Избранные романы. Компиляция. Книги 1-16

«Чего она так смотрела на меня? — подумала озадаченная Грейси, выйдя из магазина. — Ой, да ладно, пусть ее!» С улыбкой выбросила она эти мысли из головы. Элиза, наверное, добралась до середины последнего ужастика и жаждет узнать, а действительно ли тот мужчина с усами — граф.

Все с той же нежностью, таившейся в уголках рта, Грейси свернула на Клайдвью-роуд и, проходя восточными окраинами Ливенфорда, вышла наконец к подножию Дамбрек-Хилла.

Здесь, с широким устьем реки впереди и похожим на парк поместьем Дамбрек позади, она словно бы оказалась в милях и милях от любого признака города. Удовлетворенно вздохнув, Грейси села на низкую стену из камня, которая ограждала мостовую. Это было их привычное место встречи, и Дэвид мог появиться тут в любую минуту. Она глянула на часы. Наверное, она пришла слишком рано. Впрочем, она была не против и подождать.

Свое настроение особенного и восхитительного счастья Грейси в рассеянии воспринимала как физическое наслаждение в самом средоточии своего существа. Наконец-то все пошло так, как ей хотелось.

Мечтательно заглядывала она в будущее, строя планы на дом, который создаст, на то, как поможет Дэвиду избрать карьеру куда лучше той, какой он смог бы добиться с Изабель Уолди. Ради него она создаст круг людей, которые помогут ей устроить Дэвида на должность судьи по королевскому назначению и, наконец, членом парламента.

Грейси сняла шляпку, подставив солнцу непокрытую голову. Даже при этом свете ее кожа была так прекрасна, что яркость вечера лишь подчеркивала ее красоту. Цвет ее лица, уже потеплевший, высвечивало заходящее солнце, и это по-особому красило ее внешность, подчеркивало индивидуальность ее стиля. К примеру, коричневый шарфик, повязанный на шее, придавал ей пикантность, странное изысканное очарование, несравненно более высокое, чем можно было бы ожидать от простой полоски ткани.

И главное — какой же веяло от нее свежестью! Глядя на нее, присевшую на старую стену, легко было представить себе, что эта молодая женщина могла бы пройти миль двадцать по пыльным дорогам в самый солнцепек и ничуть не утратить так и веявшей от нее прохлады хвойного перелеска, щеголеватой чистоты, а оставаться до самого конца пути все такой же опрятной и улыбчивой, полной таинственной и неизбывной жизненной силы.

Однако Дэвид меж тем опаздывал, возможно, у него возникли трудности с уходом, и Грейс машинально принялась просматривать газету, которую, собственно, и купила затем, чтобы скоротать время. Как и мисс Патон, газета изменилась мало: та же реклама, те же объявления, тот же звучный и величавый тон сообщений: «Интерес в городе вновь пробуждает предстоящая Выставка цветов…»

Грейси вновь глянула на часы. Святители небесные! Дэвид опаздывал… уже на полчаса! И по-прежнему не видно было его темной спешащей фигуры на длинном белом полотне дороги. Легонькое облачко растерянности пронеслось в сознании Грейси.

Она перевернула газету, пытаясь отыскать хоть какую-то интересную для себя новость. И тут — как-то вдруг, сразу — взгляд выхватил абзац текста. Это был небольшой абзац, хотя он и занимал должное место в начале колонки местных сплетен, которая существовала с незапамятных времен под рубрикой «Заметки между прочим», но все же, казалось, соскочил с газетной полосы, чтобы нанести ей злобный, страшно жестокий удар. Текст содержал намек на то, что Дэвиду Мюррею и Изабель Уолди предстоит сочетаться браком в приходской церкви в первый день сентября.

Грейси вперилась взглядом в текст, все тело ее вдруг онемело, словно она забыла, как надо дышать. Ее взгляд быстро взлетал на пустынную дорогу, потом так же быстро падал.

Она принялась, сама не понимая, что делает, складывать газету в небольшой плотный квадрат. Когда бумага перестала складываться, Грейси как-то по-глупому скомкала ее в ладонях. Еще миг — и в сознание занозой вонзилась мысль. Грейси поспешно встала, охваченная стыдом оттого, что ее могут застать тут в ожидании, в терпеливом ожидании мужчины, которому появиться не суждено никогда. И она, низко склонив голову, пустилась прочь, обратно туда, откуда пришла.

Когда она вошла в город, то чем ближе подходила к перекрестку, тем больше попадалось ей на улицах людей, и многие из них оборачивались ей вслед. Но Грейси не замечала их взглядов. Ее разум кружился вихрем, вихрем мглы сомнения и боли. Да-да, ошибка. В газете напечатали про какой-то глупый слушок, вот и все. Это неправда. Дэви попросту не смог бы сделать ничего подобного: он — ее, он всегда был ее. Она подняла голову, дыхание участилось. Невольно Грейси ускорила шаг. Четыре минуты спустя она пересекла Черч-Уайнд и вбежала через боковой вход в контору Мюррея.

— Дэви! — выкрикнула она. — Мне пришлось прийти и найти тебя.

При виде ее Дэвид, сидевший, положив локти на стол, перед фотографией в красивой серебряной рамке, смешался. Он переменился в лице, его взгляд метнулся на газету, которую Грейси все еще сжимала в руке. С минуту оба молчали, потом Мюррей, сердясь на собственную слабость, сделал попытку взять себя в руки:

— Грейси, тебе не следовало приходить сюда. Я занят.

Под мягким муслином блузки у нее слегка дрогнула грудь, словно рвущаяся на свободу птица.

— Я все ждала и ждала тебя у Дамбрека.

— Ну, знаешь! — Он старательно прятал глаза. И, помолчав, сказал: — Ты же знаешь, как бывает. Незачем шум поднимать.

— Дэви! — Она протянула к нему руку, словно пыталась схватить то, что он спрятал в себе. — Почему ты так говоришь со мной? И почему не рассказал мне… как следует?

— Тебе известно все. Чего рассказывать? — Говорил он жестко, угрюмо, по-прежнему глядя в пол. — Задолго до того, как ты вернулась, я был обручен с Изабель Уолди. И теперь я намерен жениться на ней.

— А как же быть с тобой и мной, Дэви? Мы всегда принадлежали друг другу, по-настоящему и воистину, с самого начала, невзирая на все случившиеся ошибки и глупости. Изабель тебе не жена. Разве ты не помнишь, что говорил в Данбеге?

— То было летнее безумие, — перебил он ее, защищаясь. — Кроме того, ты знаешь, в каком я положении. Нельзя мне на рожон лезть.

— Я для тебя, значит, ничто, так, Дэви? — понизив голос, спросила она. — Ты же знаешь, что я люблю тебя.

Дэвид наконец-то поднял голову и посмотрел на Грейси. Она была так прекрасна в его унылой, замшелой конторе, да, горе сделало ее даже еще прекраснее, и от этого он еще больше злился, еще больнее воспринимал уколы совести.

— В том-то и дело, Грейси. Слишком уж легко ты влюбляешься в мужчин.

Она отпрянула, как будто он ударил ее по лицу. Взгляд, устремленный на него, выражал всю боль, какую вызвали в ней его слова. Лицо Грейси потемнело, и, сама того не желая, она возвысила голос:

— Понимаю, что ты имеешь в виду. Очень красивое, по-мужски благородное высказывание. И это после того, как я слово дала, что люблю тебя.

— Я тебе не верю, — упорно стоял он на своем. — И никто в Ливенфорде не поверит. Нет и нет! Тут у тебя с репутацией не все ладно. А, черт! С чего это я должен препираться с тобой? Мне о своем положении надо думать. Не могу позволить себе связываться ни с чем, что выходит за рамки правил. Мы больше никогда не должны видеться. Между нами все кончено.