Изгнанник. Арка 3. Том 1
Шрифт:
— Ты… так откровенен со мной, — с сомнением протянул я, — ты же меня почти не знаешь. Заслуживаю ли я такого доверия?
— Переведавшись с тобой в бою, я узнал тебя гораздо лучше, чем даже ты, возможно, знаешь себя сам, — в этот момент Агер мне дружелюбно подмигнул, и выглядело это до такой степени странно и непривычно, что я даже немного оторопел от подобного жеста, — в любом случае, ты знаешь, какую я веду жизнь, и понимаешь, как часто мне приходится молниеносно оценивать тех, с кем мне приходится иметь дело. И если я тебе всё это говорю — значит, понимаю, что ты заслуживаешь такого доверия. Ещё вопросы?
— Да, — тихо сказал я, — надеюсь, ты помнишь, что я в этом мире чужак. Мне есть куда возвращаться, и есть, к кому. Йегерос, как бы ты
— Этот разговор я предпочёл бы отложить, — виновато моргнув, сказал Агер, — ибо, в самом деле, не смыслю в этом ничего. Но Арсини — далеко не единственный мудрец вимрано среди пустынных кочевников. Возможно, с помощью твоей магии… той, которую ты нарёк Магией Слёз, возможно совершить что-то, что, может быть, даже изменит столь бедственное положение с водой в нашем мире…
Глава 4.2
Глава 2. Пустынный быт.
С этого и началось моё знакомство с пустынными кочевниками. И, при всём уважении к их истории и происхождении — я не мог бы сказать, что они так уж кардинально отличаются от тех рано, что живут в городе. Они так же заботятся друг о друге, о своих детях, следят, чтобы всем было хорошо. Ну, насколько это возможно в таких условиях.
Меня подселили в шатёр к одной уже явно немолодой женщине, которая в своей палатке по каким-то причинам проживала одна, хотя та была достаточно просторная и явно смогла бы вместить ещё пару постоятельцев. И это при том, что успел заметить, как из некоторых палаток на меня смотрели по три, а то и четыре любопытные мордашки. Обернувшись, чтобы разглядеть их получше, я тут же пожалел об этом: сходство с сиротами, которых мне благодаря магии Слёз удалось увидеть в заброшенном приюте в Кастильве, было просто поразительным. И я в очередной раз поразился: как могла подняться у кого-то рука на таких детей, слабых, беззащитных, ни в чём не виноватых? И одновременно понимал: существовала сила, которая могла заставить поднять руку на беззащитных детей. Страшная, всепожирающая, подавляющая разум и волю сила, присутствующая в каждом разумно существе. Инстинкты зверя, которые даже из самого добропорядочного и мягкого человека сделает зверя без стыда и совести, который будет убивать десятками, сотнями, даже тысячами — и глазом не моргнёт. Достаточно лишь надавить на некоторые кнопки и сделать убийство либо рутиной, либо правым и справедливым делом…
— Размещайся вон в том углу. Вот тебе покрывала, — вырвал меня из раздумий чей-то голос. Придя в себя, я увидел, как женщина-вимрано с тёмно-зелёной шкурой, с которой мне и предстояло делить палатку, протягивает мне пару одеял. Почтительно кивнув ей, я взял одеяла и отправился в выделенный мне угол. Всё размещение состоялось в том, что я постелил одно покрывало поверх другого. Подушек в этом мире либо не было, либо они были предметом немыслимой роскоши. Даже в замке Йегероса мне пришлось выпросить отдельный кусок ткани и замотать в него немного соломы, чтобы получилась хоть какая-то подушка.
Решив прилечь, чтобы восставить силы, я задумался. Вот как ведь складывается. У меня совершенно нет никаких вещей. Ничего своего. Моя одежда из шкуры дракона, более чем достойно переносящая тяготы пребывания в подобных условиях, и магия воды. Вот и всё, что у меня есть. Ну, разумеется, если не считать таких неотделимых от меня частей, как моя шкура, которая и в этом мире слишком многим приходится по нраву, и хвост, который я начал полноценно использовать в различных нуждах. Всё, больше у меня ничего нет.
Почти ничего. Я нашарил в нагрудном кармане драгоценную ношу, которую тот бережно хранил, да так, что я уже почти
забыл об этой вещи. Осторожно потянув руку, я вытащил пластмассовый футляр, хранивший золотую монету. Последний подарок моих родителей, которые неведомо как согласились отпустить меня в путешествие, из которого я уже никогда не вернусь домой. Впрочем, так ли уж неведомо? Я ведь целый год жил дома, пытался вернуться к обычной жизни. Но, вероятно, единожды прикоснувшись к подобным чудесам, ты меняешься навсегда и уже не сможешь притворяться, что этого не существует. Вот только мир с чудесами имел и свои подводные камни, и теперь я здесь, в выжженном, умирающем мире, и неизвестно, смогу ли я вернуться хоть когда-нибудь хотя бы в Авиал.И, между тем, как там дальше живёт моя семья? До сих пор ли родители держат магазин с косметикой, или уже отказались от этого дела и просто сдают помещение в аренду? Как они второй раз объяснили моё исчезновение, и не было ли у них проблем со спецслужбами? Живы ли обе мои бабушки? До сих ли мой младший брат, крепко подсевший на химию и биологию, мечтает поступить на медицинский и стать врачом? Что самое обидное, во время второго путешествия по Авиалу я такими вопросами даже не задавался: мне и без того было, о чём беспокоиться. Теперь же, во время практически перманентного бездействия подобные мысли атаковали всё чаще… и всё больнее. Бессознательно я принялся рассматривать монету в футляре, изучить которую до этого момента даже не потрудился.
Отчеканенной на себе информацией монета заверяла меня, что она сделала из золота 999 пробы, весит 7,76 грамм и была отчеканена в 2008 году. На этой же стороне был изображён двуглавый орёл и надпись, что монета достоинством в 50 рублей. На обратной же стороне Георгий Победоносец, пронзающий копьём змея.
— Это у тебя чего такое? — спросил меня новый голос. Снова вырвавшись из своих раздумий, я обнаружил, что женщина, с которой я делил палатку, успела куда-то уйти, а вместо неё пришёл Агер.
— Да так, — сказал я, убирая футляр, — памятная вещь.
Впрочем, Агера явно не интересовала золотая монета в пятьдесят рублей. Что и неудивительно: когда тебе и твоему племени элементарно не хватает воды, ценность золота становится весьма и весьма невысокой.
— Понятно. Ты не поможешь мне с одним делом. Тебя всё так долго ждали, что… в общем, хотелось бы, чтобы ты проделал это сегодня. После этого будешь отдыхать, ближайшие пару дней тебя дёргать никто не станет, разве что ты сам захочешь поработать.
Просьба Агера заключалась в необходимости заполнить водой каменную расщелину, которая раньше, несомненно, была озером. Озеро было совсем небольшое, диаметром, быть может, метров семь-восемь. И по глубине даже я не смог бы погрузиться в него с головой, стоя во весь рост. И всё же такое чародейство мне пришлось творить целый час. Но я почти не ощущал усталости.
И дело было не только в том, что моё родство с этим миром продолжало расти. Не в том, что я всё больше и больше становился для него своим. Взгляды, которыми на меня смотрели потомки вимрано. Этого было не передать словами. Генрано, шинрано и янрано смотрели на меня, конечно, с обожанием и преклонением за то, что я давал им возможность напиться самим и напоить своих детей… но вимрано на меня смотрели с такой тоской и светлой печалью одновременно… Мне показалось, что своим чародейством я приоткрыл для них завесу, позволяя ненадолго увидеть свой дом… дом, в который они уже никогда не смогут вернуться.
Когда я закончил чары, вокруг уже собрались все кочевники. Их было на удивление много, сотни две так точно. Но вели они себя тихо и смирно. Усевшись на землю и прижав к себе самых беспокойных детей, они внимательно смотрели на водоём.
И вот он, наконец, был наполнен. Закончив чары, я сделал пару шагов и едва не упал, но был вовремя подхвачен Агером, который знал, какие у меня бывают откаты. Усадив меня около камня, он повернулся к остальным, которые смотрели на озеро, не в силах вымолвить ни слова, и мягко сказал: