Изгнанники Эвитана. Дилогия
Шрифт:
– Нет...
– поежилась принцесса.
– Их часто нет в этом году. А позавчера небо горело, помнишь? Так бывает, когда кто-то умирает.
– Тогда оно горело бы всё время.
– Кто-то, в ком есть Сила...
– поймав недоверчивый взгляд собеседника, продолжила Жанна быстрым шепотом.
– Я много об этом читала. Когда умирали древние короли - их сила уходила в небеса. И ее получал наследник. Тот, кого высшие силы сочтут достойным.
– Ну, если где-то умер король - мы об этом скоро услышим.
– Рунос и хотел бы надеяться, что горящее небо символизирует смерть
Во-первых - Сезарингов так легко не убить. Во-вторых - чего-чего, а какой бы то ни было Силы в Амерзэне не водилось отродясь.
– Рунос... Когда умер дядя Арно - небо тоже пылало...
– Мы пришли, Ваше Высочество, - оборвал опасные излияния принцессы целитель.
Ее следует расспросить насчет "дяди Арно" (а заодно и кто еще умер в ту ночь), но - потом. Не у особняка главы Эвитанской Церкви.
Страж-михаилит безмолвно распахнул ворота. Жанна перевела дыхание, Рунос - нет. Оставлять гостей за вратами запрещает Устав михаилитов. Исключение -лишь для врагов.
А вот в особняк их не пропустить могут запросто. Кардинал не подчиняется светской власти.
Вьется, манит, уводит вперед бледно-золотистая дорожка - среди чернеющих, мертвых сейчас клумб. И таких же мертвых деревьев.
Песок.
А в конце пути - отец Жерар. Застыл на пороге двери. Закрытой.
– Прошу прощения, но Его Высокопреосвященство никого не принимает. Никого, Ваше Высочество.
– В таком случае, Ее Высочество хочет переговорить с вами, отец Жерар, - вылез вперед Жанны Рунос. И, пока принцесса и священник приходили в себя от подобной наглости, добил:
– Втроем, святой отец. Ее Высочество, вы и я.
– Проходите, - ледяным тоном промолвил Жерар. Пропуская незваных гостей в особняк.
Орден Святого Михаила славится простотой и строгостью. Без навязчивой аскетичности леонардитов, столь же навязчивой роскоши Патриаршего Двора и показной нищеты квентиньянцев.
Пожалуй, понятно, почему михаилиты столь любимы народом. Они остаются людьми, а не безликими фанатиками высшей силы. Остаются больше, чем любой другой Орден. Кроме разве что последователей святого Арсения. Но они в Эвитане непопулярны.
Анжелика восхищалась учением арсениитов... Где-то она сейчас? Кузина призналась Руносу в любви, когда ей было одиннадцать, а ему - двенадцать с половиной. И он тогда не понял, любит ли ее. С ней было интересно взахлеб обсуждать книги. И слушать ее серебристый смех.
"Я напомню об этом через год", - мелодично рассмеялась Анж. Тряхнув непокорной гривой черных кудрей.
Через год в Храме Белой Матери Учитель втолковывал простейшие истины безымянному мальчишке, недавно найденному на пороге учительского дома. Истекающим кровью...
Кардинальский особняк напоминает жилище небогатого, но знатного дворянина. Простота и благородство. Ничего вычурного или слишком мрачного. Теплые, чистые тона. Пожалуй, Рунос не удивился бы - выйди в таком доме навстречу гостям супруга и дети хозяина. Но, увы - здесь живут только рыцари-монахи Ордена Святого Михаила.
Несколько встреченных по пути воинов Церкви - безукоризненно вежливы, но не любопытны. А ведь им наверняка хочется
узнать, зачем здесь эти гости. Вряд ли принцесса осталась неузнанной для всех.Мягкий оттенок стен - каменные, но кажутся такими теплыми. Безмолвные рыцари вокруг, прямая спина угрюмого Жерара - впереди...
Кардинал Александр всегда пользовался любовью и уважением в Ордене. И не только в нем. А когда речь идет о спасении близкого человека - надежда видится во всём. И в случайных гостях - тоже. Особенно - гостье такого ранга.
Кабинет отца Жерара ничем не выделяется среди прочих, уже виденных помещений. Разве что картину на военную тематику Рунос не ожидал обнаружить. Но с другой стороны михаилиты - Орден воинов.
– Садитесь, - кивнул гостям на обитые тёмно-бордовым сукном кресла верный секретарь кардинала.
Сам сел последним.
– Я со всем почтением слушаю Вас, Ваше Высочество, - Жерар смотрит испытующе. Но не на принцессу, а на Руноса.
Ждет, что тот опять заговорит вместо нее?
– Я бы не решилась потревожить покой Его Высокопреосвященства, если б не хотела ему помочь.
– Жанна, когда хочет, умеет говорить с достоинством. Принцесса.
– Со мной врач. Он...
– Вы же понимаете, Ваше Высочество, - бесцеремонно перебил ее Жерар, и глазом не поведя на изумленно взметнувшиеся соболиные бровки девушки, - что я ни в коем случае не могу доверить здоровье Его Высокопреосвященства члену правящей семьи Эвитана. Такое абсолютно невозможно.
– Я здесь тайком от брата!
– на длинных ресницах жемчужинами затрепетали слёзы. Самые настоящие, искренние. На тех, кто еще не знает принцессу, до сих пор действовало безотказно.
– Я хочу, чтобы Его Высокопреосвященство выздоровел! Очень хочу! Если у нас ничего не получится - вы же всегда сможете раскрыть, что я была здесь!..
А вот это она - зря. Рунос не обещал, что обязательно получится. И вовсе в этом не уверен. Смотря что именно с Его Высокопреосвященством...
– Если вас прислал сам Его Величество - что толку в моих обвинениях?
– с горечью проговорил Жерар.
Принцесса замолкла, бросив беспомощный взгляд на любовника. Ей очень не хочется на Восток! А еще меньше - в море с Башни Блудниц.
Рунос уже открыл рот. Намереваясь произнести первую из семи фраз - после которых Жерар беспрекословно проведет гостей, куда прикажут. Но вот что потом он об этом забудет - гарантировать не сможет никто. А тем более - что памяти лишится Жанна.
– Я готов рискнуть, - вздохнул михаилит.
– Идем, целитель.
Принцесса тоже дернулась встать, ее остановил приказ церковника:
– А Вы подождите здесь, Ваше Высочество. Вам принесут вина и фруктов. Вряд ли целителю необходимо Ваше присутствие. А под защитой Ордена михаилитов Вы - в полнейшей безопасности.
Покидая не слишком гостеприимный кабинет, Рунос успел ободряюще улыбнуться Жанне. И поймал в ее глазах абсолютно детскую обиду...
Свечи в позолоченных светильниках создают в покоях Его Высокопреосвященства мягкий полумрак.
Исхудавшее лицо кардинала. Синие тени вокруг сомкнутых век.
Дело плохо. Почти безнадежно. Почти.