Изгнанница Муирвуда

Кольер убрал кинжал в ножны и повернулся к ней, потирая руки.

— Я ведь говорил, что буду тебя защищать. Не думаю, что этот Корриво так глуп, чтобы открыто выступить против меня, — король очаровательно улыбнулся. — Ну, а теперь я призову свою армию и поведу ее на Коморос. Пора твоему отцу освободить трон. Ты со мной?

И он предложил ей руку.

— Ты надел мой кистрель, — глухо сказала Майя.

— Ты сама мне его отдала, — рассмеялся король.

— Прости меня, — Майя сглотнула.

— За что?

«Усни», — скомандовала Майя и послала ему повелительную мысль.

Король грудой осел на пол.

Майя осторожно опустилась на колени рядом с ним. Он глубоко дышал, грудь поднималась и опадала. Как это было бы просто — убить его. Один поцелуй в щеку, и больше ничего не нужно. Подумав об этом, Майя ужаснулась сама себе, и тут же поняла, что эта мысль принадлежала не ей.

Девушка потянулась к цепочке кистреля на шее у Кольера. Пальцы ее уже почти касались цепочки, и тут левое плечо пронзило болью. Мышцы окаменели и отказывались повиноваться. Майя попыталась пошевелить рукой, но не могла, как ни старалась. Ей было больно. Ее тошнило.

Она чувствовала… укоризну.

Сев рядом с Кольером, Майя посмотрела в его спокойное лицо. Лицо человека, который был ее мужем. Ребенком она мечтала о пышной королевской свадьбе, но свадьбы так и не случилось. Не было пажей, не было мудрых Альдермастонов в серых рясах. Не было даже мастонской свадьбы и нерушимого обета, приносимого, по традиции, в аббатстве.

И Майя была этому рада.

Она попыталась отвести руку, и рука подчинилась хозяйке. Вселившееся в Майю существо — одно из Бесчисленных, имени которого Майя не знала, — не позволяло Девушке действовать против его интересов. Майя сделала глубокий вдох и постаралась укрепить свою решимость. И только позволила себе в последний раз пожать загрубевшую руку мужа.

— Прости меня, Финт Кольер, — прошептала она. — Но ты хочешь уничтожить моего отца, а этого я допустить не могу.

Она вновь сжала его руку.

— Не пытайся искать меня, ибо я буду убегать от тебя до конца жизни.

Встав, она бросила на короля последний взгляд. У входа в шатер лежал ее заплечный мешок. Майя подхватила его с земли. Заметив висящий на колышке плащ, девушка накинула его на плечи, надела капюшон и выскользнула наружу, в свежее рассветное утро.

Жил однажды мудрый Альдермастон, который сказал: «Золото испытывают огнем, женщину — золотом, а мужчину — женщиной».

Лийя Демонт, Альдермастон аббатства Муирвуд

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ Горы Пелийе

Утреннее небо было подернуто дымом лагерных костров — солдаты просыпались и принимались ворошить пепел в кострищах. Кто-то, низко наклонившись, раздувал огонь, наполняя алым жаром уголья, кто-то тащил охапки дров, готовясь кормить воспрянувшее пламя. Закутанная в широкий плащ Кольера Майя тенью скользила мимо.

— Эх, винца бы, — жаловался какой-то здоровяк. — Голова трещит.

— Это ты, брат, вчера перепил.

Майя твердым шагом шла мимо, торопясь покинуть лагерь, но стараясь не выказывать нетерпения.

Позади и слева захрустела земля под чужими башмаками. Майя мгновенно свернула к другому костру. Преследователь не отставал. Майю окатило страхом. Она не хотела пользоваться магией кистреля для бегства, но что, если ничего другого не останется? Пусть кистрель больше не висел у нее на шее, сила его была ей подвластна, и еще более, чем прежде.

— Не останавливайтесь, — бросил кишон, проходя мимо. — Идите за мной.

Майя вздрогнула, но он уже прошел мимо. На нем была солдатская куртка, вся в грязи и в пятнах. На спине, сразу над поясом, куртка была рассечена чем-то острым. Ткань вокруг дыры пропиталась темно-красной кровью. Кишон шел впереди, Майя — следом. Они скользили сквозь лагерь, словно два призрака. Сидящий у одного из костров солдат наколол на нож ломоть хлеба и впился в него зубами.

В глаза ударили первые лучи солнца. Лучи тянулись сквозь шелковый дым, будто тонкие пальцы. Новая заря, новый день. Ужасный день. Майя чувствовала себя так, словно споткнулась на верхушке крутой горы и скатилась вниз, пересчитав боками все камни и бревна по пути. К тому же она понятия не имела, что теперь делать.

Она впилась взглядом в спину кишона, гадая, растерян ли он не меньше нее или, быть может, действительно имеет собственное задание, ей пока не известное.

Майя действительно не знала многого, и все же кое-что было ей известно. Она выполнит свой долг, но не раньше, чем побывает в аббатстве и найдет Альдермастона, который избавит ее от засевшего в ней Бесчисленного — того самого, который выходил по ночам, терзая ее снами. Майя радовалась утру. Она знала, что должна избавиться от зла, а до тех пор спать ей нельзя. Значит, придется держаться, возможно, много дней. Аббатства есть во всех королевствах, их отстраивают заново. Какое же сейчас ближе всех?

Кишон вошел в рощу, и Майя последовала за ним. Она скользила между деревьев, и тонкие ветви цеплялись ей за плащ, словно пытаясь поймать. Кора у деревьев была гладкая и блестящая. Забирая то влево, то вправо, девушка и кишон пробирались в глубь чащи. Под ногами у них хрустели ветви и сучья, но шум лагеря за спиной наконец-то стих.

Они шли уже довольно долго, когда в подлеске раздался треск, и из кустов выскочил Аргус. Сердце у Майи подпрыгнуло; девушка упала на колени, в папоротники, а огромный пес прыгнул к ней и принялся лизать ей лицо. Майя обняла его за мохнатую шею и зажмурилась, чтобы не расплакаться.

— А где Тейт, Аргус? — спросила она. — Он здесь?

Кишон фыркнул.

— Мы не бросили вас, леди Майя.

Она потрепала пса по ушам и встала, подарив кишону благодарный взгляд.

— Спасибо.

Они шли вместе много дней, они спали рядом в глуши, но до сих пор Майя не знала, можно ли ему доверять. Она не доверяла даже себе самой. Она не доверяла никому — разве что псу.

Они пошли туда, откуда появился Аргус. Впереди послышалось ржание лошадей. Три коня, привязанные к тщедушным деревцам, а рядом Джон Тейт орудует скребницей. Когда Майя с кишоном подошли ближе, он как раз закончил чистить лошадь и внимательно изучал ее копыта.

Он поднял голову, и заостренную бородку прорезала улыбка.

— Я смотрю, все мы живы и здоровы. Возблагодарим Чишу — я уж точно возблагодарю. Спасибо, что выручила нас, моя госпожа. Мой приятель, правда, твердит, что ничего бы с нами не было, но я-то подергался знатно. Угодили мы, как кур в ощип. А насчет гор я все понял, только вот не хотелось нам вас тут оставлять. В одиночку-то удирать оно несподручно.

— Как ты сбежал? — спросила Майя кишона.

Он ответил ей мрачной улыбкой.

— В королевском лагере был еще один кишон, — ответил он. — Он подал мне особый знак. Перед тем как мы выехали, он ослабил мои путы и сунул в рукав кинжал. Неподалеку отсюда я убил своих конвоиров, забрал лошадей и форму и стал следить за королевским шатром. Потом прибыли дохту-мондарцы. А там и вы вышли.

— А король знает, что у него в лагере кишон? — подняла брови Майя.

— Разумеется, нет, — холодно улыбнулся кишон. — Если бы я подрядился убить короля, я явился бы втайне и не один.