Излеченные души

— Ну, мы только недавно познакомились. — Ответила я.

Ага, а до этого больше года жили по соседству.

— Как вы вообще моги сойтись?

— Сама удивляюсь, — сказала я. То, что мы вместе, удивляло всех, но я научилась игнорировать это. Все были шокированы, но никто не знал ни меня, ни Хардина. — Но вот мы уже пару недель вместе и это классно.

— Стой-стой! — Сказала она и теперь оторвала взгляд от Хардина, чтобы посмотреть на меня. — Вместе? Вместе, типа встречаетесь?

— Эм, да. — Чуть помедлив сказала я. Как еще она видит «вместе»?

— Ты с ним? — Спросила Майя с насмешливой улыбкой. — То есть, ты и он пара?

— Да, мы встречаемся, Майя. — Твёрдо сказала я и её реакция уже начинала меня бесить.

— Брось, Лиди, — сказала она, а меня передёрнуло. Ненавижу, когда она так меня называет. — Я же твоя подруга, — она положила мне руку на плечо и посмотрела со снисходительной улыбкой. — Мне ты можешь не врать, чтобы казаться круче. Я понимаю, что это не может быть правдой. Так что можешь нас познакомить. Кажется, он мной заинтересовался.

</i>«Бить людей — плохо. Быть дочь человека, который больше двадцати лет посвятил службе церкви и помощи другим людям, — очень плохо. Не смотря на то, что она редкостная сука!»</i>

— Конечно. — Я выдавила из себя самую натуральную улыбку и положила на стол мишуру, которую до этого делала из цветной бумаги, а потом направилась к Хардину. Он улыбнулся, когда я встала перед ним, но нахмурился, стоило ему увидеть моё лицо. — Хардин, это моя… подруга, Майя, — сказала я, когда она подошла и встала рядом со мной, улыбаясь и не открывая глаз от Хардина. — Она очень заинтересовалась тобой. А это мой парень, во что ты не веришь, Хардин. Хорошего знакомства.

Я развернулась и быстро пошла к выходу, схватив свою куртку с лавки. На улице было очень холодно, поэтому я сразу оделась и закуталась в шарф.

— Эй, — я повернулась и увидела, что ко мне вышел Хардин. — Что случилось?

— Ничего. — Буркнула я и пошла через дорогу к скверу, чтобы сесть на лавочку. Хардин пошёл за мной.

— Лидия, пожалуйста, — Хардин опустился рядом со мной на лавку. — Скажи, что не так. Прошу тебя.

— Меня бесят, что люди постоянно так ведут себя, когда я говорю, что мы встречаемся. Смотрят, как на идиотку, которая не понимает, что несёт, потом смеются над тем, что я вообще могла такое предположить, а потом эти снисходительные слова, которые обозначают, что я просто не достойна тебя. Это бесит.

— Лидия, они так реагируют, потому что это я тебя недостоин.

— Не правда. Просто никто не может поверить, что такая тихоня и серая мышь, как я, может заполучить такого классного, сексуального и очаровательного парня, как ты. — Тихо сказала я, уткнувшись в шарф и смотря себе под ноги.

— Лидия, — Хардин взял мою руку в свою и сжал её. — Если честно, то мне плевать по какой причине они не верят, что мы можем быть вместе. То ли потому, что я кажусь слишком брутальным, то ли потому, что ты слишком милая и невинная. Конечно, меня это задевает и мне хочется убить каждого, кто не верит, что мы можем быть вместе. Но особенно сильно меня волнует лишь то, что думаешь ты. Волнует, как ты относишься ко мне, что думаешь обо мне, что чувствуешь ко мне.

— Ты знаешь, что я чувствую. — Прошептала я.

— Могу только надеяться.

Я обняла Хардина за шею и прижалась к нему, а он обхватил мою талию руками. Его объятия были самым приятным для меня местом. Они утешали меня, дарили тепло и уют. Давали безопасность и чувство, что я кому-то нужна.

— Хардин? — Спросила я.

— Да, Бэмби?

— Можно мне сказать безумство?

— Конечно.

— Мне кажется, я безумно влюблена в тебя.

— Лидия?

— Да.

— А можно я скажу что-то безумное?

— Конечно.

— Я безумно влюблён в тебя.

40. Хардин.

Если год назад кто-то сказал мне, что я встану в десять утра, чтобы пойти в Университет и присутствовать на репетиции постановки Шекспира, я бы рассмеялся. А если бы он продолжал настаивать, я бы ударил (с учётом того, что это парень, девушку бы я просто грубо послал) и сказал отвалить. Но вот он я, Хардин Стоун, сижу на заднем ряду и любую постановкой «Двенадцатой ночи».

Я не знал эту постановку. У Шекспира я прочёл лишь короткие сонеты, но никогда не брался за то, что было больше двадцати строк. Не говоря уже о нескольких десятков страниц. Но даже не зная произведения, я видел, что Лидия была прекрасна. Как только она оказалась на сцене, то её личность, её привычная улыбка, её огонёк в глазах просто исчез. Передо мной был кто-то другой. Кто-то кого я не знал, но точно знала девушка, что сидела в третьем ряду и раздавала всем указания.

Лидия была прекрасна. И я не мог перестать смотреть на неё. В перерывах, когда они решали, какую сцену прорепетировать дальше, кому где и как встать, какие эмоции нужно передавать больше, Лидия смотрела на меня и на её губах расцветала такая привычная для меня улыбка. И в эти моменты я чувствовал как сжималась моя грудь, а потом по всему телу расстилалось тепло.

Поразительно, что только улыбка, прикосновение, взгляд или просто пара слов от этой девушки так сводили меня с ума. Мне казалось, что мир исчезал и оставалась только она. И была она здесь лишь ради меня. А я был здесь лишь ради неё. Иногда я думал, что я дышу только ради неё. И ничего уже не имеет значения.

— Всем спасибо! — Сказала девушка, которая координировала всех и внимательно следила за процессом. Она встала и подошла к сцене. — Вы прекрасно справляетесь. К сожалению, в этом году это наша последняя репетиция. Встретимся только пятого января. Всем хорошо провести каникулы, удачно отметить Рождество и счастливого Нового Года! Главное не забудьте всё, что мы уже успели сделать.

Лидия спрыгнула со сцены и взяла свои вещи. Пока она надевала куртку и повязывала шарф вокруг шее, с ней еще говорила эта девушка и какой-то парень. Она улыбнулась им, а потом засмеялась, после чего помахала и направилась ко мне.