Избранные сочинения в 9 томах. Том 6: Мерседес из Кастилии; Красный корсар

Между тем Уайлдер вполне овладел собой, и любые оскорбления, как и сарказм, уже не производили на него никакого действия. Скрестив на груди руки, он ответил просто:

– Я знал, на что шел: я хотел освободить суда от этого бича морей, который до настоящего времени безнаказанно производил свои опустошения. Теперь моя участь меня не страшит.

– Очень хорошо, – ответил Корсар и ударил в гонг. – Заковать негра и его дружка и наблюдать, чтобы они не могли подать знаков другому кораблю, – приказал он матросу, явившемуся по сигналу.

После ухода матроса он продолжал.

– Мистер Уайлдер, общество, которое вы предали, имеет свои законы, по которым вы и ваши низкие сообщники заслуживают немедленного повешения на реях. Мне остается только открыть эту дверь, объявить о вашем предательстве и отдать вас на волю моего экипажа.

– Нет, вы этого не сделаете! Нет! Вы не можете этого сделать! – раздался голос, который заставил вздрогнуть Корсара и потряс его до глубины души. – Хотя вы порвали все свои связи с людьми, но чувство жестокости не овладело вашим сердцем. Вспомните ваше детство, ту любовь, которой вы были окружены, вспомните Того, Кто велел прощать, Кто все знает, даже наши самые глубокие душевные тайны. Он не потерпит осуждения невинного. Подумайте раньше, чем взять на свою совесть эту тяжелую ответственность. Нет, вы не будете так жестоки, вы не захотите этого сделать.

– А какую участь он готовил мне и моим товарищам в случае удачи своего гнусного намерения? – спросил Корсар резким голосом.

– И Божеские, и человеческие законы за него, – ответила старшая дама, выдерживая взгляд Корсара. – Намерения и цели оправдывают его поведение, в защиту же вашего решения нет ни одного, ни Божеского, ни человеческого закона. Я вижу, что в вашем сердце гнев борется с чувством милосердия.

– Смелое обращение к кровожадному Корсару, не знающему угрызений совести.

– Это голос истины, и ваши уши не могут быть к ней глухи…

– Довольно! – прервал Корсар со спокойным благородством. – Мое решение уже давно принято, и ни просьбы, ни угрозы не могут изменить его. Господин Уайлдер, вы свободны. Если вы и не отличились вашей верной службой мне, то вы дали мне урок вашей выдержкой при исполнении взятой на себя роли, и урок этот сослужит мне пользу в будущем.

Уайлдер был поражен. Чувство унижения и стыда боролись на его лице с чувством глубокой грусти, которую он не старался скрывать.

– Может быть, вы не полностью знаете о моей задаче: я обрекал вас на смерть, а ваш экипаж – на истребление или рассеяние.

– Да, вы действовали как люди, облеченные властью для подавления других. Отправляйтесь и ищите себе любой корабль, повторяю вам, вы свободны.

– Нет, я должен прежде объяснить вам свое поведение.

– Объяснение с пиратом, с человеком, стоящим вне закона?! Какое значение может иметь его мнение для такого преданного правительству моряка?

– Употребляйте какие хотите выражения, – возразил залившийся краской Уайлдер, – но я не могу покинуть вас, не оправдавшись, хоть в малой степени не рассеяв того презрения, которого, по вашему мнению, я заслуживаю.

– Говорите смело, теперь вы мой гость.

Это обращение еще больше укололо Уайлдера, но он скрыл свое волнение и продолжал:

– Вероятно, я вас не удивлю, сказав, что слухи, распространившиеся о вас в обществе, не могут внушить к вам большого уважения людей!

– Вы можете чернить меня как хотите, – сказал Корсар дрогнувшим голосом, показывавшим, что он далеко не так равнодушен к мнению общества, как казалось.

– Я должен высказаться, капитан Хайдегер, и буду говорить только правду. Странно! Сначала я взялся за это поручение с жаром, я рисковал своей жизнью, был двуличным, чтобы достигнуть того, что казалось мне благородным, за что я получил бы не только вознаграждение, но и общее уважение. Так я думал, когда принимался за исполнение своего поручения. Но беру Небо в свидетели, что ваше доверие, ваше открытое поведение обезоружили меня в тот момент, когда я вступил на борт вашего корабля.

– И все-таки вы не отказались от вашего плана.

– У меня было на то много важных причин, – Уайлдер невольно взглянул на двух дам. – Я сдержал свое слово, данное вам в Ньюпорте; если бы два моих спутника не были удержаны на вашем корабле, то нога моя не ступила бы на него.

– Верю вам, молодой человек, и думаю, что узнаю ваши причины. В рискованную игру вы играли, и я уверен, что придет время, когда вы будете благословлять ваш проигрыш. Отправляйтесь, шлюпка отвезет вас на «Стрелу».

– Не обманывайте себя, капитан Хайдегер, не думайте, что ваше великодушие заставит меня забыть мой долг. Как только я вступлю на борт того корабля, я сообщу капитану, с кем он имеет дело.

– Я к этому готов.

– Вы поймите также, что я не останусь праздным в той битве, которая за этим последует. Здесь я могу быть жертвой своей ошибки, но там я буду вашим врагом.

– Уайлдер! – воскликнул Корсар, схватив молодого человека за руку. – Как жаль, что мы не знали друг друга раньше! Но сожаления теперь напрасны. Отправляйтесь: если мои люди узнают правду, то ко всем моим убеждениям они останутся так же глухи, как к шепоту в урагане.

– Но я явился на борт «Дельфина» не один.

– Вам недостаточно, – холодно спросил Корсар, – что я оставляю вам жизнь и свободу?

– Для чего вам оставлять у себя двух слабых женщин, какую пользу они могут принести на корабле, который, как ваш, ищет приключений?

– Оставьте их мне, пусть я хоть в чем-нибудь буду отличаться от того зверского образа, который мне приписывают.

– Вспомните, капитан Хайдегер, о вашем обещании.

– Я знаю, о чем вы говорите, и не забыл своего обещания, но куда вы их повезете? Разве их жизнь здесь не более безопасна, чем где-нибудь в другом месте? Ужели я не могу испытывать чувство дружбы? Отправляйтесь скорее, иначе я не ручаюсь за то, что мое доброе желание в силах будет оградить вас от опасности.

– Я не оставлю тех, кто мне доверился.

– Мистер Уайлдер, или, вернее, лейтенант Арк, вы можете пренебрегать моими добрыми намерениями, но смотрите, не опоздайте, позже уже и я окажусь не в состоянии помочь вам.

– Делайте со мной что хотите, но я или умру здесь, или отправлюсь с теми, кто мне доверился.

– Но позвольте, ваше знакомство с ними такое же короткое, как и мое. Почему вы думаете, что они предпочтут ваше покровительство? Скажите сами, милостивые сударыни, кому вы больше доверяете?

– Отпустите меня! – воскликнула Гертруда в ужасе. – Если в вашем сердце осталась хоть капля милосердия, позвольте нам оставить ваш корабль!

Несмотря на все самообладание, на лице Корсара отразилось глубокое страдание, которое сменилось холодной улыбкой, и, обращаясь к госпоже Уиллис, он произнес, тщетно стараясь смягчить тон:

– Я заслужил ненависть себе подобных и за это дорого расплачиваюсь. Вы и ваша милая воспитательница вполне свободны: если вы пожелаете остаться здесь, то судно и эта каюта к вашим услугам, если же нет, ищите себе убежища у других.