Избранные записи

С крачкой я познакомился. Всё, что сказала орнитолог Мария, оказалось правдой. Я решил прогуляться в относительном уединении, пошёл вдоль моря между водой и мхами, и вдруг услышал над собой отчаянные пронзительные крики. Поднял вверх голову и тут же присел. На меня, раскинув крылья, крича или, скорее, вереща, налетали две белые птички. Это и были крачки. Я постарался как можно скорее ретироваться, но всё-таки получил клювом в затылок. Довольно ощутимо. Клюв острый. Я, как бы потешно это ни смотрелось со стороны, был рад этому знакомству. Больше к этим мхам я приближаться не стал. У крачек и так жизнь трудная, зачем её усложнять.

Мне удалось полюбоваться полярными маками. Это дивные цветы, маленькие и нежные. Лепестки их жёлтые и почти прозрачные, а высота стебельков 5–7 сантиметров. Растут они как бы крошечными букетиками, маленькими островками красоты среди камней.

Грунтом или почвой поверхность, по которой мы ходили, на которой растут мхи и эти цветы и на которой когда-то люди построили описанное мной брошенное хозяйство, назвать трудно. То, по чему мы ходили, больше похоже на тёмный гравий или щебёнку. Как на этом могут вырасти цветы – совершенно непонятно. Кроме маков, там ещё цветёт камнеломка, маленькие беленькие цветочки. Малюсенькие. Камнеломка тоже растёт островками. Как бы я хотел, чтобы у меня на подоконнике, в горшке, дома цвела камнеломка! Чудо как хороши и скромны эти маленькие цветы.

Я нарушил просьбу ничего не брать и с собой ничего не забирать. Среди разбросанных повсюду и уже покрытых многолетней пылью, а то и мхом обломков разного оборудования, осколков посуды, обрывков проводов и прочего я нашёл чистую и блестящую на солнце чернильницу, точнее, флакон из-под чернил. Судя по цвету выцветшей крышки, чернила были в этом флаконе зелёные, потому что крышечка когда-то была зелёной, но выцвела. Такие флаконы я помню из молодости и детства. Сейчас таких уже не делают. Этот флакон блестел на солнце, словно его протёрли от пыли незадолго до нашей высадки. Он был с плотно закрученной крышкой, но наполовину заполнен чистой водой. Я не мог не взять его себе. Больше, честно, ничего не трогал и на мхи старался не наступать.

Но главная находка ждала меня в домике брошенной научной станции. Ждала именно меня, потому что зашедшие до меня туда люди её не обнаружили. Никто не заметил то, что было практически на виду. Удивительно! Но я счастлив, что то, о чём сейчас говорю, ждало именно меня и мне досталось. Наверное, остальные отвлекались на другое. А там было на что отвлечься. Интересно было посмотреть на разбитое, а некогда дорогое и точное оборудование. В спальнях на топчанах остались полосатые матрасы. Над одним из топчанов, на стене, висела, да и сейчас висит вырезка из журнала с фотографией ещё совсем молодой Мадонны. Над другим топчаном кто-то прикрепил портрет актёра Олега Борисова. Ясно, что у проживавших в спальне учёных были очень разные вкусы. На столике в той же спальне я нашёл листок из какого-то журнала со статьёй про фильм «Чужие» и с фотографиями Сигурни Уивер.

Статья про фильм «Чужие» в заброшенной научной станции на краю земли, среди руин и ржавых тракторов, а также каких-то антенн и разбитого оборудования, показалась мне просто мистикой и невероятным совпадением…

Но это была не та находка, о которой я хотел сказать. В одном из помещений, на подоконнике заколоченного досками окна, я увидел бутылку водки. Явно современную и не советских времён. Я глазам своим не поверил, когда обнаружил, что бутылка закрыта и даже запечатана… Ну и, конечно же, она была полна!

Бутылка была покрыта довольно толстым слоем белой пыли. И когда я провёл по ней пальцем, пыль не стёрлась, она как бы присохла к стеклу, окаменела. Бутылка стояла на также покрытом толстым слоем пыли полиэтиленовом пакете. Я взял в руки бутылку, и на месте, где она стояла, осталось чистое пятно, то есть поставили её давненько. В пакете я обнаружил конверт и свечу. Вот сейчас передо мной этот конверт. На нём написано: «Для Вас наше Н. З. (думаю, что предполагался «неприкосновенный запас») от «Апостола Андрея», яхты, которая идет вокруг Н. З. (в данном случае это, очевидно, Новая Земля)». В конверте оказалось короткое письмо следующего содержания: «Яхта «Апостол Андрей». В день захода в Русскую Гавань. С наилучшими пожеланиями. Выпейте за тех, кто в море. 18 августа 2010 года».

Бутылка и письмо ожидали нас почти два года. Ясно, что с тех пор в Русской Гавани никого не было. К счастью, у меня с собой в кармане была маленькая плоская бутылка виски. 300 граммов. Если бы у меня с собой этого виски не было, я не посмел бы взять водку. Нельзя что-то брать, ничего не оставляя взамен.

Сейчас на том же самом подоконнике в брошенной станции стоит чистенькая бутылка виски, а под ней письмо. Я написал: «Водку с «Апостола Андрея» приняли на борт «Профессора Молчанова». Оставляем Вам немного нашего тепла. Выпейте за тех, кто в море. 22 июля 2012 года. От всей экспедиции писал Евгений Гришковец».

Вернулся я на корабль абсолютно счастливым. Я чувствовал себя персонажем приключенческого романа. То, что я себе представлял и даже писал в предыдущих записях о том, что здорово было бы найти оставленную прежними путешественниками бутылку виски или бренди… Со мной это и приключилось. А то, что нашлась водка, так это даже лучше!

Пока диктовал это письмо, мы достигли первого острова архипелага ЗФИ. По правому борту показался самый южный из островов. К тому же всех пригласили к ужину, так что о высадке на мысе Желания расскажу позже.

Русская Арктика. День седьмой

Сегодня 24 июля. Мы идём малым ходом где-то внутри архипелага Земля Франца-Иосифа. Внутри архипелага – это значит, что мы идём между многочисленными островами этого удивительного географического явления. Мои записи стали отставать на сутки от событий, которые с нами происходят. Просто последние сутки были очень насыщены впечатлениями. Мы беспрерывно куда-то заходили, что-то осматривали, и всё это делали, уже не понимая времени суток. И только объявление по громкой связи, которое приглашало на завтрак, а не на обед, напоминало о том, что теперь утро, а вовсе не день и не вечер… Но я стараюсь всё запомнить, чтобы не упустить ничего существенного и важного.

Вчера прервал запись в тот момент, когда мы только подходили к ЗФИ, и пообещал рассказать о посещении мыса Желания. Мыс Желания давно позади и, разумеется, позади Новая Земля. Когда я здесь и сейчас говорю «позади», на самом деле я ощущаю, что они где-то внизу, то есть ниже, если смотреть на карту.

К мысу Желания мы прошли мимо группы так называемых Больших Оранских островов, возле одного из которых ненадолго бросили якорь и совершили высадку, чтобы осмотреть лёжку моржей. Оранские острова довольно маленькие, очень живописные и совершенно голые. Они названы так в честь герцога Оранского. Открыты были, если не ошибаюсь, голландцами, ну и, что называется, на здоровье.

Как бы их лучше описать? Это небольшие, на вид песчаного цвета острова, но они не песчаные. Они скалистые и усечённые, то есть они похожи на группу торчащих из воды скал, которые срезаны все на одном уровне одним мощным движением. Они кажутся осколками некогда единого плато с обрывистыми и даже отвесными краями.

У одного из островов склоны всё же были пологими и даже переходили в закруглённый пляж. На этом пляже отчётливо выделялось бурое пятно, которое издалека можно было принять за выход на поверхность какой-то более темной, чем остальной пляж, породы. Это и была лёжка моржей.