Избранные произведения в двух томах (том первый)
Шрифт:
В вашей стране столько сделано для того, чтобы она заняла свое место в биографии Лермонтова, что ей, по существу, обеспечена ныне бессмертная жизнь. Пусть она вернется в Россию, откуда уехала сто тридцать лет назад. И пусть с ней отправится тот, ради кого она покинула Москву и друзей, потому что слишком любила. Конечно, нам грустно будет без этих портретов. Мы к ним так привыкли. Но мы оставим себе фотографии, а оригиналы вы увезете с собой. Не предлагайте нам денег, не нужно… Когда вы будете в Москве отдавать эти портреты в музей, скажите, что две обыкновенные немецкие женщины просят принять их в знак того, чтобы не было споров между нашими народами. И не было разногласий между нашими государствами. Возьмите!
– Как я завидую ей,- сказала
– Завидуете? Кому?
– Верещагиной!
С благодарностью взял я эти золотые портреты и положил в свой портфель, впервые возымев к нему глубокое уважение.
– Счастливого пути этим картинкам, – с улыбкой говорили нам сестры Хауф, прощаясь.
В Бонне я показал подарок послу Семену Константиновичу Царапкину.
– Попросите Константина Александровича Федина, как главу Союза писателей,- посоветовал он мне,- и Екатерину Алексеевну Фурцеву попросите – обратиться с письмами к сестрам Хауф. Вы перешлете их нам, а мы отправим в Штутгарт кого-нибудь из наших сотрудников, который им эти письма вручит в присутствии официальных лиц или даже, может быть, прессы. Надо оказать уважение: хорошие женщины!
По приезде в Москву, прежде чем отнести портреты в Литературный музей с условием о передаче их со временем в Музей Лермонтова, я записался на прием к министру культуры СССР.
– Разумеется, мы отправим письмо,- сказала Екатерина Алексеевна Фурцева, выслушав эту историю и очень довольная.- Но этого мало. Раз уж они отказались от денег, надо послать им подарков – побольше, поинтереснее!…
Чтобы выразить им признательность за щедрое приношение, за добрые чувства, которые они проявили по отношению к нашей стране. И Федина попросите подписать письмо с благодарностью. И не откладывать эту посылку надолго,- говорила она, обращаясь к одному из своих помощников.- Надо послать сейчас же, с группой Большого театра, которая едет на днях!
…Пакет Министерства культуры и оба письма получены в Бонне, отправлены в Штутгарт и вручены.
Об этом пишет мне славный и умный Анатолий Иванович Грищенко, вспоминая наше совместное путешествие в Штутгарт и знакомство с сестрами Хауф.
В те дни обстановка в ФРГ была напряженная. На улицах некоторых городов мы встречали бойких субъектов, которые совали нам в руки предвыборные листовки, призывавшие голосовать за неофашистскую партию. Далее обстановка стала еще сложнее. Но затем произошли важные изменения: к руководству в Федеративной республике пришли реальные люди. Явились возможности для заключения договора с нашей страной, для укрепления мира в Европе. Нет, сестры Хауф в этой стране не одни. Есть и другие – благородные и прогрессивные люди.
1967
ЗАКОЛДОВАННОЕ СТИХОТВОРЕНИЕ
ПУТЕШЕСТВИЕ НАЧИНАЕТСЯ
В редакцию Всесоюзного радио пришло письмо. Казалось бы – дело обыкновенное. Но это письмо принадлежало к числу необычных:
«Я прослушал рассказ о том, как ученый отыскивал девушку, которой Лермонтов посвятил стихотворение. Очень похожее на это есть у меня. Оно озаглавлено «Mon Dieu» и подписано – Лермонтов… Вот оно…
Краса природы! Совершенство! – Она моя! она моя! Кто разорвет мое блаженство? Кто вырвет деву у меня?»Первая строчка показалась отдаленно знакомой. Но дальше в письме шли еще восемь строф интереснейшего стихотворения, которого я в жизни никогда не читал:
Пусть бог с лазурного чертога. Меня придет с ней разлучить – Восстану я и против бога, Чтобы ее не уступить. И что мне бог? Его не знаю, В ней все святое для меня. Ее одну я обожаю Во всем пространстве бытия. Во мне нет веры, нет законов!… И чтоб ее не уступить, Готов царей низвергнуть с тронов И в небе бога сокрушить…В конце письма были указаны адрес и фамилия отправителя: Верховка, Барского района, Винницкой области. Учитель Кушта П. А.
Мне передали это письмо с пачкою других, пришедших в ответ на радиопередачу. Я прочел его, вернувшись домой, во втором часу ночи. А в девять часов утра уже летел на Украину. Стояло жаркое лето, всё стремилось на юг, билет я достал просто чудом.
Разумеется, можно было потерпеть к вылететь, скажем, через неделю. Но я не один. Есть и другие. Жена отказывалась меня понимать: «Как ты можешь оставаться в неведении? Я – не могу!» Да мне и самому не терпелось знать: да или нет? И я полетел.
Полтора часа комфортабельного безделья, и самолет опустился под Киевом, на аэродроме Борисполь. Схватив такси, я помчался сквозь Киев в Жуляны – оттуда идут самолеты на Винницу.
И опоздал! Конечно, надо было еще из Москвы созвониться с Союзом писателей Украины, попросить позаботиться о билете. А теперь… Сегодня самолетов на Винницу больше не будет. На завтра – нет билетов. На поезд опоздал тоже…
Стал я вздыхать у окошечка кассы, рассказал про альбом… Послали к диспетчеру. Стал у него вздыхать, ему рассказал…
Через четверть часа услышал вызов по радио: мне предлагалось приобрести билет и выходить на посадку.
Выхожу – четырехместный самолетик, который называют «воздушным такси». Я вскарабкался на сиденье, рядом со мною сел летчик, надвинул прозрачный колпак, самолетик взревел, разбежался и взмыл. Тут я понял, что до этой минуты летал не на тех самолетах.
Спору нет: летать на наших лайнерах – наслаждение. Можно откинуться, пососать карамель, позавтракать, подремать. Но в круглое окошечко видишь немного, чаще всего застылые облачные сугробы. А тут!… Со всех сторон окружает тебя сверкающее пространство! А когда, разворачиваясь, самолетик над самым Киевом лег на крыло, я почувствовал себя как Демон над горами Кавказа! Единственно тревожила красная кнопка перед глазами: «Пожар».
– Разве бывают пожары? – прокричал я в грохоте самолета.
– Сядем! – прокричал летчик.- А взорвется – не успеем подумать! Так что не бойтесь!
Через сорок минут пошли на посадку – прямо на стадо, которое, закрутив хвосты, расскочилось. Самолет попрыгал, остановился и, только я из него вылез, – исчез.
Я поплелся к аэропорту. Кто-то заносил ногу на мотороллер. Не видя другого транспорта, я попросился пустить на багажник, поставил чемоданчик перед собой. И мы помчались быстрее, чем тот самолет. На повороте я чуть не вылетел и схватился за моего возницу.
Он крикнул:
– Будешь хвататься – будешь больше платить!
Нет, я изо всей силы вдавливал мой чемодан в его поясницу!
Примчались в город. Осадили перед зданием областного комитета партии. Спуская меня с мотороллера, мой благодетель сказал:
– Это я пошутил, что больше платить. Можете совсем не давать, как хотите…
товарищ П. и. ВОРОНОВСКИЙ пугает себя И МЕНЯ
Очень быстро я поставил Винницкий облисполком в известность, что в Барском районе отыскалось новое стихотворение Лермонтова, и просил машину, чтобы добраться до Бара и до Верховки.