Избранные произведения

Разлука не охладила нашей привязанности. Эскобар служил посредником в моей переписке с Капиту. Когда я познакомил его с моей подругой, она ему очень понравилась. Вступив в деловые отношения с отцом Санши, он сблизился через него с Капиту и стал нашим общим другом. Капиту не желала прибегать к услугам Эскобара, она предпочла бы обратиться к Жозе Диасу, но я воспротивился: у меня сохранилось детское почтение к нему. Выбор пал на Эскобара; волей-неволей пришлось Капиту отдать ему первое письмо, за которым последовали остальные… И после женитьбы Эскобар продолжал оказывать нам эту услугу… Ибо он женился — угадайте на ком — женился на доброй Санше, подруге Капиту, почти что ее сестре, и в письмах ко мне стал называть Капиту «свояченицей». Вот как возникают привязанности, родственные узы и приключения, вот как создаются книги.

Глава XCIX СЫН — ВЫЛИТЫЙ ОТЕЦ

Когда я вернулся бакалавром, мать сияла от счастья. И по сей день слышится мне голос Жозе Диаса. Припомнив Евангелие от святого Иоанна, он воскликнул при виде наших объятий:

— Женщина, вот сын твой! Сын, вот твоя мать!

Заливаясь слезами, мать проговорила:

— Братец Косме, посмотрите! Не правда ли, что Бенто — вылитый отец?

— Да, у них много общего: глаза, черты лица. Он совсем как отец, только куда моднее, — закончил дядя шутливо. — Признайся-ка теперь, сестра Глория, разве ты не рада, что он отказался принять сан? Ну какой священнослужитель получился бы из этого щеголя?

— Как поживает мой преемник? — заинтересовался я.

— Ничего, через год его посвятят в сан, — ответил дядя Косме. — Тебе надо присутствовать при этой церемонии; я тоже пойду, если позволит мое больное сердце. Ты словно сам приобщишься к божьей церкви.

— Разумеется! — сказала моя мать. — Но погляди на него хорошенько, брат Косме, разве он не вылитый портрет мужа? Мне всегда казалось, что сходство огромное, а сейчас оно еще усилилось. Хотя усы немного и меняют лицо…

— Да, сестра Глория, усы действительно меняют лицо… но все равно мальчик удивительно похож на отца.

И мать поцеловала меня с нежностью, которую я не берусь описать. Дядя Косме назвал меня доктором, Жозе Диас повторил шутку, а вслед за ним все в доме стали так величать меня.

Глава С «ТЫ БУДЕШЬ СЧАСТЛИВ, БЕНТИНЬО!»

Распаковывая в своей комнате чемодан, я вынул из шкатулки диплом бакалавра и, рассматривая его, задумался о счастье и о славе. Мне представлялась свадьба и блестящая карьера, а Жозе Диас молча и усердно помогал раскладывать вещи. Внезапно спустилась невидимая фея и сказала пылко и нежно: «Ты будешь счастлив, Бентиньо, ты будешь счастлив!»

— А почему тебе не быть счастливым? — спросил Жозе Диас, выпрямившись и пристально глядя мне в лицо.

— Вы тоже слышали? — удивленно обратился я к нему.

— Что слышал?

— Кто-то предсказал мне счастье!

— Вот так так! Да ведь ты сам воскликнул это…

Даже сейчас я готов поклясться, что то была фея: изгнанные из сказок и поэм волшебницы обитают в сердцах людей и вещают оттуда. Во всяком случае, голос своей феи я слышал не раз и совершенно отчетливо. Она, наверное, сродни шотландским колдуньям: «Ты будешь королем, Макбет». «Ты будешь счастлив, Бентиньо!» В сущности, одна и та же песня, вечная и неизменная. Опомнившись от изумления, я услышал окончание тирады Жозе Диаса:

— …Ты должен быть счастлив, как того и заслуживаешь по праву. Доказательство тому — отличные оценки, которые у тебя в дипломе по всем предметам; я уже рассказывал, что слышал из уст профессоров лестные отзывы о тебе. К тому же счастье не только в славе… Ах! Ты не доверяешь старику! Бедный Жозе Диас, ты им пренебрегаешь, он уже ни на что не годен; теперь у тебя другие приятели, помоложе… Не отрицаю, Эскобар — юноша достойный: труженик, прекрасный муж; но ведь и я способен преданно любить тебя.

— Не понимаю, о чем вы говорите?

— Как о чем? Разве ты не догадываешься?.. Твоя дружба с соседкой должна была так закончиться. Это поистине благословение небесное, ибо Капиту — ангел, ангелочек… Прости за вольность, Бентиньо, мне хотелось лишь подчеркнуть достоинства этой девушки. Когда-то я думал о ней иначе; детские шалости казались мне проявлением капризного характера, а шаловливая девочка с задумчивыми глазами оказалась изысканным цветком, из которого созрел спелый и прекрасный плод. Почему ты не поделился со мной новостью, которую многие угадывают и одобряют?

— Кто одобряет? Мама?

— Да, конечно. Мы говорили с ней о тебе и Капиту, и она спросила мое мнение. Узнай у нее, что я ответил, — спроси-ка. Я сказал, что лучшей невестки и пожелать нельзя — девочка красивая, скромная, одаренная, общительная… и хозяйка отличная, об этом и говорить не приходится. После смерти матери она взяла хозяйство в свои руки. Падуа остается лишь получать пенсию и отдавать ее дочери, а она распределяет деньги, платит по счетам, заботится о питании, одежде, об освещении, — да ты и сам наблюдал все это в прошлом году. А уж о ее красоте кому и судить, как не тебе.

— Но мама в самом деле советовалась с вами о нашей свадьбе?

— Говоря по правде — нет, но она спросила, как по-моему, будет ли Капиту хорошей женой. Когда я назвал Капиту ее невесткой, дона Глория доброжелательно улыбнулась.

— Мама часто писала мне о Капиту.

— Они очень привязаны друг к другу, ваша тетушка страшно досадует. Впрочем, теперь она скоро выйдет замуж.

— Тетушка Жустина?

— А ты и не знал? Конечно, это лишь сплетни: недавно доктор Жоан да Коста овдовел, и говорят — я передаю слова протонотария, — говорят, что эта парочка не прочь пожениться. Наверное, зря болтают, однако всякое возможно, она всегда называла доктора живым скелетом… А сама похожа на могилу, — заметил он, смеясь, и тут же спохватился: — Я пошутил…

Остального я не слышал. Я внимал лишь голосу моей феи, которая повторяла чуть слышно: «Ты будешь счастлив, Бентиньо!» Спустя некоторое время и Капиту сказала мне то же самое, правда другими словами, а потом и Эскобар; оба они, не сговариваясь, подтвердили предсказание Жозе Диаса. И наконец, когда я недели через две попросил разрешения матери вступить в брак, она дала согласие и добавила то же пророчество в несколько иной редакции: «Ты будешь счастлив, мой сын!»

Глава CI НА НЕБЕ

Не стану томить читателя, скажу сразу: мы с Капиту поженились и были счастливы. Венчание происходило дождливым мартовским вечером 1865 года. Когда мы добрались до горы Тижуки, где находилось наше гнездо новобрачных, пелена облаков рассеялась и зажглись звезды, не только уже известные, но и те, которые откроют через миллионы лет. Это было очень любезно со стороны неба. Апостол Петр, хранитель ключей от рая, открыл небесные врата, впустил нас и, прикоснувшись к нам посохом, прочитал отрывок из своего первого послания: «Также и вы, жены, повинуйтесь своим мужьям… Да будет украшением вашим не внешнее плетение волос, не золотые уборы или нарядность в одежде, но сокровенный сердца человек… Также и вы, мужья, обращайтесь благоразумно с женами, как с немощнейшим сосудом, оказывая им честь как сонаследницам благодатной жизни…» Святой Петр подал знак ангелам, и они затянули отрывок из «Песни Песней». Слаженность их пения явно опровергала гипотезу итальянского тенора, что оперу сатаны исполняли на земле, а не на небе. Музыка была неразрывно связана с текстом, как в операх Вагнера. Потом мы попали в рай. Не стану описывать его — язык наш слишком беден для этого.