Избранные работы

Чтобы вполне использовать это затруднительное положение господствующих партий, представители рабочих интересов стали применять в последнее время своеобразную «систему»: так называемую «System of questing candidats» (систему опроса кандидатов). Противники этой системы (приверженцы социалистических партий) презрительно называют ее «begging policy» (политика нищих) [81] , но у широких масс организованных рабочих Америки она, по-видимому, пользуется большой симпатией. Заключается она в том, что представители интересов рабочих – следовательно, вожди профессиональных союзов и рабочих картелей – предлагают тщательно составленный список вопросов кандидату, рассчитывающему на голоса рабочих, и в зависимости от его ответов принимают решение: голосовать за него или нет.

81

См.: Lee A. Labor Politics and Socialist Politics. 3^rd ed. N. Y., 1903; Spargo J. Shall the Unions go into Politics. N. Y., 1903.

Насколько мне известно, первоначально этой «системой» воспользовались в середине 1890 г. в Виннетке, в Иллинойсе (потому она и зовется системой Виннетки), и при этом не столько в целях защиты интересов определенной группы населения, сколько в надежде с ее помощью воспользоваться «всей совокупностью» мнимых выгод «прямого народного законодательства». В ней видели «систему, при посредстве которой народ может на практике применить принцип прямого законодательства без всяких перемен в писаной конституции штата или местной партии».

В 1901 г. ее приняла и Американская федерация труда. Было решено выпустить экстренный номер «Федератиониста», в котором эта система разъяснялась и рекомендовалась. Этот номер вышел в январе 1902 г. и получил широкое распространение [82] .

С тех пор «система» эта применяется – и, как утверждают, с успехом – в различных штатах. Но постоянным приемом в политике профессиональных союзов рабочих она стала лишь в 1904 г. Именно 15 июля этого года Executive Council, исполнительный комитет Американской федерации труда, обратился ко всем входящим в него центральным союзам и местным отделам с особым посланием, в котором настоятельно советовалось применять Виннетка-систему. К посланию были приложены два образчика опросных листков для членов конгресса и законодательной палаты, и в нем же, вместе с тем, указывались пункты, вокруг которых, главным образом, должна была концентрироваться политика Американской федерации труда и ее членов. Пункты следующие:

82

Extra Number of «American Federationist». 1904. Vol. XI. No. 7 A.

1. Введение инициативы и референдума.

2. Издание (государственного) закона, который устанавливал бы 8-часовой рабочий день во всех государственных предприятиях.

3. Издание акта против «инъюнкции», т. е. закона, который затруднял бы ограничительные меры против рабочих во время забастовок посредством судебных «приказов о задержании».

Антисоциалистические вожди профессиональных союзов возлагают большие надежды на эту систему. Они не сомневаются, что при ее помощи будет окончательно устранена угрожающая опасность возникновения самостоятельной (социалистической) рабочей партии. Другие же в введении этой системы опроса видят начало конца старого порядка, так как они думают, что неудачи, которые, по их мнению, должны постичь рабочих, причем именно система санкционирует их участие в политике, как класса, с неизбежностью приведут их к разрыву со старыми партиями. Я не могу здесь высказывать моего взгляда на этот вопрос, так как моя задача сейчас не в выяснении возможного развития в будущем, а лишь в определении тех причин, которые до сих пор задерживали развитие сильной социалистической рабочей партии в Соединенных Штатах. А к числу этих причин в первую очередь принадлежит, без сомнения, и то обстоятельство, что рабочие, даже после того, как они стали вести «самостоятельную политику», верят (а это только и важно для преследуемой здесь цели) в возможность достижения всех нужных выгод удачным использованием старой политики соревнования двух партий. Эта вера, с давних пор ими инстинктивно питаемая и поддерживаемая охарактеризованными мною своеобразными чертами американских партийных отношений, получила теперь в установлении Виннетка-системы лишь свое догматическое завершение. Поэтому я и должен был упомянуть здесь об этой системе, хотя ее влияние относится скорее не к прошлому, а к будущему.

VI. Положение американского рабочего в государстве

Приведенные мною соображения относительно своеобразного положения в политической жизни американского рабочего делают – я надеюсь – понятным, почему пролетариат в Соединенных Штатах до сих пор медлит с образованием своей собственной партии, и объясняют – если можно так выразиться – отсутствие официального выступления социалистических воззрений. Но почему сами эти воззрения так слабо развиты в Америке, почему в широких слоях американского рабочего класса царит известный нам дружелюбный к государству и обществу образ мысли, – это не выяснено еще достаточно. Ведь мы не можем все-таки так низко оценивать американских рабочих, чтобы все их проявления радостного оптимизма объяснять исключительно надеждами на получение выгодного местечка на государственной службе. Здесь также мы должны доискиваться более глубоких причин нерасположения американского рабочего к социалистическим стремлениям. Мы находим их также по большей части в своеобразном характере его политического положения. В особенности же занимаемое им в государстве политическое положение объясняет его любовь к этому государству.

Многими отмечалась та особенность американского гражданина, что в устройстве своей страны он видит как бы род божественного откровения, и потому питает к нему благоговейное почтение. К Конституции он относится, как к чему-то священному, чего не должна касаться критика смертных. Справедливо говорили о «конституционном фетишизме» («constitutional fetich worship») американцев [83] .

Это воззрение у американского рабочего воспитывается со школьной скамьи всей общественной жизнью. И у него нет никаких оснований изменять привитое таким образом мнение, когда он даже подвергает его самостоятельной критике. Ведь и действительно, ему, как представителю широких масс «народа», предоставлены этим устройством все права, на какие он только может претендовать [84] .

83

См. также Holst. Verfassung und Demokratie der Vereinigten Staaten, 1873. T. I. Гл. «Die Kanonisierung der Verfassung und ihr wahrer Character».

84

Выше мы видели, что рабочие требуют теперь еще больших прав для масс (инициативы и референдума). Но эти требования, в сущности, скорее логически вытекают из существующего устройства, чем противоречат ему.

Мы уже познакомились отчасти с радикально-демократическим характером американского устройства, именно там, где говорили об объеме избирательного права. Но важнее всех этих отдельных прав та особенность политического устройства, что оно само при помощи прямого голосования постоянно может изменяться по желанию, – и только по желанию, – народа. Таким образом, вся конституция покоится на базисе народного суверенитета [85] , – что опять-таки применимо в Европе лишь к Швейцарии. Суверенный народ сам решает, что должно быть законом в области американского Союза. Эта суверенность имеет огромное значение для характера господствующего в общественной жизни образа мыслей. Она породила и необычайно развила то, что можно назвать демократической фазой.

85

См., например: Holst. Das Staatsrecht der Vereinigten Staaten von Amerika. Handb. des ^offentl. Rechts. Bd. IV.

Постоянное участие гражданина в выборах также способствовало этому. Постоянно повторяется призыв к «священным правам народа»; постоянно каждый простой человек чувствует себя окруженным гордым сиянием «суверенности». «Мы, свободный народ Америки»… «We, the people of the State of… grateful to Almighty God for our freedom» – с детства звучат эти слова в ушах американца. Последний и беднейший пролетарий участвует в этом суверенитете: он есть народ, а народ есть государство (формула!).

Следствием этого является у каждого отдельного лица чувство безграничной силы; пусть эта сила лишь воображаемая: в сознании данного субъекта она несомненная реальность. «Гражданин полагает, что он король в государстве, и что он, если только захочет, может привести все в порядок». Слова народного оратора: «Когда встанет американский народ во всей своей силе и величии» – вовсе не голые фразы для его слушателей. Каждый из них верит в эту таинственную силу, именуемую «американским народом», противостоять которой не в состоянии ничто в мире; каждый с мистическим доверием относится к действию народной воли; он говорит о ней с религиозным экстазом. Эта вера часто находится в поразительном противоречии с действительно достигнутым или даже с желаемым результатом. Гражданин, по большей части, и пальцем не пошевельнет для устранения недостатков общественной жизни, но он твердо убежден, что ему достаточно лишь захотеть, чтобы они прекратились, – и они прекратятся. Это убеждение питает в нем любовь к праву, в его груди горит этот огонь, и, хотя редко искры его пробиваются наружу, но он не потухает и каждую минуту может превратиться в пламя воодушевления, распространяющее свет и тепло.

В тесной связи с этим находится еще одна своеобразная черта политической жизни в Соединенных Штатах, именно то, каким огромным значением для всего совершающегося пользуется «общественное мнение» (public opinion). В сущности, оно является истинной правящей силой, от которой зависят как суд, так и исполнительная власть и законодательные учреждения. Мы видели, что в Америке нет партийного правительства, в том смысле, какое бывает в Англии, Франции, Италии. Это зависит, с одной стороны, от особенностей тамошних партийных отношений, а с другой – как раз от вышеупомянутого факта, что по государственному устройству страны во главе всех общественных властей стоит суверенный народ, который каждую минуту может, так сказать, прогнать их прочь. Вследствие этого все выборные представители народа – все равно, относятся ли они к категории судебных, административных должностных лиц или депутатов в парламент – находятся под постоянным контролем широких масс, воля которых (пока она еще не выразилась в голосованиях) находит свое выражение именно в этом таинственном «общественном мнении».

Как известно, президент и губернатор (по большей части) имеют право veto против постановлений конгресса и ландтагов. Но пользуются они им только тогда, когда уверены, что «общественное мнение» на их стороне. Тогда, впрочем, парламенты и сами откажутся от проведения своих предложений (после отклонения они должны провести их большинством двух третей голосов). Значение «общественного мнения» еще увеличивается, конечно, короткими избирательными периодами. А это господство «общественного мнения», в свою очередь, безгранично усиливает сознание силы каждой отдельной личности. Ведь, если, действительно, всеобщее «народное голосование» решает направление политики, то это должно в каждом гражданине пробудить интенсивное стремление участвовать в политической жизни – а, следовательно, конечно, также и в «рабочем», который в этом отношении формально равен богатейшему магнату, участнику треста, и, кроме того, за спиной своей имеет толпу товарищей, являющихся огромной важности фактором на выборах, чрезвычайно увеличивающим значение его личных гражданских прав, обеспеченных конституцией.

В «общественном мнении» совершенно исчезает то соотношение сил отдельных общественных групп, которое так ясно выступает в парламенте или в классовой принадлежности отдельных должностных лиц. Здесь маленький человек может воображать, – так как он сам участвует в «общественном мнении», что при посредстве последнего он, вопреки всей внешней видимости, именно тот и есть, кто в конечном счете определяет судьбы страны.

К этому присоединяется еще и то, что «общественное мнение» в Америке – по крайней мере, до самого последнего времени – было всегда благоприятно настроено к специфическим рабочим интересам. Благодаря этому, у рабочего растет уверенность, что и он значит что-то в государстве. Не должна ли сохраниться у него при этом привязанность к этой государственной организации? К организации, которая не только предоставляет ему в полной мере участие в общественной жизни, но которая его самого рассматривает, как политически и общественно-полноправного гражданина? В которой все инстанции принуждены добиваться его благоволения? Рабочий имеет полное право, гордо ударив себя в грудь и высоко подняв голову, заявить: «Civis americanus sum».