Избранные произведения в двух томах.Том 2.Стихотворения (1942–1969)

1960

НА КУХНЕ

В соседнем кинотеатре Последняя лампа тухнет, А в доме у нас зажегся В одном из окошек свет: Стараясь шагать бесшумно, На коммунальную кухню, В прозу кастрюль и тарелок, Вступил молодой поэт. Еще не имеет парень Отдельного кабинета, Еще и стола для работы Себе он не приобрел. Но, если сказать по правде, Парню плевать на это: Шаткий кухонный столик Заменит письменный стол. Громко поет холодильник. Бойко щелкает счетчик. Кран подпевает басом. Сердце в груди поет… Как хорошо на кухне Сидеть над стихами ночью, Если живешь на свете Всего двадцать первый год! Восемь квадратных метров — Кто говорит, что тесно? Всю солнечную систему Поэт поместит сюда. Будут почет и деньги, Будет он всем известен, Только таким богатым Не будет он никогда…

1960

В ЗАКУСОЧНОЙ

Накрахмаленной скатерти Шепот кичливый, Седовласых гостей Именитые гривы — Может, в этом и нету Плохого, по сути, Только мне неуютно В парадном уюте. От обедов-обрядов, Торжественно-пресных, Я порой отдыхаю В закусочных тесных. Там с фабричной девчонкой, Над скромной едой, Я себе почему-то Кажусь молодой. Мы стоим и болтаем За столиком голым, Будто снова я девочка Из комсомола, Будто снова студенчество, Через разлуку, Из своих общежитий Протянуло мне руку…

1960

«Так бывало со мною исстари…»

Так бывало со мною исстари, Так осталось и до сих пор: Мне не надобно тихой пристани — Подавайте мне шумный порт! Чтоб гремели подъемными кранами Отплывающие суда, Чтоб покачивались за туманами Незнакомые города. Мне и люди такие по сердцу, Мне такие нужны друзья, Что с великими планами носятся — Пусть и выполнить их нельзя. И смотрю на тебя я пристальней, Мой любимый, с недавних пор: Мне не надобно тихой пристани — Подавайте мне шумный порт!

1960

«Я помню: поднялся в атаку взвод…»

Я помню: поднялся в атаку взвод, Качнулась земля родная. Я помню: кто-то кричал «Вперед!» — Может, и я, не знаю. Ворвались в немецкие блиндажи Мы на сыром рассвете. Казалось, стоит на свете жить Ради мгновений этих. …Я помню: в тиши тылового дня, Где-то на формировке, Впервые в жизни моей меня Обнял лейтенант неловкий. И руки мои не сказали: «Нет!» — Как будто их кто опутал, И думалось: я родилась на свет Ради такой минуты. …Я помню: в родильном покое — покой, Он мне, беспокойной, странен. Здесь тихо, как вечером над рекой, Плывут, словно баржи, няни. Мучения, страхи уже позади, Но нет еще трудных буден. Я думала, дочку прижав к груди, Что лучше минут не будет. …Я помню другое рождение: в свет Моя появилась книга. И снова казалось — сомнений нет, Счастливей не будет мига. Но сколько еще таких же минут Мне довелось изведать. Да здравствует жизнь! Да здравствует труд! Да здравствует радость победы! А если приходится нелегко, Меня не пугает это: Да здравствует жизни великий закон — Смена зимы и лета!

1960

ПРОВОДЫ

Вопреки столичному порядку, Городским привычкам вопреки, Плачет, разливается трехрядка На проспекте у Москвы-реки. На глазах сконфуженной милиции, «Москвичам» и «Волгам» на беду, Молодухи с каменными лицами И поют и пляшут на ходу. А за ними, в окруженье свиты Из седых, заплаканных старух, Паренек студенческого вида Про камыш во весь горланит дух. Знать, на службу провожают хлопца. Не на фронт, не в бой. А посмотреть — Столько горьких слез сегодня льется, Будто бы уходит он на смерть. Но старух осудишь ты едва ли, — Не они ли в сорок первый год Молча, без рыданий, провожали Нас с тобою в боевой поход?

1960

«Незаметно взрослеют дети…»

Незаметно взрослеют дети, Незаметно стареем мы. Что ж, давай-ка без грусти встретим Дуновенье большой зимы: Знойкий ветер, еще бесснежный, До седин еще — целый век. Очень медленно, Очень нежно Он закружится — первый снег. Мы не будем грустить об этом, Милый друг, понимаем мы — Если есть чем припомнить лето, Не пугают снега зимы.

1960

ЗОВ ЗЕМЛИ

Очень трудно в городе в июле — Словно домна, город раскален. Тщетно люди окна распахнули — Пышут жаром камень и бетон. Душно. Остаются на гудроне Отпечатки туфель и сапог. В дальнем Юго-Западном районе Вдруг с полей повеял ветерок… Пусть чихают, пусть чадят машины В раскаленных улицах Москвы, Он сильней, чем тяжкий дух бензина, — Слабый запах скошенной травы. Зову матери-земли послушны, Ускоряют девушки шажки, Тянут носом древние старушки, Раздувают ноздри пареньки. А на ипподроме слышно ржанье Рвущихся на волю кобылиц… Ветер стих. Очнулись горожане. Медленно сползли улыбки с лиц.

1960

НА ТАНЦАХ

В шуршащих платьицах коротких — Капроновые мотыльки! — Порхают стильные красотки, Стучат стальные каблучки. А у стены, В простом костюме, Не молода, Не хороша, Застыла женщина угрюмо — Стоит и смотрит, не дыша. Скользнув по ней Бесстрастным взглядом, Танцор другую пригласит. Чужая юность Мчится рядом И даже глазом не косит… Нет, В гимнастерках, Не в капронах И не на танцах, А в бою, В снегах, войною опаленных, Ты Юность встретила свою. До времени Увяли щеки, До срока Губы отцвели, И юность уплыла До срока, Как уплывают корабли… И я, счастливая, не знаю, Чем в эту праздничную ночь Могу тебе помочь, родная, Чем может кто-нибудь помочь?

1960

«В коридор корабельных сосен…»

В коридор корабельных сосен Я сегодня пришла одна. Отошла золотая осень, Всюду снежная седина. До чего же леса спокойны! Каждый куст, каждый лист притих. Непонятны им бури, войны, Что бушуют в сердцах людских. Бури, войны да революции — В наших душах им нет конца: В такт великой эпохе бьются Наши маленькие сердца.

1960

ЖЕНАМ — ЖДАТЬ…

Женам — ждать. Что ж, им привычно это. Ждать с собраний, Со свиданий И с войны. Женам — ждать, Мужьям — задерживаться где-то — Такова «профессия» жены. Ждать. Метаться из угла да в угол. С нетерпением, Со страхом И с тоской… Если женщина И вправду лишь супруга — Трудно ей с «профессией» такой.

1960

«Мы любовь свою схоронили…»

Мы любовь свою Схоронили, Крест поставили На могиле. — Слава богу! — Сказали оба… Только встала любовь Из гроба, Укоризненно нам кивая: — Что ж вы сделали? Я — Живая!..

1960

НАКАЗ ДОЧЕРИ