Избранные романы. Компиляция. Книги 1-16

– Он очень плох, – тихо сказала она. – Температура ниже нормы, пульс почти не прощупывается. Похоже, он впадает в кому.

Взглянув на мальчика, Финлей понял, что она права.

– Боюсь, картина хуже некуда, – пробормотал он, а затем, помолчав, выпалил: – Профессор не приедет. Мне больше некого попросить заняться этим. Мы должны сделать все, что в наших силах, без операции.

Он не смотрел на нее, но инстинктивно ждал какого-нибудь колкого ответа. Ему казалось, что теперь она должна презирать его больше, чем когда-либо. Сердце у него упало. Но, к его изумлению, она ничего не сказала. Он поднял голову и увидел, что она с полным участием пристально смотрит на него:

– Вы хотите сказать, что эту операцию некому провести? Но вы считаете, что ее надо сделать!

Он молча кивнул, чувствуя на себе тревожный взгляд сестры Ангус, стоящей так близко. Последовала долгая пауза, затем она медленно и отчетливо произнесла:

– Почему бы вам самому не сделать операцию?

Он уставился на нее, пораженный, но в то же время до странности ободренный этим предложением. И вдруг, глядя на ее спокойное лицо, он испытал прилив вдохновения. Ему и в голову не приходило взяться за эту операцию, поскольку хотя он и знал по книгам, как она делается, но чувствовал, что это далеко за пределами его навыков.

Ему, конечно, доводилось оперировать, но большая операция на брюшной полости всегда считалась сложной, опасной и непонятной, чем-то, что было совершенно ему не по силам. Но теперь после этого неожиданного предложения ситуация для него прояснилась. Он понял: единственное, что ему остается, – это попытаться прооперировать аппендицит.

В этот момент к ним, переваливаясь с ноги на ногу, подошла старшая медсестра.

– Операционная готова, – торжественно объявила она. – Как только прибудет профессор, мы сможем начать.

Финлей с неподдельной решимостью посмотрел на нее:

– Профессор не прибудет. Но, несмотря на это, мы немедленно начинаем. Я собираюсь сам сделать операцию.

– Вы! – ахнула старшая медсестра.

– Именно, – резко сказал Финлей.

– Но, доктор Финлей… – запротестовала старшая медсестра.

Финлей не стал ждать. Прежде чем ошеломленная женщина снова открыла рот, он вышел из палаты в маленький кабинет, где снова снял телефонную трубку и позвонил Риду домой.

Ему было бы гораздо проще попросить обезболивающее средство у Камерона, но сейчас Финлей решил идти ва-банк. Он хотел, чтобы Рид был рядом, поскольку тот не согласился с диагнозом Финлея: пусть увидит все, что получится, в лучшем или худшем варианте, станет свидетелем того, что сможет сделать Финлей.

Три четверти часа спустя Финлей стоял в операционной, готовый начать операцию. В помещении было жарко. Сквозь матовые стекла окон светило солнце, и из маленького парового стерилизатора доносились горячее бульканье и шипение.

Точно в центре стоял операционный стол, на котором, неровно дыша под наркозом, лежал Пауль.

В изголовье операционного стола сидел как на иголках доктор Рид, всем своим видом показывая, что пришел только для того, чтобы дать обезболивающее, и не несет никакой ответственности за происходящее.

Возле подноса с инструментами стояла сестра Ангус, как всегда спокойная и сосредоточенная, а возле металлического баллона с кислородом, как будто чувствуя, что скоро придется им воспользоваться, – старшая медсестра Кларк.

Наконец решающий момент настал. Наскоро помолившись, Финлей склонился над больным и протянул руку за скальпелем.

Он сосредоточился на единственном маленьком участке тела Пауля, обложенном белыми салфетками, и окрасил его чистым ярко-желтым цветом йода. Именно на этом месте и должно было все произойти.

Охваченный противоречивыми чувствами, Финлей пытался вспомнить в этой жаркой операционной все, что должен был сделать.

Главным для него сейчас было присутствие рядом сестры Ангус, и он глубоко вдохнул.

Поначалу был сделан разрез. Да, поначалу разрез. Разогретый блестящий скальпель медленно прочертил ровную линию на ярко-желтой коже, и кожа распалась красной раной.

В мозгу Финлея перешептывались голоса, насмехаясь над ним, твердя, что он никогда не сможет выполнить непосильное задание, за которое взялся.

Но он продолжал операцию. Он использовал другие инструменты и наложил зажимы на кровоточащие ткани.

С инструментами, казалось, была какая-то невероятная путаница, и вдруг, в жарком тумане операционной, под прерывистое дыхание больного и скрытую тревогу в глазах Рида, Финлея внезапно парализовала мысль, что он не может продолжать.

Он был глупцом, безнадежным глупцом, профаном, бредущим в темноте в поисках того, что называлось аппендиксом, которого не существовало, не могло существовать. Капли пота выступили у него на лбу. На мгновение ему показалось, что он сейчас упадет в обморок.

И тут, несмотря на мучительный приступ страшной неуверенности, он почувствовал на себе взгляд медсестры Ангус. В ее глазах было что-то открытое и откровенное: страдание, потому что он страдал, переживание той же боли, которую переживал он, и в то же время взгляд этот был полон мужества и симпатии. И было в ее глазах еще нечто сверкающее, пронизывающее душу Финлея непонятным восторгом.

В мгновение ока туман рассеялся. Финлей взял себя в руки и, наклонившись над мальчиком, бесстрашно продолжил операцию.

Все произошло быстрее, чем можно рассказать об этом. Это был критический, переломный момент операции. Спустя секунду рука Финлея нащупала аппендикс и вытащила его наружу.

Старшая медсестра Кларк издала что-то вроде вздоха, а лицо Рида просияло от невольного восхищения, потому что на всеобщее обозрение был выставлен опухший отросток, с абсцессом на нем, почти гангренозный.

Переполненный растущим ликованием, Финлей ускорил манипуляции. Он доказал свою правоту, полностью доказал. Аппендикс был извлечен, и внутри все зашито.

Операция быстро подошла к концу. Теперь уже уверенный в себе, Финлей наложил идеальные швы. Все было почти закончено, рана красиво закрыта и обработана.

Старшая медсестра робко кашлянула и прервала долгое молчание. Медсестра Ангус принялась перебирать марлевые тампоны. Наконец створки двери распахнулись, и Пауля на каталке повезли в палату.

Финлей наблюдал, как закрываются двери за носилками, которые торжественно катила сестра Кларк. Он знал, что теперь Пауль поправится.

Финлей обернулся, и ему навстречу шагнул Рид. Больше ни отстраненности, ни тревоги на его лице.