Изгой

— Ничего глупее в жизни от тебя не слышал, дядя, — морщится Юрий.

— Отвечая на твой вопрос, дорогой племянник: я готов подобрать кого-то даже с улицы. Мне нравятся перспективные и честные люди. Приятно смотреть, как они добиваются высот, несмотря на противодействие, — Алексей хлопает меня по плечу. — Я уже слышал про Цитату, Александр. Отличная работа.

— Благодарю, ваше сиятельство.

— Ладно, хватит! — вскрикивает Юрий. — Тошнит на вас смотреть. Короче: если вы хотите увидеть князя, то это невозможно. Он не собирается кого-либо принимать.

— Это ты решил? — холодно спрашивает Алексей. — Лучше мы спросим у самого князя. А, вот и медсестра! Добрый день, любезная.

— Здравствуйте, ваше сиятельство, — откликается проходящая мимо медсестра.

— Немедленно зайдите к князю и скажите, что внук хочет его видеть. Передайте, что на кону стоит будущее нашего рода.

— Так точно. То есть, хорошо, ваше сиятельство, — улыбается девушка. — Привыкла рядом с этими солдатами.

Смотрю ей вслед и думаю, что дело в не близости солдат. Просто она, видимо, сама обычно носит погоны. Ведь двоюродный дед обещал внедрить спецагентов в ряды медперсонала.

— Юрий, нам надо обсудить кое-что наедине, — строго говорит Алексей. — Саша, будь добр, подожди в коридоре.

— Конечно, — отвечаю я.

Дядя, цокнув языком, садится обратно на диван. Дед, мотнув головой в сторону палаты, закрывает дверь.

Мне на смартфон приходит сообщение от терапевта: «Спасибо, Александр! Я с вами свяжусь».

Хорошо. Значит, официального заключения о недееспособности князя Юрию не видать. Но, как и сказал Алексей, это вряд ли помешает ему захватить титул.

Направляюсь к палате, возле которой дежурят сразу четыре имперских бойца. Мне навстречу выходит медсестра и манит к себе.

— Мальчики, пропустите его, — говорит солдатам. — Князь хочет видеть внука.

Солдаты молча кивают. Я захожу в палату, и сестра закрывает за мной дверь, а сама остаётся снаружи.

Внутри пахнет лекарствами и старостью. Затхлый аромат уходящей жизни, так хорошо мне знакомый. Между дверью и койкой расположена ширма, чтобы никто случайно не мог увидеть князя. Захожу за неё.

Князь лежит, опутанный трубками. За несколько дней он сильно осунулся и стал выглядеть на свой возраст. А ведь когда мы встречались до этого, он всегда оставался бодрым и подтянутым, как будто ему было максимум пятьдесят.

— Ваше сиятельство, — я кланяюсь и только затем подхожу.

— Это ты, — слабым голосом произносит Григорий Михайлович. — Я почему-то решил, что пришёл Максим.

— Он обязательно вас навестит, — говорю я, садясь на стул рядом с койкой. — Как вы себя чувствуете?

— Прекрасно, — князь приподнимает руку. — Надо только немного восстановить силы.

— Отличный настрой, ваше сиятельство.

— Мне сказали, ты пришёл по важному вопросу.

— Да. Но прежде всего меня волнует ваше состояние.

— Неужели? — Григорий тонко улыбается. — Слабо верится. В нашей семье нет места тёплым чувствам.

— Мне жаль, что это так, — искренне говорю. — Но ведь я вырос отдельно. Я не такой, как остальные Грозины.

— Хм. Да, действительно. Но давай всё же к делу.

— Хорошо, — я киваю. — Это будет неприятно, ваше сиятельство. Прошу вас, не подумайте, что я плету интриги. Речь о том, что Юрий хочет объявить вас недееспособным и завладеть титулом.

— Нет, — качает головой князь. — Не совсем так. Он предложил мне это, и я согласился.

Сказать, что я удивлён — ничего не сказать. По спине пробегает холодок, и я задаю единственный возможный вопрос:

— Почему?

— Взгляни на меня, — князь обводит рукой своё исхудавшее тело. — Я буду приходить в себя несколько месяцев. Родом и всем кланом должен кто-то управлять. Так что пусть это будет мой наследник. Я готов отдать ему титул, меня это устраивает.

— А то, что мы с матерью останемся изгоями, вас устраивает?

Григорий Михайлович как будто не сразу понимает мои слова. Задумчиво смотрит, а затем хмурится и спрашивает:

— Что ты имеешь в виду?

— Когда вам стало плохо на семейном совете, вы успели проголосовать. Вы помните, что сказали?

— Я не стал слабоумным, Александр, — продолжает хмуриться дедушка. — Я проголосовал за вас. Значит, вас должны были принять в семью.

— Всё так. Но ваши слова слышали только мы с Юрием. И он утверждает, что вы голосовали против.

— Хм.

Григорий переводит взгляд на ширму и долго смотрит на неё.

— Вас объявили изгоями? — наконец, спрашивает он.

— Да. Юрий объявил, как временный глава рода.

Помолчав, дедушка медленно поднимает руку и проводит рукой по бороде.

— Что ещё он сделал, пока я был без сознания?

— Если вы насчёт Династии, то я не знаю. Но сегодня он сказал, что принятое на семейном совете решение останется неизменным.

— Когда он был у меня сегодня, то спросил именно это. Оставим ли мы решение совета неизменным, — цедит дедушка и переводит взгляд на меня. — Когда он объявил, что хочет принять титул?

— Точно не знаю. Вскоре после вашего инфаркта, когда вы ещё были без сознания.

— Вот как, — глаза князя наполняются жизнью и недобро блестят. — Рядом есть кто-нибудь ещё из семьи? Виталий?

Думаю о том, что Виталию следует доверять ещё меньше, чем Юрию. Но вслух, конечно, этого не говорю.

— Ваш брат Алексей здесь, в соседней комнате.

— Позови его. Кажется, мне придётся вернуться к делам раньше, чем я рассчитывал.

Глава 12

Судя по всему, у меня получилось открыть князю глаза. Он бы и без меня всё понял, конечно, но могло бы быть уже поздно.

Юрий оказался не только лжецом, но и манипулятором. Поговорив с отцом, он выставил всё так, будто передать ему титул — разумное решение. И никак не упомянул наше с мамой изгнание, но вынудил Григория Михайловича сказать, что решение семейного совета остаётся в силе.

Рискованная игра. Которая рассыпалась от малейшего дуновения. Однако попытаться на месте Юрия, конечно, стоило.