Избранные сочинения в шести томах. Том 5-й
Шрифт:
— Пойдем вкусим-ка лучше завтрак! — вскричал ол¬ дермен, стараясь скрыть от собеседника тревогу, которую внушали ему облака. — Здесь можно будет показать, на что способны ваши челюсти! Негры не бездельничали этой ночью, господин ван Стаатс... Гм... Я хочу сказать, негры у меня не бездельничают и на столе у нас будет богатый выбор даров реки и залива... Это облако над устьем Раритана как будто подымается, и еще может задуть западный ветер! — А вон идет лодка со стороны города, — заметил патрон, нехотя подчиняясь приглашению купца пройти в комнату, где они обычно завтракали. — По-моему, она очень торопится. — Просто на веслах сидят сильные гребцы! Уж не везут ли они распоряжение на крейсер? Нет, скорее по¬ хоже, что она направляется к нам. Ночь часто застает джерсийцев на полпути между домом и Нью-Йорком. А теперь, патрон, —к нашим ножам и вилкам! Покажем, на что. способны наши желудки. — Неужели мы будем наслаждаться завтраком в оди¬ ночестве? — спросил молодой человек, то и дело бросая тоскующие взгляды на закрытые ставни «Обители фей». — Твоя мать избаловала тебя, молодой Олофф. Тебе подавай кофе красивой женской ручкой, будто иначе оно теряет свой аромат! Понимаю, понимаю и не стану ду- мать о тебе хуже. Это естественная в твои годы слабость. Безбрачие и независимость! Лишь после сорока лет муж¬ чина может сказать, что он хозяин самому себе! Пойдите сюда, Франсуа. Пора племяннице стряхнуть сон и пока¬ зать солнышку свое личико. Мы ждем ее за столом. Я нигде не вижу и эту ленивую девчонку Дайну. — Конечно, мосье, мамзель Дайна не любить быть деятельной, — ответил камердинер. — Но, мосье олдер¬ мен, они обе молоды. Сон хороший целительный для мо¬ лодежь. — Барышня уже выросла из пеленок, Франсуа, и в этот час ей пора бы уже вертеться у окна. А что касается этой дерзкой черномазой чертовки, то ей и подавно сле¬ довало проснуться и заняться делом! Но я сам подведу ей баланс. Пойдемте, патрон, наши желудки не должны дожидаться ленивой, своенравной девицы. К столу!.* Не¬ ужели ветер не повернет
С этими словами хозяин виллы направился в неболь¬ шую столовую, где уже был сервирован завтрак. Моло¬ дой ван Стаатс, жаждавший увидеть распахнутыми на¬ стежь окна флигеля и радостное личико Алиды, улыбаю¬ щееся красоте окружающей природы, с явной неохотой последовал за ним. Франсуа отправился будить мадемуазель, размышляя по пути о том, как выполнить распоряжение хозяина, оставаясь верным и своему долгу слуги и своим понятиям о благопристойности. Подождав немного, олдермен и его гость уселись за стол. Миндерт громко возмущался тем, что приходится ждать его нерадивую племянницу, и, между прочнм, прочел лекцию о пользе пунктуальности в домашней жизни и в торговых делах. — Древние разделили время на годы, месяцы, недели, дни, часы, минуты и секунды, — рассуждал упрямый философ, — подобно тому как они разделили числа на единицы, десятки, сотни, тысячи и десятки тысяч. И все это было сделано неспроста. Если с самого начала ценить время и хорошо использовать каждое мгновение, госпо¬ дин ван Стаатс, то минуты принесут нам десятки, часы — сотни, недели и месяцы — тысячи, а при благоприятном стечении обстоятельств и десятки тысяч! Упустить один час — все равно что проглядеть важную цифру в общем итоге, и тогда из-за недостатка пунктуальности или из-за неаккуратности весь труд пойдет насмарку. Ваш покой¬ ный батюшка умел ценить каждую минуту. Можно было не сомневаться, что он войдет в церковь по удару куран¬ тов и оплатит вексель, как только убедится в его пра¬ вильности. С каким удовольствием я держал его векселя! Они были страшной редкостью; звонкой монеты и золо¬ тых слитков у него было куда больше. Говорят, что, по¬ мимо йоместья, патрон, у вас множество золотых монет. — Потомок не имеет причин упрекать своих предков в отсутствии дальновидности. — Благоразумный ответ. Ни слова больше необходи¬ мого, ни слова меньше — принцип, на котором все чест¬ ные люди строят свои расчеты. При правильном ведении дел такое состояние, как ваше, может потягаться с са¬ мыми крупными торговыми домами Англии и Голландии! Проценты и деловитость! Мы, жители колоний, должны вовремя создавать себе состояния, так же как наши со¬ братья в огороженных плотинами Нидерландах или пра¬ 512
вители в дымной Англии... Эразм, взгляни-ка, не подня¬ лось ли облако над Раританом? Негр доложил хозяину, что облако стоит на месте, и тут же ненароком добавил, что лодка, шедшая курсом к берегу, подошла к причалу и люди из нее уже подни¬ маются по склону к «Сладкой прохладе». Следует оказать им должное гостеприимство, — распорядился олдермен со всей сердечностью. — Надо по¬ лагать, это честные фермеры, приехавшие издалека и про¬ голодавшиеся после ночных трудов. Скажи повару, чтобы принял и накормил их получше. И, если среди них ока¬ жется человек поприличнее, проси его сюда, к нашему столу. У нас в стране о людях судят не по платью и не по тому, носит он парик или нет, сударь мой... Чего рот разинул? Эразм протер глаза и, показав оба ряда сверкающих, словно жемчуг, зубов, обернулся к хозяину и сказал, что негр, уже известный читателю под именем Эвклида и бес¬ спорно являвшийся его братом по отцу или по матери, приближается к вилле. При этом сообщении олдермен перестал жевать, однако не успел он выразить свое удив¬ ление, как обе двери в столовую одновременно отворились, и в одной из них показался Франсуа, а в другой — лосня¬ щаяся физиономия городского раба олдермена. Миндерт посмотрел сперва на одного, потом на другого, не в силах произнести ни слова, ибо видел по расстроенным лицам слуг, что ничего хорошего его не ожидает. Читатель вскоре поймет, что у сообразительного бюргера были веские причины для беспокойства. Худое лицо камердине¬ ра вытянулось более обычного, челюсть отвисла. Голубые навыкате глаза были широко раскрыты, и в них смеши¬ вались растерянность и душевная боль. Выражение лица у него было страдальческое. Руки были воздеты кверху, ладонями наружу; плечи бедняги, высоко вздернутые, нарушали ту небольшую симметрию, которой природа оделила его фигуру. Негр стоял в дверях с виноватым видом, одновременно упрямым и хитрым. Он искоса смотрел на хозяина, юля глазами так же, как вскоре заюлил языком, страшась открыть хозяину правду. В руках Эвклид теребил шерстя¬ ную шапчонку и, уперев пятку в пол, нервно вертел носком из стороны в сторону. 513
— Ну же! — воскликнул Миндерт, переводя взгляд с одного на другого. — Какие-нибудь новости из Канады? Скончалась королева? Или она возвратила колонию Объе¬ диненным провинциям? — Мамзель Алида... — произнес или, скорее, просто¬ нал, Франсуа. — Бедная, глупая тварь... — пробормотал Эвклид. Ножи и вилки выпали из рук Миндерта и его гостя, словно их сразу хватил паралич. Ван Стаатс невольно поднялся с места, в то время как олдермен еще плотнее уселся в кресле, готовясь выдержать суровый удар. — Что с племянницей?.. Что с лошадью?.. Вы позвали Дайну? — Да, мосье. — Ключи от конюшни у тебя? — Я не выпускал их из рук, хозяин. — Вы приказали ей разбудить барышню? — Она не отзывается... — Ты вовремя задавал корм лошадям? —* Их никогда не кормили лучше... — А вы сами заходили в спальню племянницы, чтобы разбудить ее? — Без сомнений, мосье! — Что случилось с бедняжкой? — Она ничего не ест и, похоже, не скоро оправится... — Мосье Франсуа, я желаю знать, что ответила маде¬ муазель де Барбери! — Мадемуазель не говорить ничего, ни звука! — Ланцеты и снадобья! Ей следовало бы пустить кровь! — Теперь уже поздно, хозяин, честное слово... — Упрямая девчонка! Это все гугенотская кровь! Ее предки предпочли бросить свои дома и земли, лишь бы не менять веру! — La famille de Barberie est honorable, monsieur, mais le grand monarque fut un pen trop exigeant. Vraiment, la dragonade 'etait mal avis'ee, pour faire des chr'etiens!1 — Паралич и спешка! Надо было позвать коновала, чтобы облегчить ее страдания, черная образина! 1 Род де Барбери очень уважаемый, мосье, но великий монарх слишком требователен. В самом деле, этот поход ради обращения в истинную веру был недостаточно продуман! (франц.} 514
— Я позвал живодера, хозяин, чтобы хоть шкуру снять. Бедняга-то кончилась в одночасье. Услышав это, бюргер оцепенел. Разговор шел так бы¬ стро, вопросы и ответы следовали друг за другом так ско¬ ропалительно, что в голове у бюргера царила полная не¬ разбериха и некоторое время он не мог сообразить, кто же отдал свой последний долг природе — красавица Бар- бери или один из его фламандских меринов. Патрон, до сих пор не произнесший ни слова от изумления и не по¬ нимавший, что же, в сущности, произошло, воспользо¬ вался передышкой и вступил в разговор. — Господин олдермен, — произнес он дрожащим голо¬ сом, выдававшим его волнение, — случилось какое-то не¬ счастье; это очевидно. Не лучше ли нам с негром удалить¬ ся, чтобы вы могли спокойно расспросить Франсуа о том, что произошло с мадемуазель де Барбери? Эти слова вернули олдермена к жизни. Он с благодар¬ ностью поклонился гостю, и господин ван Стаатс тотчас докинул столовую. Эвклид двинулся было за ним, но хо¬ зяин кивком приказал ему остаться. — Я расспрошу тебя потом, — вымолвил он, вновь обретя обычную уверенность и властность. — Стань тут, любезный, и приготовься держать ответ. А теперь, мосье Франсуа, я желаю знать, почему моя племянница отка¬ зывается разделить завтрак со мной и моим гостем. — Боже мой, мосье, это не есть возможно ответить... Девичий душа — потемки. — Тогда пойдите и скажите ей, что я вычеркиваю ее из завещания, в котором ей отводилось места больше, чем всем другим моим родным! — Мосье, подумайте над ваши слова! Мамзель еще так молодой! — Молода она или нет, я не отступлюсь от своего ре¬ шения! Немедленно известите об этом негодницу! А ты, черномазая образина, это ты загнал до смерти ни в чем не повинное животное! — Прошу вас, мосье, одумайтесь! Мадемуазель никог¬ да больше не будет убегать, никогда... — О чем это ты болтаешь?! —вскричал олдермен, ши¬ роко разинув рот и не уступая камердинеру в растерян¬ ности. — Где моя племянница, сэр! Что означает этот намек? 515
— La fille de monsieur de Barberie n?y est pas!1 — про¬ стонал Франсуа, не в силах произнести больше ни слова. Верный слуга в отчаянии прижал руки к груди, но тут же, вспомнив, что он находится в присутствии хозяи¬ на, овладел собой и, выразив поклоном свое глубокое соболезнование, с достоинством удалился. Отдавая справедливость олдермену ван Беверуту, сле¬ дует сказать, что огорчение, вызванное сообщением о ги¬ бели фламандского мерина, было несколько развеяно изве¬ стием о необъяснимом исчезновении племянницы. В тече¬ ние последующих десяти минут олдермен с пристрастием допрашивал негра, тысячу раз проклял его, однако изво¬ ротливый Эвклид вместе со своими сородичами проявил такое беспокойство о барышне и принял столь деятель¬ ное участие в поисках, предпринятых по всему имению, что его проступок был почти забыт. Осмотрев «Обитель фей», олдермен убедился, что той, которая придавала флигелю уют и обаяние, там нет. Ком¬ ната, занимаемая камердинером, была, как всегда, в по¬ рядке. Лишь в помещении Дайны были заметны следы торопливых сборов, хотя, судя по всему, чернокожая слу¬ жанка Алиды легла спать в обычное время. Одежда была разбросана по всем углам, большая часть вещей исчезла, но тот факт, что не все они были взяты, свидетельствовал о неожиданном и поспешном уходе. В то же время гостиная, спальня и туалетная комната Алиды были аккуратно прибраны. Мебель стояла на своих местах; окна и двери были закрыты, но не на запо¬ рах. Постель, по-видимому, не разбирали. Короче говоря, все было в полном порядке, так что олдермен, уступив естественному порыву, принялся громко звать племянни¬ цу, словно ожидая, что шалунья вот-вот появится
из како¬ го-нибудь укромного уголка, где спряталась, желая под¬ шутить над дядюшкой. Но его ожидания не оправдались. Голос олдермена гулко разносился по пустым комнатам, и, хотя все напряженно прислушивались, никто не ото¬ звался на его зов. — Алида! — воскликнул в четвертый и последний раз бюргер. — Отзовись, дитя мое! Я прощаю тебе твою шутку! Забудь все, что я говорил про завещание! Отзовись, дет¬ ка, и успокой своего старого дядюшку! 1 Дочь мосье де Барберл исчезла! (франц 516Увидев, как поддался чувствам человек, известный своей сухой расчетливостью, владелец сотни тысяч акров земли забыл про свое огорчение и от жалости к бюргеру отвел взгляд в сторону. — Уйдем отсюда, — сказал он, осторожно беря бюр¬ гера под руку. — Подумаем спокойно, как нам поступить дальше. Олдермен не противился. Однако, перед тем как покинуть комнаты Алиды, он еще раз тщательно обша¬ рил все шкафы и закоулки. Но поиски эти не оставили никаких сомнений относительно того, какой шаг пред¬ приняла его наследница. Платья, книги, принадлежности для рисования и даже некоторые музыкальные инстру¬ менты исчезли вместе с ней. Глава XIII Ах, вот твоя игра! Так ты Наш рост сравнила перед ним... Шекспир, «Сон в летнюю ночь» Когда человеческая жизнь начинает идти на убыль, то одновременно слабеют и чувства, на которых покоятся семейные и родственные привязанности. Мы узнаем на¬ ших родителей в полном расцвете умственных и физиче¬ ских сил и примешиваем к сыновней любви чувство ува¬ жения и почтительности. Родители же, опекая беспо¬ мощную младость, с интересом следя за тем, как наби¬ раются разума дети, гордясь их успехами и возлагая на них все надежды, испытывают чувство, граничащее с са¬ мозабвением. Таинственна и непостижима привязанность родителя к своему отпрыску. Желания и увлечения ребен¬ ка могут причинить родителю острую боль, которая мучит его так же сильно, как собственные ошибки и заблужде¬ ния, но когда недостойное поведение — результат невни¬ мания со стороны родителя или, того хуже, чьего-либо наущения, тогда к страданиям старших прибавляются и угрызения совести. Примерно те же чувства испытывал олдермен ван Беверут, размышляя на досуге о неразум¬ ной поступке Алиды. 517
— Она была милая и ласковая девочка, хотя своенрав¬ на и упряма, как необъезженный жеребенок, — вслух раз¬ мышлял бюргер, шагая из угла в угол по комнате и поче- му-то говоря о своей племяннице так, словно она уже покинула этот бренный мир. — Ах, черномазый мерзавец! Где я найду теперь пару для осиротевшего рысака! Ах, Алида, услада моей старости, как хороша и воспитанна она была! Зачем поступила она так безрассудно, покинув друга и опекуна ее молодости и детства, чтобы искать защиты у чужих людей! Как все несправедливо в этом мире, господин ван Стаатс! Все наши расчеты идут пра¬ хом, и во власти судьбы разбить наши самые разумные и мудрые планы. Порыв ветра может отправить на дно гру¬ женный товарами корабль; неожиданное падение цен на рынке лишает нас нашего золота, подобно тому как осен¬ ний ветер срывает последние листочки с дуба; а банкрот¬ ства и расстроенный кредит зачастую губят даже самые старые фирмы, совсем как болезнь подтачивает организм. Алида, Алида! Ты жестоко ранила человека, который ни¬ когда не делал тебе ничего плохого! Ты сделала несча¬ стной мою старость... — Бесполезно роптать на судьбу, — произнес Олофф ван Стаатс, вздыхая так глубоко, что невозможно было сомневаться в искренности его слов. — Как бы я хотел, чтобы ваша племянница заступила в моем доме место матушки, которое покойница занимала с таким достоин¬ ством, но, увы, теперь уже слишком поздно... — Кто знает... Кто знает, — прервал его олдермен, ко¬ торый держался за свое заветное желание, словно за условия выгодной сделки. — Пока торг не кончен, не сле¬ дует отчаиваться, господин ван Стаатс! — Мадемуазель де Барбери так четко определила свой выбор, что я не вижу для себя никакой/надежды. — Простое кокетство, сударь мой, простое кокетство! Алида захотела повысить цену своего согласия на брак с вами. Никогда не следует объявлять контракт недей¬ ствительным, пока еще есть надежда на то, что он может принести пользу обеим сторонам. — Боюсь, сэр, что в поступке вашей племянницы боль¬ ше кокетства, чем прилично, снести джентльмену, — с под¬ черкнутой сухостью заметил патрон. — Если командир крейсера ее величества тот самый счастливчик, к которо¬ 518
му она ушла, — у него не будет оснований укорять свою госпожу в нерешительности. — Я не уверен, господин ван Стаатс, что даже при существующих между нами отношениях я должен пропу¬ стить мимо ушей ваш намек, ставящий под сомнение скромность моей племянницы. Капитан Ладлоу... Эй, кто позволил тебе совать сюда нос? — Он хочет вас видеть, хозяин, — появляясь в две¬ рях, выпалил запыхавшийся Эразм, восхищенный прони¬ цательностью своего хозяина, предвосхитившего его сооб¬ щение. — Кто хочет меня видеть? Говори, дурак! — Тот джентльмен, которого вы назвали. — Явился счастливец, чтобы известить нас о своем успехе, — высокомерно заметил патрон Киндерхука. — Думаю, что мне нет необходимости присутствовать при беседе олдермена ван Беверута с его племянником. Обиженный ван Стаатс отвесил церемонный поклон растерявшемуся бюргеру и тут же вышел из комнаты. Негр воспринял его уход как благоприятное предзнамено¬ вание для того, кто считался соперником патрона, и по¬ спешил сообщить капитану Ладлоу, что путь свободен. Последовала тягостная сцена. Олдермен ван Беверут принял позу оскорбленного достоинства и уязвленного самолюбия, в то время как весь вид королевского офице¬ ра явно свидетельствовал о том, что он тяготится своим долгом, выполнение которого ему не по душе. Поэтому беседа началась довольно церемонно и велась в строгих рамках внешних приличий. — Мой долг вынуждает меня выразить вам удивле¬ ние по поводу того, что сомнительная бригантина стала на якорь в бухте в непосредственной близости от вашего поместья, что вызывает неприятные подозрения отно¬ сительно репутации столь известного купца, каким яв¬ ляется олдермен ван Беверут, — произнес Дадлоу после первых формальных приветствий. — Репутация Миндерта ван Беверута слишком проч¬ на, капитан Корнелий Ладлоу, чтобы зависеть от случай¬ ного местоположения каких-либо бригантин или бухт. Кстати, я вижу два корабля, стоящих на якоре непода¬ леку от «Сладкой прохлады», и, если меня призовут дать показания хоть в королевский совет, я засвидетельствую, что корабль под флагом королевы нанес больше ущерба 519
ее подданным, чем незнакомая бригантина. Вам известно о ней что-нибудь дурное? — Не буду скрывать фактов, ибо считаю, что в подоб¬ ном положении джентльмен с вашей репутацией вправе требовать объяснений... — Гм!.. — перебил капитана Ладлоу олдермен, встре¬ воженный таким началом беседы и усмотревший в словах Ладлоу возможность пойти на мировую. — Гм!,.. Ваша сдержанность похвальна, капитан. Мы польщены тем, что уроженец нашей провинции столь ревностно охраняет побережье... Присядьте, сэр, прошу вас. Потолкуем спо¬ койно. Семейство Ладлоу принадлежит к старинному и уважаемому , роду в колонии. И, хотя предки ваши не бы¬ ли друзьями короля Карла, — что ж, здесь есть много других, разделивших ту же участь. Пожалуй, нет в Евро¬ пе таких монархов, чьих недовольных подданных не на¬ шлось бы в нашей колонии. И это лишний раз доказы¬ вает, что не следует доверять мудрости европейского за¬ конодательства. Скажу прямо, сэр, я не в восторге от всех тех торговых ограничений, которые исходят от советников ее величества. Я слишком чистосердечен, чтобы скрывать это... Но при чем тут бригантина в бухте?.. — Нет надобности , рассказывать вам, столь сведуще¬ му в торговых делах, какое судно носит название «Мор¬ ская волшебница» и что представляет собой ее преступ¬ ный капитан, известный под кличкой «Бороздящий Океаны». — Надеюсь, капитан Ладлоу не собирается обвинить олдермена ван Беверута в связях с этим человеком?! — воскликнул бюргер в порыве негодования и изумления, как бы против своей воли поднимаясь с места. — Сэр, я не вправе обвинять кого-либо из подданных королевы. Моя обязанность — охранять интересы короны на море, противостоять явным врагам королевской власти и поддерживать ее прерогативы. — Почетная обязанность, и, не сомневаюсь, вы отлич¬ но выполняете ее... Сидите, сэр, сидите! Я предвижу, что наш разговор придет к благополучному завершению, как и следует ожидать, когда беседуют сын королевского советника и друг его отца. Итак, вы имеете основания полагать, что бригантина, столь неожиданно появившаяся в бухте имеет какое-то отношение к Бороздящему Океаны? 520
~ Я убежден, что это и есть знаменитая «Морская волшебница», а ее капитан — известный авантюрист!.. — Вот как? Ну что ж, очень может быть... У меня нет оснований отрицать ваше утверждение... Но что де¬ лать здесь этому негодяю под дулами пушек королевского крейсера? — Господин олдермен, вам хорошо известно мое вос¬ хищение вашей племянницей... — Я догадывался об этом, сэр, — ответил бюргер, поняв, что они подходят к главной цели беседы, и желая выяснить, на какие уступки согласна противная сторона, с тем чтобы не продешевить и впоследствии не раскаи¬ ваться в своей поспешности. — Сказать по правде, — про¬ должал он, — мы даже говорили об этом между собой. — Восхищение это побудило меня посетить вашу вил¬ лу прошлой ночью... — Это слишком хорошо известный факт, мой юный друг! — Откуда я ушел вместе с... — Тут капитан Ладлоу запнулся, подыскивая правильное слово. — С Алидой де Барбери... — С Алидой де Барбери?! — Да, сэр, с моей племянницей, или, может быть, лучше сказать наследницей, и не только моей, но и ста¬ рого Этьена де Барбери. Рейс был коротким, капитан Корнелий Ладлоу, но дыбыча не мала, если только, ко¬ нечно, на часть груза не будет заявлена претензия. — Сэр, ваша шутка весьма занимательна, но мне не¬ досуг наслаждаться ее остроумием. Я не собираюсь отри¬ цать, что посетил «Обитель фей». Надеюсь, красавица Барбери не сочтет себя обиженной моим признанием, учи¬ тывая создавшееся положение. — А если сочтет, то, учитывая создавшееся положе¬ ние, негодница исключительно обидчива! — Не берусь судить о том, что не входит в мои обя¬ занности. Ревностно исполняя свой долг перед моей коро¬ нованной повелительницей, я позволил незнакомому матросу в странном наряде и с наглыми манерами под¬ няться на борт «Кокетки». Вы сразу его вспомните, если я скажу, что это был ваш попутчик во время переправы. — Да, да, с нами оказался моряк дальнего плавания, он удивил всех нас и, признаться, причинил много беспо¬ койства мне с племянницей и господину ван Стаатсу, патрону Киндерхука. 521