Изгнанник

— Я не могу, — выдавил Хэрибонд.

— А как ты нашел троллей в первый раз? — удивился Денис. — Разве не по следу?

— Нет…

Пауза повисла и затянулась. И с каждым мгновением Денис делался все более мрачным.

Наконец он спросил:

— А если не по следу, то как?

— Я их… почуял, — выдавил наконец Хэрибонд. И вдруг его как будто прорвало: — Но ведь я всех нас спас, не так ли? Что вы ко мне привязались? Вот тебе, тебе лично, командир, что от меня надо? Я что могу — делаю, а чего не могу — извини.

— Просто объясни, — спокойно сказал Денис. — Не надо никаких извинений. Я ведь, кажется, не заставляю тебя совершать невозможное. Но объяснить-то ты в состоянии!

— Ты не поверишь, — буркнул Хэрибонд.

— С чего ты взял?

— Просто… потому что это… необычно.

— Мы теряем время, — напомнил Денис.

А про себя подумал: «Черт, я ведь разговариваю с тридцатилетним мужчиной! Отчитываю его, как мальчишку!»

Хэрибонд вытащил из-за пазухи кусок пергамента и протянул Денису.

— Вот это.

Денис взял пергамент, развернул. Просто кусок выделанной телячьей кожи. Или из чьей там кожи выделывают пергамент. На нем даже ничего не было написано.

— Что это такое? — недоумевающе спросил Денис.

— Сверни в трубку, — сказал Хэрибонд обреченным тоном. — Поднеси к глазу. И посмотри.

— На что посмотреть?

— На что хочешь…

— И что будет? — Денис все медлил, не решаясь последовать совету Хэрибонда. Отчасти — потому, что не понимал, к чему все это приведет, отчасти — из страха показаться смешным.

— Ты увидишь вещь или человека таким, какой он есть на самом деле, — сказал Хэрибонд. — Самый простой пример: женщина с густо нанесенным макияжем. Ты смотришь на нее — и видишь, какая она без всякой косметики. В натуральном виде.

— Что, и даже без одежды? — спросил Денис, усмехаясь.

— Понятия не имею, — признался Хэрибонд. — Никогда не смотрел через эту штуку на женщин… Но вот когда я взглянул на рощу, то увидел в ней троллей. Отлично их увидел, хотя они очень хорошо прятались. Понимаешь?

Денис поднес наконец пергамент к глазу. Нечто вроде подзорной трубы. От пергамента пахло почему-то воблой. Денис посмотрел на Хэрибонда — увидел Хэрибонда, немного встревоженного, краснолицего, но в общем и целом обычного. Потом Денис посмотрел на Эвремар — и увидел Эвремар. Похудевшую, какую-то жилистую, с упрямо сжатым ртом. Упрямую Эвремар, которая ни за что ему не расскажет, почему Арилье стал предателем и можно ли с этим что-то поделать. Затем Денис перевел подзорную трубу на рощу и понял, что троллей в ней больше нет. А один тролль, которого Денис считал убитым, на самом деле жив, только ранен.

Денис опустил пергамент и кивнул одному из своих солдат:

— Коэгги, пойдешь в рощу. Подбери там раненого тролля. Мы его, голубчика, расспросим.

Не задавая вопросов, Коэгги повернул коня и направился обратно в рощу.

Хэрибонд коснулся руки Дениса.

— А теперь отдай, пожалуйста.

Денис сжал пальцы на пергаменте.

— Откуда у тебя эта вещь?

— Она моя, — повторил Хэрибонд.

— Я не спрашиваю, чья она, потому что, сдается мне, знаю я, кому она принадлежала, — проговорил Денис. — Я спросил, откуда ты ее взял?

— Нашел.

Денис молча вернул Хэрибонду пергамент. Хэрибонд ответил своему командиру сердитым взглядом и, спрятав пергамент под одеждой, отошел подальше.

Захваченный в плен тролль плевался, шипел и отказывался отвечать на какие-либо вопросы. Денису очень не хотелось тащить его в замок. Раненого придется погрузить на чью-нибудь лошадь, а это существенно замедлит скорость передвижения отряда. Они доползут до замка только к ночи.

Коэгги, человек бесчувственный, скрутил троллю локти за спиной. Денис не стал приказывать, чтобы пленнику, мол, ослабили путы, ибо пленник, мол, ранен и все такое. Вместо этого он повернулся к Хэрибонду:

— Глянь-ка на него в свою трубку. Есть там у них подкрепление возле границы, или отряд был маленьким и сюда забрел просто из наглости?

* * *

Ингильвар выглядела холодной, отстраненной, но Денис немного уже научился читать ее лицо. Он видел, что защитница довольна.

— Они ушли через границу, — закончил докладывать Денис. — Потеряли четверых. Одного мы захватили и допрашивали.

— Где он теперь?

— Остался на месте.

— Вы добили его?

— Нет, — сказал Денис, поморщившись. — В этом не было необходимости. Мы бросили его раненым и связанным.

— Тролли живучи, — заметила Ингильвар. — Что, если он освободился и ушел?

— Значит, мы убьем его в следующий раз, — ответил Денис. И продолжил доклад: — В моем отряде потерь нет. Хотя могли бы быть, и если бы не лучница…

Он хотел рассказать Ингильвар о том, как эльфийка спасла ему жизнь, но Ингильвар вдруг замкнулась, сжала губы, опустила веки. Она ничего не желала слышать об Эвремар. И Денис промолчал.

Вместо этого он начал рассказывать о пергаменте.

Ингильвар сразу открыла глаза пошире, и Денис увидел в них живейший интерес. Он снова полностью завладел вниманием своей слушательницы.

Она сидела в неудобном, покосившемся деревянном кресле. Единственная попытка сделать это сиденье более приемлемым была предпринята, очевидно, очень давно: когда-то неизвестный доброжелатель постелил на кресло защитницы лохматую медвежью шкуру. Но это было много лет назад, и с тех пор шкура почти совершенно вытерлась.

Денис расхаживал перед ней по залу, от стены до окна. Ингильвар это не раздражало.

— Говорю тебе, это — вещь Джурича Морана! — твердил Денис. — Только Моран способен был создать столь нелепую и вместе с тем столь эффективную штуковину. Ну, это я так думаю. Ты, конечно, думаешь по-другому.

— Нет, — неожиданно согласилась с ним Ингильвар, — я тоже почему-то не сомневаюсь в том, что пергамент вышел из рук Морана…

— Эта вещь опасна! — горячо произнес Денис. — Все, что делает Моран, опасно для Истинного мира.

— Не обязательно, — возразила Ингильвар.

— Вспомни плащ Адальгера — и то, что происходило с тобой из-за этого плаща…

Денису казалось, что он падает в пропасть, пока произносит эти жуткие слова.

Но Ингильвар лишь холодно улыбнулась в ответ: