Изгнанник. Арка 3. Том 1

Пару часов спустя прибыл и второй караван. Я, от безделья шатающийся между палатками и от нечего делать аккуратно подслушивающий чужие разговоры, первым заметил их приближение. И кочевники этого каравана выглядели самыми усталыми и измученными. Их ферсты еле-еле тащились по раслалённым камням и песку, хотя животные, учуяв близкую воду, явно прибавили шаг. С другой стороны — ферсты были значительно нагружены какими-то мешками и узлами.

Когда караван дошёл до расщелины, и Агер с Арсини вышли его встречать, то разговаривать с ними начал вимрано невысокого роста, но очень, очень крепко сбитый. Однако, когда я аккуратно подошёл ближе, чтобы послушать, то с удивлением увидел, что у этого вимрано была кожа чёрного цвета, да ещё и покрытая колючками. Наверное, этим и объяснялся такой внешний вид: он должен был носить либо мешковатую, либо ватную, либо другую мягкую одежду, которой были бы не опасны такие колючки. Вероятно, это и был Адресто, четвёртый мудрец вимрано и вождь кочевников.

Впрочем, ничего путного я услышать не успел. Наскоро о чём-то переговорив, Агер быстро ушёл. Но ещё быстрее вернулся с парой десятком мужчин, которые стали помогать новоприбывшим разгружать ферстов.

Задание, как ни странно, нашлось и для меня. Ловко выцепив меня среди палаток, Агер отошёл в сторону и сказал:

— Чешуйка, поколдовать немного надо. Поможешь?

— Не вопрос, веди, — согласился я.

Поколдовать надо было над ещё одной расщелиной, не такой большой, как та, в которой купались дети, но достаточно объёмной, чтобы в ней могли разместиться с десяток взрослых. Чары сотворения воды стали отнимать у меня настолько ничтожно мало энергии, что, казалось, я мог бы работать фонтаном полноценный восьмичасовой рабочий день. Но благоразумно об этом помалкивал. Сейчас вимрано были рады и тому, что получают. Не стоило лезть из кожи вон неизвестно ради чего. Тем более, что, как известно, кто везёт — того и погоняют.

Когда я закончил чары, то увидел, как к воде уже идут мудрецы вимрано. Впереди шёл Арсини, сзади Адресто и Даяо поддерживали Маури. Поняв, что мудрецы намереваются обменяться новостями в приятной обстановке, я собрался было уйти, но меня остановили.

— Не спеши, Дэмиен, — сказал Арсини, — мы и с тобой хотим поговорить в том числе.

— Но… — я даже растерялся, — это будет уместно? Вы, наверное, хотите новостями обменяться и просто отдохнуть. Поговорить можно и потом…

— Половина новостей связана с тобой, — со смешком сказал Даяо, — а мы не хотим обсуждать тебя за твоей спиной. Мы — не Йегерос, и пытаться тобой манипулировать не станем. Ты будешь знать всё то же, что и мы, и исходя из этого — решать, как тебе поступать. Всё честно.

Пожав плечами, я вернулся и сел на горячую землю, отвернувшись, однако, чтобы позволить остальным залезть в воду. Следующую минуту вимрано по одному залезали в воду, не в силах сдержать вздохов восхищения и облегчения, когда их кожи касалась вода. Затем в добровольно-принудительном порядке в пруд был загнан и Агер. И вот пять вимрано лежат в пруду, оставив на повехности только головы и, зажмурив глаза, блаженно наслаждаются своим положением. Даже недовольный Маури почти не фырчал и не ворчал.

— Итак, что же мы имеем? — любезно начал Арсини, — Дэмиен, не будешь ли ты так добр ввести остальных в курс дела? Может, ещё чего любопытного вспомнишь?

Пожав плечами, я принялся рассказывать о своих приключениях с того момента, как сюда попал. В отличие от Джула и Йегероса вимрано моя жизнь до попадания а мир Руарх, кажется, не интересовала. И это был тревожный звоночек, которые я, как мне хочется надеяться, научился хоть как-то распознавать. С одной стороны, им могло не быть до этого дела, потому что слишком интересовали силы воды, которые в таком виде в Руархе появились впервые за сотни лет. Но это могло значить и то, что я интересен им исключительно как носитель этой силы. Иными словами, стоило помнить: если на одной чаше весов окажутся моя жизнь, а на другой — их благополучие, не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что для расы вимрано перевесит.

Однако во время своего рассказа я даже не успел перейти к части, когда меня посреди пустыни обнаружили Азелик и Борхе. Потому как Даяо, повернув ко мне белёсые невидящие глаза, тут же спросил:

— Чары гипноза? Иллюзии? Ты владел этими техниками, но когда оказался в нашем мире, они тебе оказались недоступны, не так ли? Но по мере того, как шло время, твои силы к тебе возвращались, правильно я понимаю?

— Да, всё верно, — согласно кивнул я.

— Расскажи о своей магии, пожалуйста. Что ты умел, умеешь сейчас. Что вообще в вашем мире могла магия воды?

Я покорно пересказал основную информации о своей школе магии. Про ветви Созидания, Разрушения и Власти. И о том, что я, по факту, в своём мире представлял собой эдакое магическое чудо, сумевшее вместить в свой ум столько магических знаний разной степени сложности, сколько не мог никто… из ныне живущих.

— Лечение? — Альбинос, чувствовавший себя в пруду не в своей тарелке, с укором посмотрел на меня, — ты умеешь исцелять — и молчал об этом?

— Это мне неизвестно, ибо я не пробовал, — невозмутимо парировал я, — да и с учётом того, что все силы я отдавал на то, чтобы обеспечить город водой, у меня было не так уж много желания и возможностей пробовать.

— Не имеет значения, что он там умеет, и о чём решил умолчать, — прогнусавил Маури, впервые при мне открыв рот, — это его силы — и ему решать, как ими пользоваться. У нас впервые в жизни есть столько воды — будем же благодарны хотя бы за это, — с этими словами он вытащил из воды левую ногу и уставился на неё. И — невероятно — порванная перепонка на лапе начала затягиваться.

— И всё же прошу разъяснить один момент, — мягко сказал Даяо, снова безошибочно уставившись на меня — я, в силу, собственного, моего недуга научился видеть глубже, видеть струны и скрепы духовного мира. У всех чародеев, что я встречал до этого, аура силы была единой и разливалась по всему телу. С тобой же иная ситуация. Мне видно, что большая часть твоих силовых линий сконцентрирована в левой руке. Этому есть… объяснение, которое ты мог бы дать?..

Я снова замолчал. Мне не хотелось говорить об этом, ибо я по-прежнему, как мне хотелось надеяться, оставался в здравом смысле и критически подходил к тому, о чём рассказать будет безопасно, а о чём — нет.

— Молчишь? — теперь заговорил чёрный колючий вимрано по имени Адресто, — что ж, тогда мы, с твоего позволения, попробуем угадать. Не связано ли такое положение вещей в твоей ауре с тем, что в твою левую руку… каким-то образом был вживлён некий артефакт?

— Да, это так, — кивнул я, поняв, что меня раскусили, и молчать дальше бесполезно. В этом случае я выдам себя вне зависимости от того, скажу ли правду или буду продолжать лгать, — в моей левой руке действительно оказался определённый артефакт. К сожалению, он принадлежит к эпохе очень давнего прошлого, и потому всех его свойств я не знаю. Знаю лишь, что он не давал способности к магии воды, как таковые — он их, пусть и существенно, но приумножал. Так что его сила напрямую связана с теми зачатками способностей, которые были во мне изначально. Мне совершенно точно известно, что этот же артефакт предыдущему хозяину давал способности к магии огня. Так что и я мог получить способности к любой из четырёх стихий.

— А… ты не мог бы как-то… передать этот артефакт? — острожно спросил Арсини, — просто, если этот браслет работает действительно так… То достаточно было бы передать его одному из нас… И мы могли бы дальше нести ту ношу, которую сейчас несёшь ты.

— Боюсь, это невозможно, — я покачал головой, — как бы странно это ни звучало, но я получил этот артефакт и заслуженно, и по ошибке одновременно. Он должен был меня убить… Но в итоге всё закончилось так. Теперь он — часть меня.

Но мудрецы с Агером продолжали смотреть на меня. Почувствовав, как меня начинает душить злость, я решил поставить вопрос ребром:

— Я не знаю, что будет, если вы решите оторвать мне руку. Возможно, обрубок будет работать как фонтан, и давать воду. А, возможно, артефакт, утратив связь с моим духовным ядром, просто перестанет действовать, и вы получите меня, полностью потерявшего способности к магии. Ну так что, хотите рискнуть?

— Дэмиен, — тихо и устало сказал Агер, — посмотри на меня.

Я взглянул в глаза альбиноса, который явно наслаждался тем, что ему удалось оказаться в родной стихии, хотя он и явно старался это скрыть. Даром, что до этого он позволил себе искупаться один-единственный раз — и то после того, как сестрица тонко намекнула ему, что во всём лагере он остался единственным, от кого смердит.