Изгоняющие бесов

Он положил девушку на диван, стоящий у стены, проверил пульс, еще раз оттянул веки - у профессора Диллета всего через несколько минут после смерти жены белки глаз были уже темно-зелеными, цвет оболочки гьенда. А здесь - здесь еще оставалась возможность все исправить. В первые годы, пока люди еще не поняли опасности поражения энтаром, велись регулярные наблюдения за больными на разных стадиях поражения. Эта стадия еще считалась обратимой - пока, наконец, не поняли, что с первого момента поражения, сразу перед вами уже не человек, а воплощение энтара в человеческой оболочке. Пока не поняли, что единственный выход, единственное средство остановить распространение энтаров - это заставить их обращаться в гьендов.

– Сейчас, сейчас, Паола, потерпи, - говорил он, устраивая ее поудобнее. Потом отошел, достал из внутреннего кармана излучатель и попытался прикинуть необходимую дозу. Не слишком большую, чтобы сохранить сознание. И не слишком маленькую, чтобы - наверняка. Но сделать намеченное он не успел, потому что дверь отъехала в сторону и на пороге бледный, с остановившимся взглядом, страшный как никогда появился Энасси.
– Уходи, бросил он отрывисто, даже не повернувшись в сторону Гайдли. На какое-то мгновение тому показалось, что Энасси пришел сюда за тем же, за чем и он. Но нет - доктор Энасси снова пришел изгонять дьявола, и снова во взгляде его, обращенном на энтара, была одна лишь ненависть.
– Ты не сделаешь этого, Дин!
– едва не задохнувшись от ярости, прокричал Гайдли. Энасси даже не обернулся. Глупец! Супермен недобитый! И поздно что-то объяснять, и бесполезно кричать ему вслед. Но Гайдли все-таки прокричал: Остановись, Дин! Ты же ничего не понимаешь! Энасси, конечно, не остановился. Еще два-три шага, и ничего уже было бы не исправить. Гайдли поднял излучатель и, почти не целясь, выстрелил в спину друга. Потом, глотая слезы, положил в рот капсулу с анестезином, настроил излучатель на широкий пучок, снизил мощность и, отнеся его на расстояние вытянутой руки, направил резонатор себе в грудь и нажал на спуск. Больно было лишь в первые мгновения, пока не подействовал анестезин. Но Гайдли все же упал на колени, выронив излучатель на пол.

Потом стало полегче. Гайдли достал платок, вытер глаза, осмотрелся. Энасси лежал в пяти шагах, на спине. Падая, он ударился затылком об угол пульта, и на полу под его головой уже образовалась лужица крови. Он был мертв - с такого расстояния излучатель бьет наповал.

– Я не хотел, я не хотел этого, - бормотал Гайдли, поднимаясь на ноги. А впрочем - какая разница: хотел, не хотел? Просто так получилось.

Следующие полчаса были сплошным кошмаром. Иногда ему казалось, что сил не хватит, что он так и умрет, ничего и никому не доказав. И тогда он принимался ругать себя последними словами - во весь голос, не стесняясь, не думая о том, что потом, позже запись происходящего здесь увидят многие и многие. А, когда руки совсем опускались, он, оглядываясь на мертвого Энасси за спиной, стискивал зубы и продолжал - через силу, через не могу, через не хочу, через тьму, то и дело затмевающую глаза - продолжал бороться за жизнь Паолы Рейн - нет, не той Паолы, в которую был тайно влюблен - энтара, завладевшего ее телом.

Она открыл глаза, когда он уже давно перестал верить в успех.

– Гайдли? Вы?
– спросила он чуть слышно.
– Как вы попали сюда? Что со мной?

– Ничего, Паола, ничего, дорогая, - он уже почти не мог говорить. Это пройдет, это скоро пройдет.

Он хотел сказать еще что-то, но Паола слегка повернув голову, вдруг заметила лежащего на полу Энасси.

– Дин! Что с тобой?

Она вскочила и, даже не заметив, что едва живой - по сути, уже умирающий Гайдли без сил свалился на диван у нее за спиной, упала на колени перед трупом Энасси.

– Дин! Дин! Что с тобой?
– спрашивала она, заглядывая в его широко открытые мертвые глаза.

И Гайдли вдруг понял, что же она видит в этих глазах - темную зелень оболочки гьенда. Понял, потому что рука мертвого Энасси вдруг сжалась в кулак. И грудь - грудь его заколыхалась от сбивчивого, неровного дыхания. Энтар успел найти себе тело - уже мертвое тело.

– Ну что же вы сидите?!
– оглянувшись, крикнула ему Паола.
– Вы не видите - ему же плохо?!

– Ничего, Паола, ничего. Скоро ему станет лучше. С тобой ему, безусловно, станет лучше, - бормотал себе под нос Гайдли, пытаясь подняться на ноги. Собрав остатки сил, он сумел сделать это. И пошел прочь, прочь отсюда.

Дойти до лаборатории он не сумел. Он упал в коридоре, в двадцати шагах от двери. И вскоре умер.

Один из пиков Хребта Бессмертия на Мантейбе теперь носит его имя.