Измена: B-52
Шрифт:
Об этом я думаю уже после, когда мы лежим все там же. Стас накрыл нас пледом, я слышу мерный стук его сердца под своей щекой, он меня нежно гладит по волосам. Мы же чужие! А почему тогда так по-родному это все? Так же не бывает, ну не бывает! Может быть я просто перекладываю все свои чувства к Саше на него?
– О чем ты думаешь?
– тихо спрашивает Стас, а я хмурюсь, но в глаза ему не смотрю — страшно.
– Странно это.
– Как ты выбираешь место для секса?
– В смысле?
– усмехаюсь и перебарываю себя, повернув голову.
Стас улыбается.
– Ты не хотела там, и так элегантно переместила нас сюда. Изобретательно.
– Я правда хотела поговорить.
– Но передумала? И разлила вино мне по полу.
– Прости…
– Эй, - он слегка касается моей щеки и слегка мотает головой, - Я же шучу, малыш.
– Глупо это, да?
– Что ты себя понять не можешь? Нет. Мы встретились слишком рано.
– Слишком рано?
– Да, но это ничего. Догоним.
– Обещаешь?
– Еще бы, - на этот раз усмехается, потом проводит пальцами по щеке и уточняет, - Это странно? Или есть еще что-то?
– Вообще я о другом.
– Ну и?
– Тебе не кажется, что…все, что между нами слишком как-то…
– Горячо? Сумасшедше? Потрясающе?
– Это да, но я снова о другом. Как будто…так и надо, знаешь?
– Потому что так и надо, Марина.
– Но мы друг друга совсем не знаем, а в постеле все иначе. Тебя это не пугает?
– Мне хорошо. Очень хорошо.
– Мне тоже, но…
– Нет, меня это не пугает, - Стас убирает мои волосы за спину и слегка жмет плечами, - Узнать друг друга — дело наживное.
– А ты этого хочешь?
– Да. А ты?
– Да.
– Тогда может сыграем в игру?
И чему я удивляюсь? Ему бы в игры поиграть. Слегка закатываю глаза, но что уж там — киваю. Раз пришла сюда, значит готова принимать его правила? Да?
– Давай. В какую?
– Пятнадцать вопросов.
– И как в нее играть?
– усмехаюсь сама, а потом подкладываю руку под голову, чтобы удобней было на него смотреть, и Стас поясняет.
– Просто. Мы задаем друг другу пятнадцать вопросов по очереди. Как на быстром свидании.
– Тебе лишь бы побыстрее?
– Трепаться — не мое. Есть куда более интересные занятия. Особенно, когда мы голые. Как сейчас.
Я начинаю смеяться, но что тут скажешь? Четко и лаконично.
– Я не против. Есть какие-то ограничения?
На этот раз он медлит куда больше, чем до этого, а потом вдруг сам закатывает глаза и переводит их в потолок. Напрягается — чувствую всем своим существом, и даже не телом. Как будто душой…
– Единственное, о чем я не люблю говорить — это Оля. Но этот вопрос в топе, наверно, на первом месте, так что…
– Ты не хочешь о ней говорить?
– Я не люблю о ней говорить. Смысла в этом ноль.
– Она мать твоего ребенка.
– Я знаю, Марина.
Впервые я слышу настоящую злость в его голосе, поэтому сразу отступаю. Да. Это та самая грань, за которую мне заходить «не можно» — снова чувствую ее
сердцем, если угодно.– Если ты не хочешь, я не стану тебя заставлять.
– Давай я просто сам расскажу коротко, и закроем эту тему?
Мне это уже не нравится, если честно. Я хочу сама задать все вопросы, которые меня волнуют, а не вот так вот, но разве я могу заставлять человека говорить, если он этого не хочет? Нет. Поэтому я соглашаюсь.
– Давай…
– Мы разъехались, когда еще жили в Париже. Там я работал, но…не сложилось. Развод был сложным, нам было нереально договориться — она пыталась отжать у меня, как можно больше из вредности. Вроде пришли к чему-то типо компромисса и все, оформили бумаги, отмучился. Эта эпопея длилась два года. Когда мы с тобой познакомились — были последние аккорды, так сказать, и я улетал в Париж, чтобы окончательно все утрясти, потом еще брал пару недель на перезагрузку. Все.
Сухо. Кажется, что у него до сих пор к ней чувства есть? Да нет, просто, наверно, действительно было сложно…поэтому я направляю его в хорошее русло, где ему будет более комфортно.
– Как зовут твою дочку?
И бью куда надо. Стас тут же улыбается и расслабляется, а потом непроизвольно бросает взгляд на фотографию ребенка.
– Ее зовут Аврора.
– Красивое имя.
– Помпезное слишком, как по мне, но Оля мечтала об этом, и я сдался. Очень счастлив был.
– А как ты хотел назвать?
– Я хотел бы в честь мамы — Виктория.
– Тоже красивое имя.
– Спасибо, мышка.
– Сколько ей?
– Два года.
Два года? Так…это что значит? Он два года разводился что ли? Кажется, что весь процесс подсчета отображается у меня на лице, он ведь вон смеется.
– Математику решила вспомнить?
Точно. Все так и есть — читает меня, как книгу настольную. Блин.
– Мы расстались через два месяца после рождения Авроры.
– Но…почему?
– Обязательно говорить?
– Необязательно, конечно…просто…
– Она мне изменила, - сухо отвечает, не глядя, - С моим другом.
Ох нифига себе…Это жестко. Тут я вдруг складываю кое что еще: как он говорил о работе во Франции. «Не сложилось» — слишком уж похожая интонация была, поэтому тихо спрашиваю.
– Он работал с тобой?
– Я работал у него, - также тихо отвечает Стас, - У него богатые родители, рестораторы, доверили одну точку. Он взял меня к себе, а потом увел мою жену. Итак!
Все. Тема закрыта. Я слышу эту точку также ярко, как его «веселую» интонацию — Стас перенаправляет разговор в мою сторону.
– Моя очередь. И вау! Кажется теперь я задаю несколько вопросов сразу?
Дурак… усмехаюсь, но снова соглашаюсь. Это первый наш нормальный разговор, дальше будет проще. Пока давить не буду.
– Почему у тебя нет детей?
– Не знаю… Саша все время говорил, что рано нам еще, да и я как-то…не готова была. Страшно это — ребенок. Ответственность огромная, и…все такое.
– А сейчас?
– Сейчас я об этом не думаю совсем. Мне бы свою жизнь в норму привести сначала.
– Но ты хочешь детей?