Избранное

— Скотина! — презрительно прошипел наборщик.

Бергтор угрожающе повернулся к нему.

— Не надо, не надо! — умолял старый Марселиус, хозяин. Он нервно переминался с ноги на ногу. — Енс Фердинанд выпил и не знает, что говорит! Ведите себя спокойно, как порядочные люди! Стоит ли обращать внимание на пьянчужку?

Маленького наборщика стащили со скамьи. Его сосед налил ему до краев и поставил перед ним стакан:

— Пей и заткни глотку! — Он продолжал покровительственным тоном, обращаясь ко всем собравшимся: — Енс Фердинанд, черт меня возьми, самая светлая голова среди нас, он стоит пятерых учителей!

Енс Фердинанд залпом осушил стакан.

— Правильно! — крикнул приободрившийся Марселиус и потер свою жиденькую козлиную бородку. Так оно и должно быть. Веселые, приятные люди!

Но вскоре между наборщиком и скальдом снова началась бурная перебранка, и вдруг Бергтор, указав острым пальцем на горбуна, закричал:

— Говорят, ты шпион! Слыхал? Для кого ты шпионишь, паскуда, расскажи лучше об этом!

Но тут поднялся с места Ивар и основательно встряхнул скальда за плечи:

— Кто, дьявол тебя возьми, говорит, что он шпион? Ты и говоришь, дерьмо этакое! Берегись, мы тебе не девчонки из конторы Саломона Ольсена.

Бергтор не то захохотал, не то заревел:

— Послушайте-ка его, графа с хутора Кванхус! Не оттого ли ты заболел манией величия, что тебе доверили править яликом Оппермана?

Ивар сжал зубы и произнес тихо, но внятно:

— Если ты хочешь еще что-то сказать, выйдем на минутку за дверь, а если не смеешь, то сиди и заткнись!

Бергтор закурил сигарету и насмешливо выпускал дым.

— Что ты, черт возьми, себе воображаешь? — сказал он. — Иди на свой хутор и там строй из себя Муссолини, там это получится лучше.

— Не надо, не надо! — кричал готовый расплакаться Марселиус. — Не надо ссориться, прошу вас!

— Никто и не ссорится, — ответил Ивар. Он спокойно повернулся к Бергтору и спросил: — Пойдем за дверь или нет?

Бергтор затянулся сигаретой и с улыбкой спросил:

— А что, ты хочешь передать мне привет от генерала Бадольо?

Кто-то засмеялся. Ивар тяжело дышал. Но вдруг потерял самообладание и так ткнул Бергтора кулаком в грудь, что тот свалился на пол.

— Не надо, не надо! — повторял Марселиус, теребя свою бороду.

— Молодец, Ивар! — крикнул Поуль Стрём. — Этому петушку пора было дать по гребешку! Но теперь хватит!

Поуль Стрём, очень уважаемый человек гигантского роста, был шкипером на траулере Саломона Ольсена «Магнус Хейнасон». К его словам всегда прислушивались, ибо он был человек рассудительный. Но Ивар никак не мог успокоиться, в глазах у него потемнело, он угрожающе засучил рукава, обнажив татуированные руки.

— Попробуй подойди, — прохрипел он.

— Хватайте его! — кричал Марселиус. — Держите его! Он с ума сошел! Закройте дверь в танцевальный зал!

— Ну-ну, Ивар! — успокаивал Поуль Стрём. — Подойди сюда, сядь, выпей пивка, старина!

Ивар уставился на него невидящим взглядом и двинулся вперед, занеся руку для удара. Марселиус обратился в бегство и, споткнувшись о ножку стула, жалобно запричитал:

— Люди добрые, держите его. Он же и убить может!

Ивар почувствовал, что его хватают сзади, молниеносно повернулся, по-бычьи нагнул голову и бросился на лес рук и кулаков, отчаянно отбиваясь, бледный, крепко сжав губы. Его снова схватили сзади и почти повалили, но он снова встал на ноги, ударился о стол, почувствовал тупую боль в боку, и это озлобило его еще больше. Он схватил бутылку и изо всех сил ударил ею о стол. В его ушах звучала неистовая песня о битве при Ронсевале, его снова схватили, он снова высвободился и угрожающе поднял над головой стул.

— Где Фредерик? — крикнул кто-то. — Только Фредерик может его образумить.

— Мы и сами с ним справимся! — сказал Поуль Стрём и снял пиджак. — Ну! Хватайте его, чтобы он не натворил беды!

Ивар обнажил зубы в безумной усмешке, сделал несколько шагов и задел стулом лампу на потолке. На секунду настала кромешная тьма, но вскоре со всех сторон появились карманные фонарики, свет их был направлен на Ивара, он зажмурился от яркого света и вслепую махал стулом.

Наконец-то удалось одолеть парня с хутора Кванхус, его повалили на пол и держали за руки и за ноги. Он был бледен, стонал сквозь крепко сжатые губы, в уголках рта была пена, а из ноздрей сочились струйки крови. Марселиус раздобыл кухонную лампу и водрузил ее на стойку. Нос и рот Бергтора Эрнберга тоже кровоточили, верхняя губа была рассечена, очки разбиты. Еще у нескольких человек были отметины, говорившие об их участии в драке, но серьезно никто не пострадал. В полутемной комнате было тихо, скупой свет кухонной лампы отражался в осколках, разбросанных по полу и столу. Было уж за полночь, танцы прекратились, мужские голоса звучали приглушенно. Они обсуждали вопрос, следует ли связать Ивара.

— Не стоит, — сказал Поуль Стрём. — Порох у него весь вышел. Нужно только отправить его на борт.

Он наклонился и тронул Ивара за плечо:

— Ну, сам пойдешь? Пора на судно. Пошли!

Но в это время раздался сильный стук в дверь: полиция. Вошли окружной судья и двое полицейских. За ними — Бергтор Эрнберг. Он закрывал распухший рот носовым платком.

— Посмотрите, что здесь делается, — сказал он, — лампа разбита, мебель испорчена, люди изувечены… Чудо, что не произошло еще большего несчастья. И вот здесь лежит виновник. А вон там Енс Фердинанд Хермансен, который затеял ссору!

— Ты сам ее затеял! — возразил Поуль Стрём.

Бергтор отнял платок ото рта и подошел к судье:

— Смотри, Йоаб Хансен, вот улики! Я требую привлечь его к ответственности и наказать, пусть это послужит ему уроком!

— Да, опасный человек, — коротко отозвался судья. — Наручники, Магнуссен!

Йоаб Хансен обвел равнодушным взглядом присутствующих. Его карие глаза были посажены косо, один глаз был больше другого. Узкие губы шевелились, словно жевали что-то.