Изгнание из рая

Но все равно Гриша был счастлив. И когда он, надев новые брюки, садился на рассвете на первый автобус в райцентр, чтобы там пересесть на тот, который идет в область, все в его душе радовалось и пело и казалось, что над полями летает на золотистых ангельских крыльях хор благоприятствования и доброжелательства и напевает:

А мы просо сеяли-сеяли! Ой, дед-ладо, сеяли-сеяли!

А может, это летал вертолет автоинспекции или рыбоохраны, выслеживая браконьеров? Кто же это знает?

АПОРИЯ

Пусть читатели не пугаются этого слова, напоминающего сокращенное название какого-нибудь нового учреждения. Скажем, мастерской бытового обслуживания, где порют старые брюки, но не шьют новых. Учреждений в наших селах и городах достаточно, не будем выдумывать новых, тем более что наше повествование все же не об организационных структурах, а про рай. А рай это миф, миф — это древние греки, а у греков был прославленный философ Сократ, который обладал свойством иронического отношения к миру, достигал же этого тем способом, что доводил своего собеседника до апории. Вот так: с апории начали, ею и закончили. А что же это такое? Это — знание о своем незнании. То есть когда вам ласково и деликатно вдалбливают в голову, что если вы и знаете что-нибудь, то разве лишь то, что кто-то ест, а вам не дает.

Однако вернемся к нашему герою. Левенец прибыл в институт и увидел, что там его ждут. Такое открытие каждому было бы приятным и каждый бы с удовольствием воскликнул: «Ах, как хорошо, что земля круглая!..» Или: «Ах, какая радость, что вода кипит при ста градусах Цельсия!»

Нетерпеливые сразу же вцепятся в эту воду и начнут допытываться: к чему здесь вода и ее кипение? Терпение, дорогие товарищи, а также апория! Будем помнить про апорию и, если позволительно будет так выразиться, апоризироваться.

Можно вместе с нашим героем, можно и потом, поскольку Левенцу все же в первую очередь придется апоризироваться.

Итак, Гришу ждали. Необыкновенно вежливая и необыкновенно приятная секретарша сразу повела его по высоким и светлым коридорам, привела в еще более высокую и светлую, чем эти коридоры, комнату, собственно и не комнату, а настоящий зал, и там представила четырем необыкновенно симпатичным и необыкновенно солидным мужчинам, в одинаковых серых костюмах, только с неодинаковыми галстуками: у одного галстук был синий, у другого — красный, у третьего — в полосочку, у четвертого — в крапинку. Гриша сообщил, кто он, мужчины сделали то же самое. Трое оказались доцентами, один — тот, у которого галстук в крапинку, — профессором. В таком обществе Гриша оказался впервые в жизни и, естественно, малость смутился. Виду он, правда, не подал, но профессор на то и профессор, чтобы видеть даже невидимое.

— Вы не волнуйтесь, товарищ Левенец, — доброжелательно промолвил он.

— А я и не волнуюсь.

— Тут товарищи хотят у вас кое-что спросить.

— Пожалуйста. Я готов. У меня теперь такая должность, что только и спрашивают.

— Вот и хорошо, — улыбнулся профессор, излучая доброжелательность из каждой крапинки на своем галстуке, а потом обратился к тому, кто с красным галстуком: — Прошу, коллега.

Тот сразу же приступил к делу.

— Скажите, товарищ Левенец, — тихонько произнес он, — вы не могли бы вспомнить, когда была революция тысяча восемьсот сорок восьмого года?

— Революция?

— Именно так.

— Восемьсот сорок восьмого?

— Абсолютно точно.

— А что — разве ее перенесли на другой год?

— Такого сообщения не было.

— Тогда зачем же спрашивать?

— Для проверки, только для проверки. А вот еще один. Не могли бы вы сказать, кто руководил Пугачевским восстанием?

— Кто руководил?

— Именно так.

— Я все-таки за Емельяна Пугачева.

— И не имеете сомнений?

— Ни малейших. Еще могу вам рассказать, что Пугачев, прежде чем поднять восстание, жил у нас на Черниговщине, в селе Добрянке. Я в училище механизации спал рядом с одним парнем из Добрянки, он все хвастался Пугачевым…

— Я удовлетворен вашими ответами, — заявил доцент с красным галстуком, и тут за Гришу взялся тот, что с синим.

— Товарищ Левенец, разрешите спросить: у вас в колхозе кони есть?

— Немного, но есть.

— А как вы считаете: сколько конских сил в колхозном коне?

— В живом?

— В натуральном. Не в теоретически-условном, а именно в натуральном.

— Теперь такие кони, что и по полсилы не наскребешь, — не стал скрывать Гриша. — За исключением разве той пары, на которой ездит наш фуражир Петро Беззаботный. А так — хлипкие и закормленные. Район снял коней со статистики, корма на них не планируются, откуда же тут силы? Вот, рассказывают, до войны у нас в колхозе было две кобылы — фонд Красной Армии. Ухаживал за ними дед Утюжок. Мазурка и Баронесса. Так эти каждая тянула по две силы. Я вам еще не такое скажу. Вы думаете, в тракторах и комбайнах моторы в самом деле с теми силами, которые значатся в технических паспортах? Не всегда! Все зависит, какой завод, в каком квартале и в какой половине месяца выпускал мотор. Счастье, если не заклинивает коленчатый вал или в блоке дырок нет. А уж эти силы — собирай их от самого завода! А еще горючее. Одно вроде бы и прибавляет сил, другое — все пускает дымом. А называется одинаково.

— Так что же: в сельхозмашинах хронический недостаток мощности?

— Как понимать написанное. А так — почему же? Хватает, еще и остается. К-700 загонишь на поле, так он своими огромными колесами до самого Черного моря чернозем разворачивает! А если на пересыщенное влагой поле запустят десяток агрегатов? Хоть кричи: спасайте!

— Это почему же?

— А потому что смешивают все грешное с праведным. К каждому методу еще голова нужна!

— Говорят, вы теперь председатель сельсовета? — осторожно подключился тот, у которого галстук был в полосочку.

— Да вроде бы, — скромно потупился Гриша.

— Можно вас поздравить с избранием, — улыбнулся профессор.

— Если не жаль.

— Как же это случилось? — обратился снова тот, что с полосатым галстуком. — Вы ведь механизатор?

— А как вы думаете — откуда берутся председатели сельсоветов? Выращивают их в рассадниках или привозят из города? В колхозы председателей привозили. Рабочий класс. Тысячники. У Шолохова Давыдов от путиловцев кем приехал к казакам? Председателем колхоза. А председатель сельсовета в Гремячем Логе свой — Разметнов.

— По литературе я поставил бы вам пятерку, — сказал тот, что с галстуком в полосочку.

— Вот и поставьте! — добродушно посоветовал Гриша.

— Я бы поставил, — повторил тот, и Гриша не стал допытываться, почему же он этого не делает, он почувствовал, что тут скрывается какой-то подтекст, как это всегда водится в хитроумной литературе.

— Оценки не нужны, — заявил профессор уже без подтекстов, то есть напрямик. — Нам поручено провести с вами беседу, и мы это сделали.

— Беседу? — удивился Гриша.

— Да.

— А экзамены?

— Назовите это экзаменами. Лично я не против. Могу сказать, что вы себя проявили. Ваш уровень меня удовлетворяет. Думаю, что мои коллеги тоже не имеют к вам претензий.

Коллеги покивали, поулыбались, поблагодушествовали. В самом деле: претензий никаких.

— А теперь мне как? — ничего не мог понять Гриша.

— Теперь вам надо пройти в кабинет ректора. Там тоже хотят с вами иметь… гм… беседу…

— Сам ректор?

— Вполне возможно. Со своей стороны, мы вам желаем.