Избранные произведения в одном томе

— Главное — не затягивай, не давай ранам гноиться. Хотя, мне кажется, она сама это делает в большей степени.

— У меня еще есть видео, где Кайл поет, — гордо сказал Питерсон и принялся искать нужный файл.

— Джеймс, давай потом. У нас тут дело.

Двери лифта открылись, и они боком пробрались мимо длинного контейнера, направляющегося в морг. Мосс и Питерсон вышли и оказались перед запертыми дверями нефрологического отделения. Мосс пыталась что-то рассмотреть через стекло.

— Никого не вижу. И звонка нет, — она принялась стучать ладонью по стеклу. — Эй! Эй!

— Мосс, да успокойся ты!

— Ну, не часами же здесь стоять!

В конце коридора появилась медсестра и пошла к ним.

— Видишь — расслабляемся, и все разруливается.

Мосс кивнула и сделала пару глубоких вдохов.

— Я буду рада, если ДНК совпадет и Дон Уолпол окажется убийцей. Тогда можно будет закрыть дело и вернуться на мою любимую должность.

Медсестра открыла дверь, и они предъявили удостоверения. Она отвела их в палату в конце коридора.

— Миссис Уолпол лежит здесь, — сказала она, открывая дверь.

Джанет сидела в постели, подключенная к аппарату диализа. Кожа у нее была ярко-желтого цвета, дышала она с трудом. Дон сидел рядом. Когда они вошли, он вопросительно посмотрел на Мосс и Питерсон.

— Мы бы хотели поговорить с вами в коридоре, — сказала Мосс.

Дон поцеловал руку Джанет и вышел. Мосс и Питерсон показали удостоверения.

— Мы пытались найти вас, мистер Уолпол, — сказала Мосс.

— Как видите, моя жена серьезно больна.

— Нам нужно взять у вас образец ДНК, — сказал Питерсон.

Дон внимательно оглядел его.

— Вы меня арестовываете?

— Нет.

— Значит, от меня требуется добровольное согласие. Я не готов сейчас думать об этом.

— Мистер Уолпол, согласно законодательству, мы можем брать образец ДНК, если у нас есть основания подозревать, что вы причастны к преступлению. Мы можем найти место и сделать все здесь, либо можем поехать в участок, — сказала Мосс.

Дон нерешительно переводил взгляд с нее на Питерсона.

— У меня есть документы, в которых подробно прописаны ваши права, — сказал Питерсон. — Мы можем дать вам время на ознакомление.

Дон посмотрел через стеклянную полоску в двери на Джанет, которая лежала на кровати с закрытыми глазами.

— Хорошо, — сказал он.

Питерсон заметил, что рядом с палатой Джанет есть маленькая кухня. Они направились туда и закрыли за собой дверь. Дон сел на маленький столик. Питерсон достал перчатки и пластиковую трубку с длинной ватной палочкой.

— Мне нужен образец клеток из области глотки, — сказал он.

Дон открыл рот, Питерсон взял необходимую пробу, вернул палочку в контейнер и запечатал его.

Мосс поблагодарила Дона и передала сопроводительные документы, которые он бегло посмотрел и подписал.

— Она умирает. Организм просто отказывает.

— Сожалею, — сказала Мосс. — Результаты ДНК должны быть готовы в течение суток.

* * *

Когда они выходили из больницы, из-за облаков пробивалось солнце.

— Отвезу образец в лабораторию в Воксхол, — сказал Питерсон.

— Отлично. А я поеду к миссис Фрятт. Надо раскрыть тайну сережек и взять образец ДНК у Чарльза Фрятта.

— Хочешь, я проеду через Хэттон-Гарден? У меня есть с собой еще один набор.

— Нет, отвези этот. Я ее еще порасспрашиваю… Чтобы браться за сына, одного совпадения недостаточно.

Глава 53

Похоже, в доме миссис Фрятт никого не было. Мосс несколько раз нажимала на звонок и заглядывала в окна. В конце концов, она вернулась на тротуар и оглянулась на особняк. В отполированных окнах отражалось серое небо, а сами они равнодушно смотрели на Мосс.

Она облокотилась на поручень и ощутила прилив страха и тревоги — совершенно несвойственные для нее эмоции. Вспомнив, что утром ушла, не попрощавшись с Силией и Джейкобом, она достала телефон и хотела позвонить им, но телефон сам зазвонил у нее в руке. Номер был незнакомый.

— Здравствуйте, это Лиза Хоторн из центра занятости района Форест-Хилл. С нами связывались ваши сотрудники и просили информацию о последнем месте работы Джозефа Питкина.

— А, да, но…

— Прошу прощения, что так поздно перезваниваю — мы завалены работой. Джозеф Питкин стоял на учете четыре последних года. В периоды, когда он не работал, ему выплачивалась соответствующая компенсация. За эти годы у него было четыре места работа. Трижды он устраивался в бар в парке Онор-Оук — в декабре 2014, 2015 и 2016 годов.

— Прощу прощения, вы могли бы перезвонить моему коллеге… — попыталась вставить Мосс, чтобы отделаться, но девушка продолжала тараторить.

— Четвертым местом была фотостудия в Нью-Кроссе под названием «Камера-обскура». Проработал шесть месяцев в начале 2016.

Услышав про фотографию, Мосс оживилась. Зажав телефон подбородком, она достала ручку и блокнот.

— Она принадлежит Таро Уильямсу, — продолжала Лиза. — Это портретная фотостудия старого образца.

— Вы знаете, почему он перестал там работать?

— Нет. Судя по документам, это была занятость на полную ставку в качестве ассистента фотографа, но через шесть недель он неожиданно уволился. И это очень странно, потому что мы много сделали, чтобы он получил эту работу. И сам он был полон энтузиазма и хотел там работать.

— Что-то еще известно? Работодатель не жаловался на него?

— Нет. Очень жаль, что у Джозефа не получилось применить увлечение фотографией.

— Как хорошо вы знали Джозефа?

— Я вела его дело, и, пока он стоял у нас на учете, мы встречались дважды в неделю на протяжении трех лет.

— Вынуждена сообщить вам, что Джозеф недавно покончил с собой.

— Мне очень жаль, — усталым голосом произнесла она. Судя по всему, ей часто приходилось слышать такие новости о своих клиентах.

Мосс поблагодарила ее и положила трубку. Оглянувшись на темнеющий дом миссис Фрятт, она взвесила свои силы. До Нью-Кросса было рукой подать.

Глава 54

Таро Уильямс оказался высоким крупным мужчиной около сорока, с широким лбом и крупными чертами лица. Фотостудию «Камера-обскура» и жилое помещение над ней он унаследовал от отца, который начал этот бизнес в 1960-х. Находились они на Амершем-роуд, жилой улице с большими смежными домами в аварийном состоянии, всего в нескольких минутах ходьбы от станции Нью-Кросс. Когда-то эти мощные четырехэтажные здания построили торговцы, сделавшие себе состояние в период промышленной революции. В них жили состоятельные семьи и их обслуживающий персонал. Каждый дом имел три этажа и большой подвал. Магазин «Камера-обскура» с пескоструйными рисунками на окнах стоял вдали от дороги и был частично скрыт огромным кустом боярышника.