Избранные сочинения в шести томах. Том 4-й
Шрифт:
— Как можно ничего не есть! Погибать от истоще¬ ния! — и другие отрывочные фразы, достаточно ясно вы¬ ражающие его мысли. Когда все: было аккуратно разложе¬ но на столе, он закричал во все горло: — Ширфлинт! Не^ годяй! Ширфлинт, куда ты запропастился? Нерадивый слуга знал, как опасно не сразу отозваться на призыв, произнесенный таким тоном, и хозяину не пришлось еще раз его повторять: Ширфлинт вырос в две¬ рях каморки, всем своим видом выказывая глубочайшее внимание. — Разведи огонь в очаге! Ты, принц лодырей! — про¬ должал Полуорт так же возбужденно. — Вот пища, а вот голодные! Хвала богу, что мне дано познакомить их друг с другом. Брось сюда паклю — разведи огонь, да поживее! Так как эти быстрые приказания сопровождались крас¬ норечивой жестикуляцией, то слуга, знавший характер своего господина, не стал медлить. Он бросил в пустой, унылый очаг пропитанную дегтем охапку пакли, поднес к ней зажженную св*ечу, и пламя сразу вспыхнуло. Гуде¬ ние очага и яркий свет привлекли внимание матери и сы¬ на, и они с удивлением стали глядеть на то, что происхо¬ дило перед ними. Полуорт, отбросив свою палку, начал нарезать ломтиками окорок; ловкость, с которой он ору¬ довал ножом, говорила о большом опыте, а также делала честь его доброму сердцу. — Принеси дров и подай-ка мне этот прут, который выдает себя за вертел! И приготовь углей, углей, ка¬ налья! — время от времени рявкал капитан. — Да простит мне бог, что я желал зла тому, кто терпит самые ужасные муки на свете! .Да ты слышишь или нет, Ширфлинт? Принеси еще дров! Мне.нужен хороший огонь. — Это невозможно, сударь, — испуганно ответил слу¬ га.— Я уже подобрал здесь все, дрова слишком дороги в Бостоне, чтобы валяться на улице. — Где ты держишь свое топливо? — спросил капитан у Эбигейл, не замечая, что он говорит с нею так же резко, как и со своим лакеем. У меня уже все приготовлено. —
Слуга с изумлением посмотрел на него, но, заметив нетерпеливый жест хозяина, тотчас повиновался.
– - Расколи ее на мелкие куски. Дерево сухое — разом вспыхнет. Даже лучшая из них — я имею в виду ноги из плоти, — собственно говоря, не так уж полезна. Повару необходимы руки, глаза, нос, нёбо, а ноги ему ни к чему. Говоря так, философ-капитан с невозмутимым видом уселся у очага и с помощью Ширфлинта мог уже вскоре приступить к кулинарному священнодействию. — Есть люди, — без умолку болтал Полуорт, не за¬ бывая, однако, о стряпне, — которые едят два раза в день; есть и такие, которые едят только один раз в день. Но я никогда не встречал людей с отличным здоровьем, которые не поддерживали бы свои телесные силы акку¬ ратным приемом питательной пищи четыре раза в день. Эти осады — проклятье человечества, и надо придумать, как на войне обходиться без них. Если солдат голодает, он становится вялым и меланхоличным; накормите его, и тогда сам черт ему не брат! Не так ли, мой милый? Ты любишь окорок сочный или хорошо поджаренный? Вкусный запах жаркого заставил страдальца припод¬ няться, и он жадными глазами следил за каждым движе¬ нием своего неожиданного благодетеля. Пересохшие губы Джэба нетерпеливо шевелились, и каждый взгляд его потускневших глаз говорил о том, как сильна власть го¬ лода над его слабым рассудком. На вопрос капитана он ответил просто и трогательно: — Джэб неразборчив в еде! — Так же, как и я, — подхватил педантичный гурман, переворачивая на огне кусок мяса, который Джэб уже пожирал в своем воображении, — но, несмотря на спешку, надо делать все по порядку, чтобы получилось хорошо. Еще разок перевернем, и это . мясо будет достойно хоть принца. Ширфлинт, принеси вот тот черепок — когда ап¬ петит так велик, можно обойтись и без изящной посуды... Осторожней, болван! Эдак ты погубишь всю подливку! Ах, какой чудесный запах!.. Иди сюда, помоги мне до¬ браться до постели больного! — Пусть господь, который читает каждую добрую мысль в душах своих созданий, благословит и наградит вас за эту заботу о моем бедном сыночке! воскликнула Эбигейл в порыве благодарности. — Но не повредит ли ему такая плотная еда, его ведь сильно лихорадит. 321
— А чем же другим его лечить? Он и заболел-то от не¬ достатка пищи. Пустой желудок все равно что пустой карман — добыча дьявола. Пусть лекаришки болтают о пользе диеты. Голод сам по себе — болезнь, и вряд ли найдется разумный человек, который согласится слушать их дурацкие теории о целительных свойствах пустого же¬ лудка. Пища поддерживает жизнь — она подобна косты¬ лю для искалеченного человека. Ширфлинт, поищи в золе железные части от моей ноги... Да поджарь еще кусочек мяса для этой бедной женщины. Ешь, мой милый мальчик, ешь, — продолжал он и потирал руки от истинного удо¬ вольствия, глядя, с какой жадностью изголодавшийся Джэб набросился на предложенное ему угощение. — Вто¬ рая радость в жизни — это смотреть, как голодный чело¬ век наслаждается едой. Ну, а первая радость — есть са¬ мому — еще глубже сидит в человеке. У этого окорока славный аромат настоящей виргинской ветчины! Найди- ка еще какой-нибудь черепок, Ширфлинт! Приближается 322
время, когда я обычно ужинаю. Редко бывает, чтобы че¬ ловек получал два таких удовольствия сразу! Полуорт^ умолк, только когда Щирфлинт подал ему жаркое, и, если бы посторонний наблюдатель мог заглянуть в старый пакгауз, куда капитан недавно вошел с такими жестокими намерениями, он увидел бы удивительное зрелище: офицер английской армии дружески разделял трапезу с нищими обитателями грязной лачуги! Глава XXVIII Прошу вас, Турио, оставьте нас на время, Нам нужно кой о чем поговорить. Шекспир, «Два веронца» В то время как на Портовой площади бушевала раз¬ нузданная толпа, в стенах величественного здания, распо¬ ложенного на примыкающей к этой площади улице, можно было наблюдать совсем иную картину. Окна губернатор¬ ского дворца, как обычно в этот вечерний час, сияли огня¬ ми, словно поддразнивая погруженную в темноту сосед¬ нюю мрачную церковь, а вокруг великолепной резиденции представителя королевской власти расхаживали часовые. В этот дворец необходимо сейчас перенестись и нам, чтобы не утерять нить нашего бесхитростного повествования. Лакеи в богатых ливреях военного покроя торопливо скользили из комнаты в комнату: одни вносили графины с тончайшими винами в зал, где Хау давал банкет своим офицерам, другие выносили остатки с пиршественного сто¬ ла, хотя и пышно сервированного, но из-за осады больше -услаждавшего глаз, чем аппетит гостей. Нижние чины праздно слонялись по прихожим, и многие с тоской по¬ глядывали в ту сторону, откуда тянуло вкусными запаха¬ ми и откуда челядь уносила недоеденные кушанья, чтобы припрятать их где-нибудь для себя. Несмотря на спешку, слуги двигались, как по команде, — молча и согласованно, что служило наглядным примером несомненных преиму¬ ществ воинской дисциплины. В зале, который, как магнит, притягивал взоры слуг, готовых,, исполнять малейшее желание гостей, было светло 323
и уютно. В камине пылал яркий огонь; пол был покрыт огромными цушистыми коврами; окна почти целиком скрывались за узорчатыми шелковыми гардинами, падав¬ шими широкими складками. Убранство комнаты носило отпечаток изысканного комфорта и вместе с тем какого- то небрежного изящества. Даже самая мелкая принадлеж¬ ность обстановки была вывезена из далекой страны, за ко¬ торой тогда утвердилось исключительное право на постав¬ ку изделий искусных мастеров для тех, кто в тяжелые минуты испытаний забывал об удобствах, но во время до¬ суга любил потешить себя роскошью. Посреди этой приветливой комнаты стоял стол, госте¬ приимно уставленный яствами. Он был окружен военны¬ ми чинами самого высокого ранга; среди парадных мун¬ диров мелькали и штатские костюмы местных жителей, но смущенным лицам которых было видно, что их вера в несокрушимое могущество английской короны уже нача¬ ла колебаться. Наместник короля занимал обычное хо¬ зяйское место и с искренним солдатским радушием, сиявшим на его смуглом лице, предлагал вниманию гостей ту или иную бутылку из обширной коллекции лучших европейских вин, украшавших его стол. — Госцода, — воскликнул он, — хоть вы и приглаше¬ ны к столу британского генерала, но угощение у нас скуд¬ ное. Впрочем, британский солдат найдет здесь достаточ¬ но вина, чтобы выпить за своего короля. Наливайте бока¬ лы, господа, наливайте полнее! Не забудем своего долга верноподданных! Все бокалы до краев наполнились искристым вином, и после короткой торжественной паузы хозяин дома про¬ изнес магические слова: «За здоровье короля!» Гости дружно подхватили этот тост, и на минуту воцарилась ти¬ шина. Первым ее нарушил старый вояка в адмиральском мундире: размахивая бокалом, осушенным в знак верно¬ сти королю, он растроганным голосом добавил: — Да благословит его бог! — Да благословит его бог, — повторил за ним краси¬ вый военачальник, чье имя уже не раз появлялось на страницах этой книги, — и пошлет ему побольше верных слуг, которые выполняют свой долг не только за бутыл¬ кой вина. — Хотя я командую флотом его величества в здешних водах, — подхватил Грейвс, — но и в наших судовых жур¬ 324
налах будет отмечен как праздник тот день, когда вы, гос¬ пода сухопутное начальство, призовете нас вновь к испол¬ нению наших обязанностей в открытом море. Моряк утом¬ ляется от безделья так же, как солдат от работы. Я ведь «любитель простора» и останусь им даже в гробу. Ха-ха- ха! Что вы думаете об этом, господин шутник? Ха-ха-ха! Что вы на это скажете? — Превосходно, адмирал, очень метко, хоть и язви¬ тельно, а мне поделом, — с невозмутимой улыбкой ответил генерал, потягивая вино. — Однако, если вам так наску¬ чили бездействие и покой, я бы посоветовал вам захватить в плен несколько наглых янки — они слишком часто за¬ глядывают в порт и не только перехватывают наше продо¬ вольствие, но и оскорбляют взоры верноподданных своим гнусным присутствием. — Я приказываю дать сигнал о вступлении в перегово¬ ры, — перебил главнокомандующий, — и заключить пере¬ мирие. Там, где люди исполняют свой долг, и исполняют его хорошо, даже само остроумие должно почтительно умолкнуть. Мистер Грейвс, советую вам измерить глуби¬ ну этой запыленной бутылки. Я думаю, что вы найдете в ней хорошую якорную стоянку на эту ночь. Старый моряк тотчас же утопил свою досаду в стакане благородного вина и, причмокнув губами, незамедлитель¬ но налил себе второй. — Право, — воскликнул он, — вы ведете слишком не¬ подвижный образ жизни, чтобы выдерживать ваши вина как следует. Вину нельзя давать отстояться прежде, чем оно не покачается несколько
месяцев на морских волнах. Потом можете оставить его в покое, а сами прилечь рядом и подремать, если вам это нравится. — Епископ не мог бы дать лучшего совета своему дворецкому, как поступить, чтобы вино созрело! — вос¬ кликнул шутник, но еще один выразительный взгляд глав¬ нокомандующего заставил Бергойна прекратить свои воль¬ ные шутки. Воспользовавшись наступившим молчанием, Хау заме¬ тил с радушным видом доброго хозяина: — Так как мы пока обречены на неподвижный образ жизни, единственное средство, которое я могу предложить, чтобы мое вино не отстоялось прежде времени, — это вы¬ пить его. 325— К тому же нам грозит визит мистера Вашингтона и его томимых жаждой сподвижников, которые могут изба-- вить нас от этого труда, если мы сами не будем доста¬ точно энергичны. Во избежание этого мистер Грейвс не откажется выпить со мною, хотя бы для того, чтобы обма¬ нуть ожидания мятежников, — добавил Бергойн, изящ¬ но поклонившись все еще обиженному адмиралу. — Ну, я готов сделать что-нибудь гораздо более неприятное, лишь бы оставить мятежников с носом, — от¬ ветил, смягчившись, адмирал и добродушно закивал голо¬ вой, перед тем как осушить бокал. — Но, если действитель¬ но существует такая опасность, перевезите вино на мой корабль, и я найду для него место, хотя бы в своей собст¬ венной каюте. Уверяю вас, что ни янки, ни французы, ни испанцы не отважатся осадить крепость, которой я коман¬ дую. На лицах у генералов появилось серьезное выражение; некоторые многозначительно переглянулись, но никто не нарушил молчания, словно то, о чем все подумали, было предметом слишком деликатным, чтобы о нем говорить вслух в присутствии главнокомандующего. Наконец Клинтон, который все еще был в немилости у Хау и до., сих пор не принимал участия в общей бесе¬ де, решился вставить и свое замечание — со сдержанно¬ стью человека, не уверенного в том, как будут приняты его слова. — Наши враги все больше смелеют, по мере того как становится теплее, — вымолвил он. — Летом они, без со¬ мнения, доставят нам немало хлопот. Нельзя отрицать, что все их батареи стреляют метко, особенно та, которую они поставили на берегу. Я даже побаиваюсь, как бы они не захватили острова, тогда положение нашего флота станет опасным. — Захватили острова! Прогнать наш флот с его сто¬ янки! — закричал старый моряк с нескрываемым изумле¬ нием. — Счастливым будет для Англии тот день, когда Вашингтон со своим сбродом подойдет к нам на расстоя¬ ние пушечного выстрела! — Дал бы господь нам возможность встретиться с эти¬ ми негодяями в открытом поле, — воскликнул Хау, — то¬ гда мы бы покинули наши зимние квартиры. Я говорю — зимние квартиры, потому что, надеюсь, никто из вас, гос¬ пода, не рассматривает эту банду вооруженных мужиков 326
как осаждающую нас армию. Мы занимаем город, они — окрестности, но когда придет срок... Ну, в чем дело, лю¬ безный? — прервав свою реч!?, спросил он у лакея, кото¬ рый уже несколько минут стоял за его стулом, почти¬ тельно ожидая, когда на него обратят внимание. Слуга начал что-то тихо и быстро докладывать, види¬ мо не желая быть услышанным присутствующими и в то же время испытывая неловкость от того, что ему прихо¬ дится говорить шепотом. Почти все из вежливости отвер¬ нулись, но старик адмирал, сидевший слишком близко, уловил слово «дама», и после столь обильных возлияний оно чрезвычайно его развеселило. Громко ударив рукой по столу, он крикнул с развязностью, на которую, кроме него, никто из гостей Хау никогда не решился бы: — Парус! Парус! Ах, черт побери! Под каким флагом идет этот корабль, дружище? Под королевским или мя¬ тежным? Вот так недоразумение! Или повар запоздал с ужином, или дама слишком рано пришла. Ха-ха-ха! А вы живете в свое удовольствие, господа сухопутные гене¬ ралы! Придя в восхищение от этого открытия, старый мор¬ ской волк от души расхохотался, чрезвычайно довольный своим остроумием. Однако никто не разделял его веселья: все делали вид, что не понимают его намеков, хотя неко¬ торые и обменивались украдкой с соседями насмешли¬ выми взглядами. С явной досадой, закусив губу, Хау строго приказал слуге громко повторить свои слова. — Одна дама, — дрожащим голосом сказал слуга, — хочет видеть ваше превосходительство. Она дожидается этой чести в библиотеке, сударь. — Вот как, среди книг! — загремел адмирал. — Это скорее подошло бы вам, господин острослов! А скажи мне, приятель, эта особа молода? И хороша собой? — Если судить по ее легкой походке, сударь, — отве¬ тил слуга, — то она очень молода. Но лицо ее скрыто ка¬ пюшоном. — Негоднице и надлежит приходить в дом короля, опустив капюшон налицо! Будь я проклят, Хау, но скром¬ ность — редкая добродетель среди сухопутных офицеров. — О, конечно, даже сам слуга заметил, что эта особа ходит чрезвычайно легко, — с улыбкой сказал Бер- гойн, делая движение, чтобы подняться со стула. — Веро¬ ятно, она пришла просить вспомоществования или раз¬ 327
решения выехать из города. Позвольте мне переговорить с ней и избавить вас от неприятной необходимости ей от¬ казать. — Ни в коем случае! — ответил Хау, с живостью вста¬ вая с места, -г- Я был бы недостоин занимаемого мною по¬ ста, если бы отказывался принимать просителей. Господа, поскольку дело .касается дамы, я позволю себе злоупотре¬ бить вашей снисходительностью. Адмирал, я предлагаю вам услуги моего дворецкого, он славный малый и сумеет описать вам подробно, какое плавание совершила эта бу¬ тылка с той минуты, как она покинула остров Мадейру. Хау поклонился гостям и вышел с несколько излиш¬ ней поспешностью. Когда он проходил по коридору, до его ушей донесся новый взрыв смеха простодушного адмирала, который, однако, смеялся один: все остальное общество с благо¬ воспитанной сдержанностью обратилось к другим темам разговора. Войдя в библиотеку, Хау оказался наедине с женщи¬ ной, занимавшей в эту минуту мысли и воображение всех его гостей, несмотря на их притворное безразличие. Со свободой и непринужденностью военного, не знающего над собой власти, он вышел на средину комнаты и с под¬ черкнутой, хотя и несколько двусмысленной любезностью спросил: — Чему я обязан удовольствием видеть вас у себя? И почему дама, у которой, судя по ее виду, должно быть немало друзей, взяла на себя труд сама посетить меня? — Потому что я молю о милости, в которой может быть отказано тому, кто будет просить недостаточно го¬ рячо, — прозвучал из-под складок капюшона нежный, трепещущий голос. — Дело мое не терпит отлагательств, а просить об аудиенции значило бы терять драгоценное время, и я взяла на себя смелость явиться к вам сама. — И вам, сударыня, разумеется, нечего опасаться от¬ каза, — ответил Хау с галантностью, которая более при¬ личествовала бы генералу, предлагавшему заменить его. Приблизившись еще на шаг к незнакомке, Хау сказал, указывая на ее капюшон: — Разве не было бы уместно призвать на помощь ваши глаза? Они смогут, я в этом уверен, сказать больше, чем слова. Кого я имею честь принимать? И какого рода ваше дело? — Перед вами жена, разыскивающая своего мужа, — 328
ответила та, откинув капюшон, и пристальному взгляду Хау открылось нежное личико Сесилии. Эти слова были исторгнуты у нее бесцеремонностью, с какой разглядывал ее генерал, но едва она произнесла их, как в смущении потупилась и густо покраснела, со¬ храняя, однако, внешнее спокойствие. Генерал посмотрел на нее с восхищением, хотя и с некоторым недоумением. — Тот, кого вы ищете, находится в городе или вне его? — спросил он. — Боюсь, что не в городе. — И вы желаете последовать за ним в лагерь мятеж¬ ников? Это вопрос, требующий размышления. Я вижу, что говорю с дамой необычайной красоты, но дозволено ли мне спросить, как я должен вас величать? — У меня нет причин краснеть за свое имя, — отве¬ тила Сесилия. — В стране наших общих предков оно слы¬ вет благородным, и, быть может, мистер Хау слышал его: я дочь покойного полковника Дайнвора. — Племянница лорда Кардонелла! — в изумлении воскликнул ее собеседник, и некоторая вольность его об¬ ращения тотчас сменилась почтительностью. — Я давно знаю, что вы живете в Бостоне, как знаю и то, что вы прячетесь от нас, словно принадлежите к нашим злейшим врагам, — прячетесь от внимания, которое каждый офицер нашего гарнизона был бы счастлив вам оказать, начиная от меня самого и кончая самым юным прапорщиком. Прошу вас, садитесь! Сесилия поклонилась в знак признательности, но про¬ должала стоять. — Недостаток времени и снедающая меня тревога не позволяют мне защищаться от подобных обвинений, — возразила она. — Но если мало одного моего имени, чтобы получить от вас милость, которой я добиваюсь, то я долж¬ на просить о ней от имени того, кого я разыскиваю. — Будь он даже самый закоренелый мятежник из свиты Вашингтона, у него есть все основания быть до¬ вольным своей судьбой. — Он не только не враг короля, но уже не раз проли¬ вал свою кровь за него, — ответила Сесилия и в смуще¬ нии невольно опустила на лицо капюшон, так как пони¬ мала, что приближается минута, когда ей придется на¬ звать имя человека, с которым она связала себя нерасторжимыми узами. 329
И его зовут? На этот прямой вопрос ответ был дан тихим, но твер¬ дым голосом. Хау вздрогнул, услышав хорошо знакомое ему имя офицера, пользующегося таким большим уваже¬ нием в армии. Однако на его смуглом лице появилась многозначительная улыбка, когда он с удивлением повто¬ рил ее слова: — Майор Линкольн! Теперь я пошшаю, почему он отказался вернуться в Европу для поправки своего здо¬ ровья! Так он не в городе, вы говорите? Быть того не может! Очевидно, здесь какая-то ошибка. — Боюсь, что это правда. Лицо главнокомандующего снова приняло свое обыч¬ ное жесткое выражение, и было видно, что известие это его встревожило. Ваш муж злоупотребил своими привилегиями, 330