Избранные Истории

– Ну, как оно, Дори Энн?
– приветствует ее глубокий, резкий, но в остальном приятный голос.

Фигура приглашает зайти и тебя поражает уют этого жилища в лесной глуши. Чистые деревянные полы, простая обстановка, вышитые вручную занавески. Не похоже на дом, где злодея предадут смерти.

Мисс Дори представляет тебя этой мощной здоровой фигуре. Уинчел Коннер. Тяжелые брови, живот как бочка, широкие плечи. Выглядит лет на пятьдесят и носит фуражку, как у кондуктора на поезде. Крупная загрубелая рука с энтузиазмом жмет твою.

– Ну, привет, Марла. Слыхал про тя - знал твоего папашку, давно, - но, прости, раньше не встречались. Я со своими? Мы, по большей части, сидим по эту сторону озера. Но по-любому - вам обeим завсегда рады в моем доме.

– Он так и говорит "завсегда".

Ты ждешь, что тут будут еще мужчины - так ты думала, по крайней мере. Когда кто-то устраивает головач совершившему ужасное преступление, другие окрестные мужчины приходят... поучаствовать. Но дом, однако, кажется пустым и тихим - дальше некуда. Выражение лица мисс Дори говорит тебе, что она тоже в недоумении, настолько, что заявляет:

– Эм, Уинчел? А где... остальные где?

Здоровяк непринужденно пожимает плечами и приглашает их сесть на древний диван с набитыми соломой подушками.

– Ща растолкую, Дори Энн. Видишь ли, сегодня будет чуть инче, чем обнаковенно. Погоди-ка, я малинова сидра вам налью.

Пораженная, ты смотришь, как он уходит в заднюю комнату. Ты ждала, что настрой тут будет мрачным, суровым, а вместо этого он нам сидра нальет?! Глянув на мисс Дори, ты понимаешь: она тоже изумлена.

Уинчел возвращается, дает вам по наполненной кружке. Его гостеприимная улыбища кажется неуместней некуда.

– Дочка моя, Ронда, делала, а я говорю вам: умеет девка сидр делать. Щас ее нет, конечно. Не хочу, чтоб она видела...

Он умолк. Ты едва чувствуешь вкус напитка, а мисс Дори отхлебывает, сузив глаза до щелочек.

– Уинчел, я спрашиваю, что происходит? Ты ж пригласил нас... ну, знаешь.

– На головач, - наконец признает мужчина.
– Да, но...

Твое сердце трепещет от жуткого разочарования. Что-то случилось! Флойд, наверное, сбежать смог! И мисс Дори говорит почти то же, что ты думаешь:

– Уинчел, ты что, не поймал Флойда? Я думала...

– У меня он, все путем, - он показывает пальцем за спину.
– Там злыдень, связан и пасть заткнута. Высмотрел ублюдка у озера, с утреца, он раков ловил. Легче не бывает: дал по кумполу домкратом, забросил его задницу в машину и приволок сюда, - oн смеется.
– Расслабьтесь, девочки!

Расслабиться? Это невозможно. У тебя в голове, на заднем плане, все это время крутится повтор того, как Флойд тебя насиловал, - словно карточки листают, и ты ничего не можешь с этим поделать. Выражение его лица стоит перед глазами, настолько, что на голову давит и, кажется, она сейчас взорвется. Уинчел треплется про разных соседей и сплетничает, а мисс Дори притворяется, что слушает. Но ты слушать не можешь - только сидишь там и смотришь на образы, мелькающие в твоей голове.

– Ладно, девчат. Хватит болтать, полагаю, - oн шлепнул себя по коленям и встал.
– За мной!

Мертвоглазая, ты следуешь за мисс Дори и Уинчелом, сначала на кухню, где в обшитом деревом помещении доминирует древняя дровяная печь. Здесь должно бы быть жарко, но сквозняк от нескольких открытых окон делает комнату вполне комфортной. Ты чуешь запах леса, но потом понимаешь, что здесь он особенно силен. И тогда замечаешь одинокий горшок в печи.

– Что это за запах, мистер Коннер?
– выпаливаешь ты.
– Приятно пахнет, как деревом.

– Через минутку покажу, но вот тута кой-че, что вам будет интереснее.

И он исчезает в небольшой двери. Вы с мисс Дори, осторожно шагая, следуете за ним.

Над головой горит лампочка накаливания - Уинчел единственный из местных, у кого есть электричество, - но внезапно ее свет меркнет, словно твои мысли отобрали у нее часть энергии. Комната пахнет... странно, не похоже на богатый хвойный запах на кухне, но запах сильный, застарелый и слегка неприятный. Окон тут нет, а в самом центре стоит стол, к которому привязан твой брат Флойд, во рту у него кляп. Пока он одет, но джинсы уже спущены; ты бледнеешь от вида его скрюченных увядших гениталий.

– Вот он, - ворвался голос Уинчела.
– Кусок дерьма валяется тут весь день. Полагаю, я дал ему кучу времени поразмыслить, - здоровяк хватает грязные черные волосы Флойда в горсть и выкручивает их.
– А, Флойд? Ты поразмыслил? Надеюсь, а то времени на размышления мало осталось. Зато смотри, кто тебя навестил, - Уинчел дергает голову Флойда, чтоб тот уставился на дверь.
– Глянь-ка, это не Дори Энн Слэйт, знаешь, сестра той нех-винной девки, что ты трахнул и грохнул? А малыш, которого ты обоссал и бросил для опоссумов был племянник Дори. Другую девку ты, конечно, тоже знаешь - Марла, твоя ж сестра. Не стану напоминать ту жуткую хрень, что ты с ней творил.

Глаза Флойда, выпученные над кляпом, находят твои и застывают. И ты застываешь, с головы до ног. Он мямлит что-то, но из-за кляпа не разобрать.

Уинчел потирает руки.

– Знаете, дамы, я уже сказанул Флойду, что мы мочканем его жалкую задницу, устроив головач, - хотел, чтоб он весь день об этом думал. Но, понимаете, есть парни, которые творят такую жуть, что помереть просто от головача им мало, да? Это он легко отделается, помрет-то довольно быстро. Для таких мы придумали кое-что еще.

Унчел нагибается к центру большого стола, и у мисс Дори перехватывает дыхание, когда она видит, как здоровяк открывает карманный нож. Лицо Флойда розовеет, а шея изгибается, когда он, дрожа, пялится на лезвие.

– Пока что, Флойд, будет не особо больно...

Мисс Дори обнимает тебя, и вы вдвоем следите за Уинчелом.

Он изящно колет центр мошонки Флойда лезвием, а потом делает на сморщенной плоти дюймовой длины надрез. Флойд подвывает и дергает бедрами.

– Это мы называет "шкурить яйца". Режешь их мешочек, а потом выщелкиваешь их, чтоб снаружи висели.

Он короткими пальцами выдавливает через щель оба яйца Флода, те розовато блестят и все еще соединены нежными нитями.

– И че... че ты будешь делать?
– спрашивает мисс Дори горячим шепотом.

Уинчел подмигивает.

– Сейчас вернусь, - и покидает комнату.

А ты пока продолжаешь пялиться. Так хочется высказать кучу всего Флойду, но ты не можешь. Тебе перехватило горло, а мозг все еще бурлит от всех тех образов, что кружатся и кружатся в нем. Кажется, они не прекратятся никогда, но ты знаешь, что если вскоре они не прекратятся, ты покончишь с собой. То-то будет облегчение.