

свете.

Клопов вынул из кармана платок, развернул его и протянул даме

разбитые часы.

– Я носил их шестнадцать лет. Вы понимаете, что это значит?

Разбить часы, которые шестнадцать лет тикали у меня вот тут,

под сердцем? У вас есть часы?

("Аврора" №2 1974 г.)

ПЬЕСА

Шапкин (стоя посреди сцены.):

У меня сбежала жена. Ну что же тут поделаешь? Все равно, коли

сбежала, так уж не вернешь. Надо быть философом и мудро воспри

нимать всякое событие. Счастлив тот, кто обладает мудростью. Вот

Куров этой мудростью не обладает, а я обладаю. Я в Публичной би

блиотеке два раза книгу читал. Очень умно там обо всем было на

писано.

Я всем интересуюсь, даже языками. Я знаю по-французски счи

тать и знаю, как по-немецки живот. Дер маген. Вот как! Со мной

даже художник Козлов дружит. Мы с ним вместе пиво пьем. А Куров

что? Даже на часы смотреть не умеет. В пальцы сморкается, рыбу

вилкой ест, спит в сапогах, зубов не чистит... тьфу! Что называ

ется - мужик! Ведь с ним покажись в обществе: вышибут вон, да

еще и матом покроют - не ходи, мол, с мужиком, коли сам интелли

гент.

Ко мне не подкопаешься. Давай графа - поговорю с графом. Да

вай барона - и с бароном поговорю. Сразу даже не поймешь, кто я

такой есть.

Немецкий язык, это я, верно, плохо знаю, хотя знаю: живот -

дер маген. А вот скажут мне: "Дер маген финдель мун",- а я уже и

не знаю, чего это такое. А Куров тот и "дер маген" не знает. И

ведь с таким дурнем убежала! Ей, видите ли, вон чего надо! Меня

она, видите ли, за мужчину не считает. "У тебя, - говорит, - го

лос бабий!" Ан не бабий, а детский у меня голос! Тонкий, дет

ский, а вовсе не бабий! Дура такая! Чего ей Куров дался? Ху

дожник Козлов говорит, что с меня садись да картину пиши.

(Литературная газета №46 1968 г.)

– 120

КАК Я РАСТРЕПАЛ ОДНУ КОМПАНИЮ

1. Однажды я пришел в Госиздат и встретил в Госиздате Евгения

Львовича Шварца, который, как всегда, был одет плохо, но с пре

тензией на что-то.

Увидя меня, Шварц начал острить, тоже, как всегда, неудачно.

Я острил значительно удачнее и скоро в умственном отношении

положил Шварца на обе лопатки.

Все вокруг завидовали моему остроумию, но никаких мер не пре

дпринимали, так как буквально дохли от смеха. В особенности же

дохли от смеха Нина Владимировна Гернет и Давид Ефимович Рахми

лович, для благозвучия называвший себя Южиным.

Видя, что со мной шутки плохи, Шварц начал сбавлять свой тон

и, наконец, обложив меня просто матом, заявил, что в Тифлисе За

болоцкого знают все, а меня почти никто.

Тут я обозлился и сказал, что я более историчен, чем Шварц и

Заболоцкий, что от меня останется в истории светлое пятно, а они

быстро забудутся.

Почувствовав мое величие и крупное мировое значение, Шварц

постепенно затрепетал и пригласил меня к себе на обед.

2. Я решил растрепать одну компанию, что и делаю.

Начну с Валентины Ефимовны. Эта нехозяйственная особа пригла

шает нас к себе и вместо еды подает к столу какую-то кислятину.

Я люблю поесть и знаю толк в еде. Меня кислятиной не проведешь!

Я даже в ресторан другой раз захожу и смотрю, какая там еда. И

терпеть не могу, когда с этой особенностью моего характера не

считаются.

Теперь перехожу к Леониду Савельевичу Липавскому*. Он не пос