Изгнанник. Арка 3. Том 1
Шрифт:
Зелёный вимрано от этого вопроса испуганно втянул голову в плечи. Казалось, он только сейчас понял, с кем разговаривает.
— Нет. Конечно, нет. Прошу меня простить, — пробормотал он, кивая и поспешно удаляясь вслед за остальными.
Я же уселся уже возле неподвижного (и не особо чистого) озера и мрачно уставился вдаль. Почему-то тот факт, что я поставил на место этого бедолагу, вся вина которого заключалась в том, что он беспокоился за детей, совершенно не радовал. И всё же эту границу очертить стоило. Я это я. А они — это они. И это не должно перерасти в Мы. Иначе… Иначе… Неизвестно, что произойдёт в таком случае, но почему-то казалось, что именно этого нельзя было допустить. Допустить того, чтобы
Глава 4.4
Глава 4. Сестра и мудрецы.
— Наверное, всё-таки не стоило так грубо, правда? — спросили меня сзади. Обернувшись, я увидел, как с каменной гряды спускается девушка-вимрано в бледно-розовой одежде. Та самая, которая сумела успокоить Агера и увести его отдыхать. Как я уже отметил ранее, у неё со мной было много общего. Почти одинаковый цвет чешуи, такой же рост. Даже глаза были синие, хотя и без вертикального зрачка.
— Мне не нравится подобное отношение, — холодно ответил я, — я не нуждаюсь во всеобщем преклонении и почитании, но и не желаю, чтобы меня отчитывали, как маленького.
— Но ты ведь действительно мог им навредить, — девушку, казалось, совершенно не смутил мой недружелюбный тон, — я, конечно, наблюдала за вами и видела, что это было безопасно… Но что если бы ты в пылу игры потерял контроль и ускорился? Мы, как ты наверняка заметил, по сравнению с нашими сородичами достаточно хрупки и уязвимы. Что, если бы твой вотерболл сломал кому-то из детей шею?
Я так удивился этому новому слову, что всё остальное, сказанное девушкой, вылетело у меня из головы. Разумеется, вимрано использовала синонимичное выражение из своего языка, считая его вполне естественным. У меня же, который в своём мире учил и русский, и английский языки, этот синоним стал ассоциироваться именно с английским аналогом.
— Так что будь уж с нами помягче, ладно? — участливо спросила девушка, посчитав моё молчание за согласие, — в такой жизни, которую мы вынуждены вести, дети — это самое ценное, что у нас есть. И, естественно, что мы за них очень сильно беспокоимся. Уж прости нас это.
— Ладно, убедили, я не держу зла, — согласно кивнул я, признавая её правоту. Да и не до того мне было. Ведь передо мной был тот, кто явно очень хорошо знал Агера. И грех было не воспользоваться случаем и не узнать о нём побольше из стороннего источника.
— Скажите, пожалуйста, а вы давно знаете Агера? — осторожно спросил я, убедившись, что девушка по имени Орла уходить не собирается и явно не прочь поговорить о чём-то ещё.
— Всю свою жизнь, — улыбнулась она, — и знаю его очень хорошо. У него… тяжёлый характер, конечно, но, думаю, ты и сам догадываешься, что это не от хорошей жизни. Но ты его не бойся. И что он руки вчера распустил — тоже близко к сердцу не принимай. Он, конечно, радеет за нас и наше будущее, но… ему пришлось пройти через слишком многое. Возможно, вынести даже больше, чем многим его сородичам четыре поколения назад.
— То есть вы были знакомы ещё с самого детства? — уточнил я.
— Конечно, — улыбнулась вимрано, после чего доверительно шепнула мне, — думаешь, к кому Агер прибегал плакаться, когда его дразнили другие дети за цвет кожи? Но я всегда утешала его, ибо знала, что его ждёт великое будущее. Настанет день — и уже другие будут склонять перед ним голову, вверяя в его руки свои жизни и своё будущее. И, как видишь, его
сестрица оказалась права.— Се… сестра? — удивлённо выдавил я, — но… мне казалось, что вы… встречаетесь…
— Мы? Встречаемся? — Орла рассмеялась, — глупости какие. Нет, мы брат и сестра, маленький пуири. Хотя, — с печальной задумчивостью добавила она, — я была бы не против, чтобы он и начал встречаться с кем-нибудь. Потому что Агер всегда думает только о других. Собственное благополучие его беспокоит в последнюю очередь.
Я благоразумно решил не додумывать мысли о том, что происходило в Кастильве в тот момент, когда Агер мечтал о ком-то во сне… и слишком бурно отреагировал на мои прикосновения. Так можно и вовсе невесть до чего додуматься. Тем более, с учётом того, какую жизнь он вёл и какую ответственность нёс за своих сородичей, минутная слабость в собственных снах — не самое страшный грех.
— О чём говорите? — спросил нас сзади голос, в котором я без труда узнал Агера.
— Конечно, о тебе, братишка, — бесстрашно ответила Орла, — о том, что хоть на внешний вид ты часто грозен и сердит, внутри ты мягок, добродушен, лишь только нужно быть послушным.
Я заинтересованно посмотрел на девушку. Первый раз в этом мире я видел, чтобы кто-то говорил стихами. Хотя, признаться, и в Авиале мне было как-то не до поэзии. Агер сердито выдохнул в ответ на такую характеристику, которая явно не вязалась с образом, который он тщательно себе выстраивал. Но рядом не было никого, кто мог бы заметить его якобы пошатнувшийся авторитет, так что альбинос только улыбнулся и сказал:
— Расходитесь отдыхать. Скоро прибудут Маури и Адресто. Там мы будем решать, что делать дальше. И вы оба можете понадобиться на этом собрании.
Сутки спустя, как и обещал Агер, подтянулись ещё два каравана. Места для палаток в расщелине, с двух сторон закрытой скалами, начинало не хватать, и многим пришлось потесниться. К счастью, главный контраргумент в виде близости отхожего места был заренее нивелирован нашими с Агером усилиями, так что скандалов и открытого недовольства почти не было. Впрочем, я практически не замечал, чтобы кочевники вообще спорили друг с другом по какому бы то ни было поводу. С другой стороны, а должны ли быть споры? В условиях такой жизни, такого дефицита ресурсов все давно должны были уяснить и на своей шкуре испытать, как будет лучше и как конкретно поступать в той или иной ситуации. Тем более, что главный приоритет, безусловно, отдавался детям.
Не упустил я возможности посмотреть и на других мудрецов вимрано, которые прибыли со своими караванами. Первый, которого звали Маури, был очень низкого роста, с зелёной пупырчатой кожей и очень мелкими чёрными глазами-бусинками. Каждому из членов своего каравана он уступал в росте минимум в два раза. Ступал по земле он очень неуверенно и неуклюже, при этом достаточно забавно отвергая попытки своих провожатых помочь ему. Те со стоическим выражением на лице терпели его недовольство, но продолжали идти рядом. Словно понимали, что рано или поздно его запал (или силы) кончатся, и его всё равно придётся нести.
Когда мудрец подошёл ближе, я понял, почему он так тяжело передвигается. Его ступни имели очень длинные тонкие пальцы, между которыми находилась кожная перепонка. С такими ногами очень хорошо плавать, но вот ходить по земле — удовольствие явно ниже среднего. Дополнительно это подчёркивала порванная в двух местах перепонка на левой ноге, ступать на которую ему явно было больно.
Тем не менее, ни единого звука он себе не позволил, пока не подошёл ко мне. Но, в отличие от Даяо, ничего говорить не стал. Цепко оглядев меня с головы до ног, он презрительно хмыкнул и разрешил, наконец, провожатым взять себя на руки унести в палатку.